– Тогда все были бы мертвы, – усмехнулся Художник. – Только охотников за головами не бывает двадцать или тридцать. Даже пятнадцать – это очень много. Я не помню, когда они последний раз нападали такой большой толпой.
– Но почему?! При здешних способах ведения войны численное преимущество гарантирует победу.
– Ты как ребенок, Семхон!
– Я и есть ребенок! Я же еще не родился!
– Ну да, конечно… Понимаешь, они же нелюди. Если их соберется больше десятка, то они просто не смогут идти в одну сторону, делать одно дело. Наверное, в этот раз у них был сильный вожак.
– И ТАК бывает всегда?
– Нет, конечно. Ты же видишь, что с этой стороны к лагерю не подойти, а в ту сторону всегда смотрит дозорный. Да и собаки чуют. На эту стоянку они приходили четыре раза, сейчас был пятый. Трижды они убегали, поняв, что их обнаружили. Один раз собаки молчали, и воины подпустили их близко, а потом расстреляли из луков. Много скальпов взяли.
– Господи, да зачем вам скальпы?!
Старик посмотрел на него и сокрушенно покачал головой:
– Что стало с твоей памятью, Семхон…
– Слушай, Художник! Ты же видишь, что с моей памятью дела плохи. Чтобы она вернулась, нужно, чтобы мне рассказывали о том, что я знал раньше. А говорить я могу только с тобой и Атту, то есть с Бизоном. Только он теперь великий воин, и мне неудобно задавать ему детские вопросы. Помоги мне ты!
– Я помогу тебе, Семхон. Скальп – знак победы, в нем сила воина. Ты мог, еще не родившись, обрести силу, а ты отказался.
– Ну, я же не знал, можно ли НЕвоину снимать скальпы врагов…
– Мне кажется, что ты врешь, Семхон. Ты же вспомнил, как надо сражаться. Или не забывал.
– Ну, может быть, я хотел сделать приятное воинам, отдав им свою добычу?
– Приятное воинам?! Больше не говори так. Тебя не поймут.
– Ты не рассказывай никому, какой я глупый, ладно? А почему нельзя… так говорить?
– Потому что взрослый мужчина не нуждается в подачках. Все, что ему нужно, он должен взять сам. Только ты все равно сказал неправду. Ты не снял скальпы не из-за этого.
– Да, ты прав. Я и сам не знаю почему…
– Может быть, потому же, почему мне не хочется рисовать войну?
– Наверное…
– Это плохо, Семхон. Людям все равно, что я рисую, лишь бы это было красиво. А ты станешь воином, и каждый твой шаг будет волновать всех.
– А нельзя как-нибудь… без этого?
– Можно, конечно. Люди других племен отрезают врагам носы или уши, а Минтоги вынимают из голов мозг и кости, а кожу высушивают – это очень высокая магия.
– М-да-а… Хрен редьки не слаще!
– Что ты сказал?!
– Нет, ничего… А почему в этот раз хьюгги оказались у самого лагеря? Ведь почти прорвались уже!
– Да, плохо получилось… Мальчишка, наверное, заснул на посту. А собаки молчали – ветер дул на хьюггов.
– Где он, кстати? Я не видел его в лагере.
– Сбежал, наверное. Но скоро вернется, конечно.
– И что будет?
– Как обычно: заставят мальчишек выворачивать ему суставы и ломать кости. Нужно, чтобы они знали, что бывает с теми, кто спит в дозоре.
– Но так-то зачем?!
– А как? Ты, конечно, забыл время до своего первого рождения? Забыл, как сильно хочется спать на рассвете?
– Неужели нельзя как-нибудь по-другому?
– Можно медленно поджаривать на огне, можно, не убивая, выпустить кишки, можно подвесить за руки на дерево – так он долго не умрет, но будет мало кричать.
– Брр! Но…
– Давай, Семхон, ты сначала вспомнишь, что заставляло тебя в детстве не спать на посту, а потом скажешь, что это тебе не нравится, ладно? Тебе приходилось бывать на стоянке Людей, которую накануне посетили охотники за головами? Ты, наверное, забыл, что они делают с детьми и женщинами? Я напомню…
– Не надо! Я вспомню сам! Не надо… Не сейчас… Скажи лучше, зачем им головы? Точнее – мозг.
– Хм… Некоторые считают, что так они забирают силу врага, другие думают, что они надеются таким образом стать Людьми. Если встретишь человека, который разговаривал с хьюггами, – расспроси его.
– Это надо понимать так, что среди Людей таких нет?
– Конечно! А как ты себе это представляешь? Ну, можно как-то общаться с собакой, с женщиной, но с хьюггом?! Они же ничего не понимают! Они же – хьюгги!
– А знаешь, старик… – Семен помолчал, колеблясь, говорить или нет. – А знаешь, старик, ведь я разговаривал с хьюггом. Помнишь историю о том, как они приходили за головой Черного Бизона? Перед тем как начать драться, я говорил с вожаком. И мы понимали друг друга. Нет, не в том смысле, что он смог объяснить мне, почему не уйдет без боя, а я ему – почему не отступлю, но мы говорили! Примерно так, как с Бизоном, когда я еще не вспомнил язык Людей.
– Что ж, – пожал плечами Художник, – я слышал о Людях, которые могли говорить с животными – подманивать их на бросок копья. Хьюгги, конечно, глупее животных…
– Нет, – не согласился Семен, – по-моему, мы просто разные. Может быть… Прости, старик, я, наверное, сейчас скажу глупость! Может быть, когда-нибудь Люди смогут договориться с хьюггами? Как смогли договориться, к примеру, с собаками? Они ведь живут рядом и не нападают, правда?
Похоже, мысль для старика была новой, и он надолго задумался. Потом сказал:
– Нет, Семхон, это бессмысленно. Ты понимаешь, почему собаки живут рядом и не нападают?
– Расскажи, ведь я еще ребенок!
– Дети не ломают кости врагам, как ты! – усмехнулся Художник. – Но слушай. Давно-давно, когда у Людей еще не было луков, они ходили на охоту лишь с копьями и топорами. Охота была трудна и опасна, они могли убивать лишь больных и ослабевших животных, на их стоянках всегда было мало мяса. По степи бродили стаи диких псов. Они доедали туши животных, убитых волками и тиграми. Когда было мало еды, они осмеливались нападать на ослабевших и раненых оленей и буйволов, отбивать у стад детенышей. Люди часто сражались с ними из-за добычи.
– Два претендента на одно и то же место в трофической цепи, – усмехнулся Семен.
– Что ты сказал?
– Нет, ничего, извини! Продолжай, пожалуйста!
– Потом Люди научились делать большие луки и стрелять из них. Стрела летит далеко, но даже искусный охотник не всегда попадает в цель. Раненый олень или буйвол уйдет в степь, и охотник не побежит за ним, если сможет убить другого. За подранком пойдут псы. Они загонят его и съедят. А потом придут туда, где охотники разделывали туши, и съедят все, что оставили Люди.
– В общем, собаки поняли, что возле Людей кормиться лучше, чем подъедать остатки за волками и тиграми, да?
– Конечно! Они знают, что если охота будет удачной, им достанется много еды. Иногда они даже помогают Людям: обходят стадо, пугают его и гонят на засаду. Собаки умные животные.
– Значит, те, кто бродит вокруг лагеря, это просто собачья стая, которая кормится возле вас? У других Родов, на других стоянках – свои стаи, да?
