в ближайшую чашу фонтана и, обласканный его освежающими струями, затих.
Объявился Четта. Разогретый и лоснящийся от пота. Он скромно поплескался в соседнем фонтане, попил воды и, отыскивая меня, принялся внимательно осматривать округу.
А я лежал, невидимый для него, продлевая блаженство покоя, и думал. Мне надо было думать.
Грозило возвращение из командировки в компании с Четтой, чего нельзя делать. И оставлять его здесь не имел права. Вот о чём я думал в спокойной обстановке, когда не надо было торопиться принимать решения. И ещё я пытался вспомнить, где я сработал плохо и проморгал начало неприятного конца моей миссии в прошлое? Но ничего неправильного в своих действиях не нашёл, поэтому постепенно сбился на злые размышления. Я тут Четту пальцем не могу тронуть, а они, я подразумевал заказчиков, по сути дела между племенами с провоцировали драку, а я – исполнитель их выкрутасов – теперь вот болтаюсь во времени как неприкаянный, снедаемый угрызениями совестя, ослабевший морально и физически. Конечно, я был не прав, но удержу не имел и распалялся всё сильнее и сильнее.
Пели птицы, я покоился в воде, а Четта – хитрец – стоял на одном место и прислушивался. Знал, что я где-то рядом.
Всё, решился я, надо возвращаться и вести его назад, в его время, отделаться там от него, а самому оставшееся время до срока пережать. Пришлось вспомнить все мои временные эволюции, чтобы определиться во времени и правильно войти в нужную точку в прошлом.
Сейчас, пришёл я к выводу, шла середина первого тысячелетия нашей эры.
Со стенаниями я вылез из своеобразной ванны, мокрый и жалкий. Четта обрадовался, оскалил зубы, Ему, надеюсь, тоже было не сладко ощущать себя затерянным невесть где во времени, а, вернее, в непонятной череде миров. Он мне что-то крикнул, или мне показалось, я не понял, так как уже погружался в шай-волну и уходил в родное время Четты.
Даже тщательная подготовка обычно обеспечивает не очень высокую точность перехода. Впрочем, к ней я не стремился, так что здесь, в районе обитанию племён Ходеха и Мбаты, наверное, прошло уже несколько дет с того памятного события – примирения племён. До становища соплеменников Четты было рукой подать. Оно приютилось в распадке у подножия высоких холмов, ограждавших его от холодных северных ветров. Сюда племя приходило на зимовку.
Стояла поздняя осень, внизу, у становища, лаяли собаки, курились дымки, пахло едой.
Четта, узнав окрестности, озлел пуще прежнего. Я-то думал, вот приведу его к знакомым местам, увидит он их, обрадуется и оставит меня в покое. Не тут-то было!.. Хотя всё ясно. Если здесь прошли годы, и в племени, наверное, те времена, когда их мирили с соседями, забывать стали, что не мудрено – других дел и забот не мало, то для нас с Четтой всё произошло час с небольшим тому назад. Оттого понятны и злоба и намерения верного родственника и телохранителя Мбаты, состоявшего при вожде многие годы.
Посмотрел я на его озлобленное лицо, полностью осознал всю никчёмность той мышиной возни, которую устроил во времени, бегая от смерти и от самого себя, и дух мой просветлел.
Впрочем, не уверен, понял ли я тогда сам ту мысль, что запылала в моём воспаленном от неудач сознании. Зато ноги уже несли меня к краю уступа, круто обрывающегося вниз к небольшой порожистой речке.
Четта завыл от радости, видя меня в западне. Он выкрикивал проклятия на мою голову, грозился всеми карами и плотоядно облизывал толстые губы, предвкушая расправу надо мной.
Я посмотрел вниз – острые камни недавней осыпи бросались в глаза и обжигали своим зловещим видом. Тело моё непроизвольно дрогнуло и напряглось, голова закружилась, и я со стоном отвернулся от притягательного зрелища.
Все боли мои утихли, даже заплывший глаз сталь как будто видеть, а обваренная нога перестала ныть.
Четта уже находился в пяти шагах от меня. Его глаза и без того на выкате округлились, ненависть в них сменилась удивлением, он, по-видимому, понял мои намерения раньше меня. Жертва ускользала из его рук, и он решил поторопиться, замахиваясь дубинкой для удара.
А я отшатнулся от него и бессильно закрыл заслезившиеся глаза, потому что под ногами не почувствовал опоры.
Мгновения растянулись до бесконечности, вырвав из моей груди крик отчаяния.
Я умирал в четвёртый раз…
АЛЁШКИНЫ ФАНТАЗИИ
Алёшка писал фантастический рассказ.
Он сидел прямо на полу посередине комнаты на коленях за старой пишущей машинкой и, напряжённо согнувшись и долго примериваясь к каждой букве, отрывисто стучал по клавишам одним пальцем.
Вокруг, на полу же, в живописном беспорядке лежали словари, учебники для пятого класса, цветная карта Луны, рисунки с кряжистыми звездолётами, карандаши и ручки, надкушенный бутерброд с маслом и ещё дюжина различных книжек.
Иногда Алёшка замирал, приоткрыв от неуверенности рот, и тогда его рука повисала в воздухе и раскачивалась в немом танце, следуя Алёшкиным мысленным видениям: в его голове стремительно проносились странные картины, какие-то неясные тени маячили на фоне причудливых зарослей невиданных растений, мелькали образы, обрывки каких-то действий и диалогов…
Герои фантастического рассказа, а их был целый класс – мальчики и девочки – из далёкого будущего, по ходу действия как раз стояли в молчаливом восхищении под лавиной ярких красок, многоголосого хора мелодичных звуков и ласковыми лучами местного солнца. Неведомое окружало их, то неведомое, которое страстно мечтал каждый из героев в свои неполные двенадцать лет.
Такая мечта будоражила и Алёшку…
Рядом с детьми, грузно осев на амортизаторах причальных тумб, тёмно-серебристой громадой остывал звездолёт. Его посадка произошла не по программе. Переходя из светового в другой режим полёта, в системе управления случился сбой и она, заметив планету Земного типа, решила на неё опуститься и дождаться помощи. Оказалось, что планета по всем параметрам благоприятна для жизни людей.
Планеты, на которых могли жить люди, воспринимались Алёшкой как не требующие доказательства их существования, тем более что он был знаком с книгами, где о таких планетах писали умные люди…
Где-то за тысячами световыми годами остались папы и мамы, воспитатели – ребята возвращались одни с планеты Флалила, где отдыхали на летних каникулах. Самостоятельность ребят неоднократно подчёркивалось в Алёшкином рассказе. Это давало ему возможность проводить свою точку зрения на действия и мальчишек, и девчонок.
Земля, конечно, уже знала о произошедшей аварии. И уже, о чём в рассказе упоминалось вскользь, чтобы не снижать напряжённости сюжета, на выручку детей мчались звёздные корабли.
А пока целый класс маленьких землян находился один на один со всей планетой.
Алёшка завидовал своим героям.
Время «космических бродяг» и первооткрывателей планет, к величайшему сожалению, ещё не наступило, и Алёшке было тесно на Земле, особенно тогда, когда он об этом думал, читал книги или, как
