виртуальная Система, заботившаяся о всеобщем порядке и уюте, вырубилась, когда Филип, по сути, пришёл к власти. И он утверждал, что людям необходимо что-то на замену…
Но Филип тайно от нас создал код, замешанный на собственной крови. Вживил себе в кровь наноботов с вирусом, а потом якобы случайно поранился во время визита к источнику. Мы не сразу поняли с сыном, что вирт очень изменился…
Эх. Отец знал, чем закончатся мои каникулы. Да что там – он знал все эти годы, с мгновения моего зачатия и даже ещё раньше – знал, где и как закончится моя жизнь. И ни разу даже не обмолвился. Я не верил. Не хотел верить. Но с каждым шагом сомнений становилось всё меньше, складывались воедино кусочки паззлов – я никогда не стремился причинять боль кому-либо, отец никогда не стремился запускать меня в вирт, – и с каждым шагом словно просыпалось что-то глубоко в душе и понукало сделать ещё один шаг…
…с той минуты каждый, кто хоть раз побывал в вирте, опустошался ещё сильнее. И ещё сильнее стремился обратно в вирт. И жаждал ещё более жестоких игр. Вирт стал как наркотик. Жертвы там очень быстро выгорали, а «игроки» становились всё ненасытнее…
Я видел следы Филипа повсюду. Они были всегда – чёрные кляксы, скользившие за игроками, одобрительно похохатывая и предлагая помощь, когда кто-то не решался на ужесточение игры. Конечно, раньше они виделись не в виде клякс – в виде разных существ, в том числе, в виде пресловутых «хренокрылов». У меня от этих «помощничков» всегда мурашки по коже бежали, но теперь… теперь я вообще смотрел на них другими глазами.
Не имеющий врагов, вирус Филипа быстро разросся, самообучился и стал хозяином вирта. Отравой, кормящей пустоту в людских душах. Когда отец обнаружил обман, было уже поздно. Неонила в то время уже жила в Заповеднике, а Филип оброс таким количеством сторонников и приобрёл настолько прочную славу «спасителя человечества», что любого, кто выступал против него, немедленно записывали в предатели. В том числе – и председателя мирового правительства. Отец мой тогда еле удержался у власти, притворился, что согласен с Филипом во всём. Узаконил даже вирус Филипа. И поехал в Заповедник…
…пятеро из нас – самых молодых – тогда ушло в большой мир. Якобы, мой сын их сагитировал, и они раскаялись. Для отвода глаз. На вторую полосу, конечно, не под купол. Их долго проверяли, исследовали, следили… В итоге, сочли благонадёжными. Только одна девочка сломалась и оказалась в салоне…
…Вариса. Вариса не сломалась и держит маленький пансионат на границе второй полосы. Она знала правду, знала, кто я, едва я появился на её пороге, хотя и никогда раньше меня не видела. И, возможно, не верила, что увидит. Она рискнула всем, ушла из безопасного Заповедника в мир, где её могло ждать что угодно. И ждало. Почти двадцать лет ей пришлось жить под прикрытием, притворяться, что она согласна с законами этого мира, улыбаться, когда хотелось выть. Чтобы только не выдать себя. Чтобы только дождаться…
…с вирусом Филипа невозможно бороться обычными методами. Его можно только смыть. Полностью вытеснить новым кодом. И мы создали такой код. Создали программу, способную побороть вирус Филипа, запаковали её наглухо и спрятали до времени, там, где Филип не смог бы найти. Поместили её в самое дорогое, что у нас было…
…В меня! В мою кровь. Саму Неонилу и моего отца и вообще всех, кто мог бы иметь хоть какой-то доступ к источнику, регулярно проверяли. Меня, впрочем, тоже, но архив, помещённый в кровь младенца, был настолько мал и зашифрован так хитро, что не отличался от обычных «хранителей здоровья», «наблюдателей роста», и тому подобной нанохрени. Архив рос вместе со мной. И по-прежнему шифровался. Но с гормональным скачком всё сильнее разбухал, и всё запакованное в нём грозило прорваться наружу. На глаза Филипу. Мне почти семнадцать – и дальше медлить нельзя…
…Филипу в своё время хватило лишь крови, что натекла из раны. У него была масса времени, чтобы вирус размножился и принялся за дело. У нас столько времени нет…
…проклятье! Нет времени! Они настигли меня внезапно. Шестеро козлорогих и парнокопытных существ на мотоциклах. Я переключил своего бронтозавра в режим златокрыла, включил предельную скорость и взмыл воздух. Благо, интерфейс позволял. Но – как бы не так. Небо обернулось низким потолком. Едва успели со златокрылом сманеврировать, чтобы не врезаться. Хорошо, а если так? Златокрыл вытянулся, покрылся могучими шипами, длиннющий хвост ударил по молодцам на байках, те полетели в разные стороны. Ещё удар! Между нами с грохотом возник огромный ров. А по нему уже выстраивался мост. Дорогой мой златокрыл, ты же всё-таки дракон какой-никакой. Огонь! Мост загорелся. И за пламенным цветком на той стороне я увидел знакомое лицо. Один козломордый держал в тисках Неонилу. Ухмылялся козьей улыбкой. Я рванулся вперёд.
– Прочь! – звонко закричала она. – Уходи. Быстро! Я тоже что-то могу. Пошёл отсюда!
И я пошёл. Вернее – полетел. Возможно, я буду проклинать себя за это до конца жизни. А впрочем, сколько тут её осталось. Чего я вообще так переживаю о погоне? Всё равно же я должен…
… - Я должен умереть?
– Не совсем, не в привычном смысле. Умрёт только тело, а ты сам продолжишь существовать и бороться. Если всё получится…
– Если получится?! Ты даже не уверена???
– Я уверена лишь, что для твоего отца и для меня в этот день всё закончится. Для прочего мира – ещё есть шанс. Как и для тебя. Если сумеешь. Я верю, ты…
…Неонила таки что-то смогла. Преследователи на мотоциклах вырастили крылья – похоже, опускать потолки у них больше не получалось. Да и сбивать их стало легче. Хрясь хвостом – и полетел один вниз, правда, тут же взмыл снова, но хотя бы отстал. Они отставали всё сильнее и сильнее, и, наконец, я увидел дверь. И почувствовал за ней…
…ты почувствуешь его пульсацию. Он сам призовёт тебя. Твой код во многом схож с кодом Филипа – источник сразу примет тебя за своего. Первый доступ ты получишь без проблем. А дальше – запоминай пароль к источнику…
…Я стоял у источника. На табло мигали зелёным цифры и буквы. Трясущимися руками я ввёл пароль, названный Неонилой. Пароль, что долгие годы хранился у неё в памяти. В её старой седой голове.
Остался сущий пустяк. Единственный шаг.
«Перезапустить программу?»
Из глубокого колодца подо мною вырос острый шпиль, пульсирующий,
