Энаш вместе с остальными внимательно наблюдал за действиями биологов: те закрепили крышку пластикового воскресителя, после чего начался собственно процесс воскрешения. Он почувствовал, как внутри все напряглось. Все происходило так, как должно было быть. Через несколько минут оживший древний обитатель этой планеты встанет и уставится в удивлении на них. Научный метод воскрешения был прост и безотказен.
Из тьмы бесконечно малых величин возникает жизнь. Уровень зарождения и умирания жизненных форм и… не жизни — в этих смутно отличимых границах вещество легко переходит из одного состояния в другое. Из состояния органики в неорганику, либо же наоборот. Электроны не бывают живыми или неживыми. Атомам ничего не известно об одушевленности или неодушевленности. Но когда атомы образуют молекулы, то достаточно одного шажка, одного крошечного шажка, чтобы возникла жизнь… если жизнь вообще зарождается. Один шажок — а потом тьма. Или жизнь.
Камень или живая клетка. Крупица золота или травинка, пески океана или столь же бесчисленные крошечные живые существа, обитающие в бездонных глубинах рыбьего царства. Разница возникает в сумеречной зоне зарождения материи. Именно там каждая живая клетка обретает присущую ей форму. Если у краба оторвать ногу, то на месте оторванной вырастает новая. Червь вытягивается, и вскоре происходит деление его пополам и возникают два червя, оба идентичных друг другу, с двумя пищеварительными системами, таких же прожорливых, как и родитель, целых, ничуть не поврежденных этим делением. Из каждой клетки можно воссоздать все существо. Каждая клетка «помнит» это целое в мельчайших и немыслимых подробностях, и никакими словами невозможно описать их.
Но весь парадокс заключается в том, что память не является органической. Обыкновенный воск запоминает звуки. Магнитная лента легко воссоздает голос человека, жившего много лет назад. Память — физиологический отпечаток, след на материи, и поэтому при желании можно сделать так, что клетки воспроизведут те же образы в том же ритме.
И вот сейчас в ответ на действия воскресителя мультиквадриллионы образов-формул памяти существа-мумии устремились в машину. И, как всегда, память была воссоздана неповрежденной.
Воскрешенный моргнул и открыл глаза.
— Значит, это правда, — вслух сказал он, и эти слова тут же были переведены на язык гэнейцев.. — Смерть — это просто врата к другой жизни… но где же мои приближенные? — Последнюю фразу он произнес жалобным тоном.
Он сел, потом выбрался из аппарата, крышка которого автоматически поднялась, когда он ожил. Он увидел своих воскресителей. И замер как вкопанный, но только на секунду. Воскрешенный был горд и обладал особым высокомерием, мужеством, которое и пришло ему сейчас на помощь. Он неохотно опустился на колени, простерся ниц, но тут, должно быть, сомнения закрались в его душу.
— Вы — боги Египта? — Он поднялся на ноги. — Нет, вы вовсе не похожи на них! А я не кланяюсь безымянным демонам.
— Убейте его! — приказал капитан Горсид.
Двуногое чудовище, дергая конечностями, растаяло в пламени лучевого оружия.
Вскоре на ноги поднялся второй воскрешенный, бледный, дрожащий от страха.
— О Господи, клянусь, я не прикоснусь больше к этой проклятой дряни! Подумать только, разговаривать с розовыми слонами…
Йоала его слова заинтриговали:
— О какой дряни ты говоришь, воскрешенный?
— Самогонке, отраве во фляжке из заднего кармана, спиртное, которым меня накачали во время того разговора… О Господи!
Капитан Горсид вопросительно посмотрел на Йоала:
— Стоит задерживаться на нем?
Йоал несколько секунд раздумывал.
— Я заинтригован. — Он обратился к воскрешенному:
— Допустим, я скажу вам, что мы посетители с другой звезды. Как вы отреагируете?
Воскрешенный вылупился на него. Он был явно в замешательстве, но страх оказался сильнее.
— Послушайте, — начал он, — я ехал по своим делам. Признаюсь, я опрокинул пару лишних рюмок, но во всем виновато спиртное. Клянусь, я не видел никакой другой машины… Если теперь так наказывают водителей за то, что они садятся пьяными за руль, то, ладно, ваша взяла. Пока я жив, больше не выпью ни капли, только отпустите меня.
— Он управлял «автомобилем», — пояснил Йоал, — и совершенно не думает о нем. Во всяком случае, никаких машин мы не видели. Туземцы даже не побеспокоились сохранить их в музеях.
Энаш заметил, что каждый ждет, что кто-нибудь другой сделает какой-либо комментарий, и решил сам прервать наступившее было молчание:
— Попроси его описать автомобиль. Как он работает?
— Вот теперь совсем другое дело, — заметил воскрешенный. — Скажите, куда вы клоните, задавайте вопросы, пожалуйста, и я все объясню. Я могу так напиться, что в глазах начинает двоиться, но все равно смогу вести машину. Как она работает? Ну, просто включаешь стартер и давишь на газ.
— Газ, — повторил техник-лейтенант Виид. — Двигатель внутреннего сгорания. Все ясно.
Капитан Горсид махнул охраннику с лучевым оружием.
Когда встал третий воскрешенный, он задумчиво рассматривал пришельцев некоторое время.
— Со звезд? — наконец спросил он. — У вас есть какая-то система, или вы попали сюда случайно?
Гэнейские советники, собравшиеся в этом зале, где вершилась судьба воскрешенных, неловко заерзали в своих изогнутых креслах. Энаш заметил, что Йоал поглядывает на него. Выражение потрясения в глазах историка встревожило метеоролога. Он подумал: «Слишком быстро этот двуногий приспособился к новой ситуации, такое поразительное понимание реальности происходящего просто ненормально. Ни один гэнеец не способен так быстро отреагировать».
— Скорость мысли не обязательно признак превосходства, — произнес главный биолог Хамар. — И медленно думающий осторожный мыслитель занимает свое место в иерархии интеллекта.
И тут Энаш вдруг невольно подумал: «Дело не в скорости, а в правильности и точности выражения мысли». — Он попытался представить себя на месте воскрешенного, смог бы он сразу же осознать значение присутствия инопланетян со звезд. Нет, не смог бы.
Впрочем, он тут же забыл об этом мысли: воскрешенный выбрался из машины. Под пристальными взглядами инопланетян он быстро прошел к окну и бросил взгляд наружу. Всего один короткий взгляд, а потом он повернулся к ним.
— Везде то же самое? — спросил он.
И снова скорость его понимания ситуации произвела на пришельцев впечатление. Наконец Йоал ответил:
— Да. Опустошение. Смерть. Развалины. Имеете ли вы представление, что же случилось?
