Вошла Констанция, отирая пот со лба:
- Все еще жарко снаружи. Где большая птица? Спит? Ну и громадина! Спорю, она могла бы поднять меня на воздух. Как полагаешь, аббат, она сможет летать?
- Не знаю, Констанция. Если бы мы могли осмотреть ее крыло, может быть, стало бы ясно. Теперь, однако, нас больше должны беспокоить не красные коршуны, а вороны и грачи. Василике пора прекратить эти маскарадные вылазки в обличии Мартина Воителя. Я знаю, это страшно злит Железноклюва, но нам от этого никакой пользы. Есть и другая причина. Ворон далеко не дурак, рано или поздно он окажется проворнее и схватит тебя. Все это слишком рискованно, тебе следует оставить это.
Василика была возмущена:
- Но, отец аббат, когда я одеваюсь призраком, я знаю, что расстраиваю планы Железноклюва. Поэтому я должна продолжать. К тому же это лишает грачей всякого боевого пыла. Они ужасно напуганы, и ворона - как его, бишь, Мангиз, тоже боится меня, как я вижу. Это очень суеверная птица, а прочие смотрят на него. Позвольте мне сделать это еще хоть раз - сегодня ночью. Пожалуйста?
Мордальфус протер очки.
- Василика, ты еще большая озорница, чем твой сын, и воительница такая же смелая, как твой муж. Ладно, пусть сегодня ночью твой призрак в последний раз явится в аббатстве.
Малыш Ролло уснул, и Василика положила спящего мышонка на колени к аббату.
- В последний раз. Благодарю, отец аббат. Сестра Мей, пойдем, нам надо потрудиться, раз уж призраку разрешено явиться нынешней ночью. Идем, Констанция, нам нужен твой голос - голос Мартина.
Аббат погладил Ролло по головке:
- А меня, как всегда, оставили с ребенком на руках!
Железноклюв сел у разбитого окна спальни и поделился с Мангизом своими тревогами:
- Призраки мышей-воинов, большие красные птицы, что еще, мой предсказатель? Земнолапые внизу, в этом своем Пещерном Зале, где мы не можем достать их. Я овладел почти всем краснокаменным домом, начиная с конька на крыше, и я не могу допустить, чтобы добыча ускользнула из моих когтей. Если меня вынудят уйти отсюда, нам придется вернуться в северные земли. Они холодны и суровы, Мангиз, - сплошная борьба и никакой пищи. Мы стареем и не сможем выдержать много суровых северных зим. Скажи мне, Мангиз, твой дар вернулся к тебе? Ты видишь что-нибудь своим внутренним оком?
- Генерал, ты прав, - с готовностью ответил Мангиз, довольный тем, что снова в фаворе. - Я вижу, что призрак мыши - только трюк земнолапых, рассчитанный на то, чтобы испугать нас. Что же касается громадной ржавой птицы - ка-кха! - это только фантазии напуганных грачей. Волны горячего воздуха пляшут и зыблются и создают различные картины. Здесь днем может привидеться больше, чем у нас на севере - ночью.
Железноклюв приободрился:
- Хорошо сказано, Мангиз, мое верное правое крыло. Что еще ты видишь? Благоприятны ли предзнаменования для твоего Генерала?
- Знаки хорошие. Теперь все стало прозрачным, как вода. Железноклюв, ты и я, мы оба проживем долгую, прекрасную жизнь в краснокаменном доме. Пища будет обильной, сезоны - мягкими, зимние холода не будут страшны нам в этом месте, окруженном высокими лесами. Когда земнолапые устанут играть в свои глупые игры, мы изловим их всех на открытом месте, и в тот же день они будут убиты. Тогда никто уже больше не посмеет противиться нам. Воистину я вижу это, Генерал!
Железноклюв встал и потянулся, расправив крылья. Мангизу пришлось увернуться, чтобы не вылететь из окна.
- Ка-чха! Добро, Мангиз. И я всеми перьями чувствую, что дело ладно. Взлечу-ка на крышу моего краснокаменного дома и посижу там немного. Скажи грачам, чтоб отдыхали, и поспи сам. Ты выглядишь усталым и разгоряченным.
Железноклюв бросился с подоконника и взмыл по спирали на крышу аббатства.
Мангиз испустил глубокий вздох облегчения и устроился поудобнее, чтобы вздремнуть на теплом солнышке. В первый раз он солгал Железноклюву, рассказывая содержание своих видений. Воин-мышь все еще затуманивал их, но предсказатель не собирался говорить об этом Генералу. То, о чем он умолчал, в данный момент ничем не могло повредить их вожаку, а слушать похвалы было гораздо приятнее, чем получать тычки.
Ночь опустилась на Рэдволл и Страну Цветущих Мхов. Василика уже зашнуровала свое облачение, когда сестре Мей пришла в голову новая блестящая мысль. Поэтому она расстегнулась и слушала. Констанция, зажав рот лапой, тряслась от распиравшего ее смеха, когда ей описали очередную уловку.
- О да, обязательно так и сделаем. Я бы не упустила случая преподнести такой подарок к празднику середины лета!
Грачи сидели в спальном покое, боясь уснуть, но и не смея бодрствовать. Ни один еще не сомкнул глаз с того момента, как Железноклюв приказал им отдыхать, назначив выходной. Большинство из них проспали весь день и находили чересчур трудным пытаться заснуть еще и ночью. Было жарко, и птицам, всю жизнь прожившим на севере, не хватало воздуха. Полная луна глядела в окна спальни, заливая всю комнату бледным, голубовато-белым светом.
- Оста-авьте-е-е на-а-аше аб-ба-а-а-атство-о-о-о!
- Йакк! Что это было?
- Сме-е-ерть близка-а-а-а-а!
Грачи застыли на своих насестах.
- Смерть поджида-а-ает вас за стенами этой ко-о-о-омнаты!
Черная тень пробежала по кроватям и полу. Что-то зависло напротив окна. Грач Трепокрыл, застыв от ужаса, медленно стал поворачивать голову, пока ему не удалось взглянуть в окно.
В проеме, обрамленном осколками разбитого стекла, окруженная холодным сиянием лунного света, виднелась голова воина - шлем без лица. Вместо лица клубилась серовато-белая мгла. Трепокрыла и его друзей охватила настоящая паника. Загадочные слова бесплотного фантома привели их в полное замешательство. "Оставьте наше аббатство!" Как могли они оставить аббатство, если другое высказывание гласило: "Смерть поджидает вас за стенами этой комнаты!" Было только разбитое окно и ужасная голова, плавающая напротив него. Даже самый храбрый из них не отважился бы выйти этим путем. Это было больше, чем доведенные до безумия грачи могли выдержать. Они забились под кровати, боясь пошевелиться и даже взглянуть.
Когда они крадучись возвращались в Пещерный Зал, Констанция погрозила сестре Мей шестом, на котором они держали голову призрака.
- Еще один твой смешок, сестра, и я дам тебе наряд вне очереди, поставлю готовить ужин на кухне вместе с Амброзием! - угрожающе произнесла она.
Василика прижала платок к морде, притворяясь, что вытирает нос. На самом деле она кусала платок, чтобы не рассмеяться в голос.
Констанция подождала, пока они отойдут по туннелю, и расхохоталась сама.
- Ха-ха-ха-ха! Я успела заглянуть в окно: все грачи были под кроватями, больше всего на свете желая стать невидимыми!
