Призрак тем временем приблизился к Валледжу. И выражение у него на лице было именно тем, перед которым при жизни Грижни трепетали его враги ледяным, безжалостным и не ведающим сомнений. Валледж поспешно отступил, забарабанил в дверь и принялся кричать, призывая на помощь. Его крики услышали несколько слуг, которые тут же поспешили на выручку своему господину. Однако вопреки всем усилиям им так и не удалось взломать магически запертую дверь. А судя по звукам, доносящимся из лаборатории, там творилось нечто страшное.
Бежать ему было некуда. Саксас Глесс-Валледж наблюдал за неторопливым приближением призрака, осознавая, что обречен. И то, что смерть настигнет его столь неожиданно, да еще в высший миг его торжества, причиняло ему особую боль. Но даже это не могло отменить того, что ему и впрямь удалось восторжествовать над великим Фал-Грижни. Смерть сама по себе не могла отнять у него одержанную победу. Он доказал превосходство своего интеллекта, несокрушимую мощь собственного разума. Ничто не могло отменить этого и ничто не могло отобрать.
Валледж искоса посмотрел на привидение. Едва ли оно могло что-нибудь слышать или, тем более, понимать, однако Валледж обратился к нему в полный голос:
- Победа осталась за мной, Грижни. А этим ты уже ничего не изменишь.
Он застыл на месте, дожидаясь, пока смерть не придет за ним сама.
Черная призрачная фигура неторопливо вытянула руки. Глесс-Валледж ожидал, что они со всей неумолимостью сомкнутся у него на горле. Но вовсе не в горло врагу намеревался вцепиться призрак Грижни. Белые руки все в черной крови опустились Валледжу на виски и остались там. Валледж инстинктивно отпрянул и тут же обнаружил, что от призрачных рук ему не избавиться. Они давили ему на виски, и он чувствовал, как это давление проникает в мозг и затемняет его. Валледж терял сознание. Ум, осознание собственной идентичности, душевное здоровье, - все это покидало его, и лишь это он сейчас и осознавал. Валледж закричал страшным криком бессильной ярости. Потом поглядел в глаза призрачному Грижни и его обуял ужас. Он закричал вновь - и кричал затем не переставая.
Слуги, столпившиеся у входа в лабораторию, слышали эти нечеловеческие крики и переглядывались в полнейшем смятении. Вслед за криками до их слуха донесся страшный треск. Возобновив прерванные на время усилия, они начали взламывать дверь - и на этот раз она поддалась. Зрелище, открывшееся им, оказалось воистину ужасающим.
Саксас Глесс-Валледж лежал на полу, окруженный четырьмя открытыми коробами и тем мусором, в который превратилось их содержимое. В одной руке у Валледжа был зажат камень Во. Именно этим камнем он и крушил драгоценные предметы, обладания которыми так добивался. Груды битого стекла, осколки металла, пролитые жидкости и рассыпавшиеся порошки, - все это было разбросано по всей лаборатории. В ярости безумия он разодрал на себе одежды, и сейчас они свисали рваными лохмотьями. Безумие - и только безумие - жило и в его остекленелом взоре.
Когда слуги взломали дверь, Глесс-Валледж поднял голову и посмотрел на них, явно не узнавая. И тут же издал неожиданно визгливый вопль. Не поднимаясь на ноги, он в один бросок преодолел расстояние от середины просторной лаборатории до одного из углов. И забился в него, жалко поскуливая и явно разучившись говорить на человеческом языке. Когда пораженные слуги сделали попытку подойти к нему, он запустил в них драгоценным фосфоресцирующим камнем.
Конечно, поначалу все решили, будто злосчастное душевное заболевание лорда Валледжа носит временный характер. Но дни сменялись днями, и постепенно весь мир начал осознавать, что маг Саксас Глесс-Валледж останется точно таким же, каким он стал, до еще явно нескорого конца его дней.
Глава 22
Ее глаза медленно раскрылись. Она лежала на чем-то мягком. Воздух вокруг был теплым, влажным и едва заметно светящимся. Ноздри ей щекотали незнакомые ароматы. Верран проспала глубоким сном много часов, но сейчас, окончательно проснувшись, она совершенно растерялась. Последнее, что она запомнила, было связано с болью и со страхом. Она вспомнила прощание с мужем, вспомнила бегство из Ланти-Юма, вспомнила путешествие по пустоши Гравула, утрату Нида, свои дальнейшие странствия и наконец роды на продуваемом ветрами склоне холма. И она бы, конечно, умерла там, не появись откуда-то загадочные белые существа. Но тогда она испытывала такие страдания, что даже не обратила внимания, что за существа принесли ей спасение. Задумавшись сейчас об этом, она поняла, что однажды уже видела их в лаборатории мужа. Это были вардрулы, робкие обитатели древних пещер Далиона, и когда-то под покровительством Террза Фал-Грижни они направили делегацию в Ланти-Юм. Это были союзники ее мужа, которых многие называли белыми демонами пещер. Демоны или нет, но Фал-Грижни доверил им жену и еще не рожденное дитя. Разумеется, их нельзя было назвать людьми, но они спасли ее. И они знали, чем и как помочь ей, хотя и непонятно, откуда у них взялись эти знания и умение. Возможно, их собственные детеныши появляются на свет в обстоятельствах, сходных с человеческими. В любом случае они сделали все как надо, и ребенок благополучно родился на холодном склоне холма в Назара-Син. Он оказался мальчиком, крошечным и чудесным, с тонкими черными волосками на темени и с глазами, которые со временем станут такими же черными, как у отца. Это она успела разглядеть еще до того, как на нее накатило беспамятство. А пока она спала, ее куда-то перенесли, и вот она проснулась... но где же?
"Где мой малыш?" - Эта мысль мгновенно погасила все остальные.
Судорожно охнув, Верран села - и обнаружила, что находится вовсе не в одиночестве. Всего в нескольких футах от нее стояло примерно с полдюжины вардрулов. Именно свечение их тел и не давало тьме воцариться здесь. Ибо они светились. Их кожа была бела, лишена волосяного покрова - и она фосфоресцировала! Одежды на них не было, да и к чему одежда в теплой и влажной атмосфере пещер? Глядя на их обнаженные тела, Верран поняла, что они и впрямь во многих отношениях напоминают человеческие, хотя таковыми, разумеется, не являются. Особенно чужеродными были их глаза - огромные бесцветные шары, окруженные своего рода мышечной бахромой во много слоев. Руки вардрулов заканчивались не пальцами, а скорее короткими беспредельно чувствительными щупальцами. Они были высоки ростом, узки и продолговаты, у них совершенно отсутствовали округлости, которые так смягчают человеческую фигуру. На запястьях у некоторых из них сидели большие бурые летучие мыши, подобно тому, как сидят соколы на руке у охотников.
Все это Верран заметила как бы невзначай. Потому что все ее внимание привлек (и заставил ее сердце содрогнуться от страха) ее сын, ее мальчик, сын Фал-Грижни, которого, баюкая, держал на руках рослый вардрул. Высокий вардрул баюкал ребенка с особенной нежностью, возможно, из-за того, что тот принадлежал к иному - человеческому - племени. Остальные пятеро вардрулов стояли рядом, умиленно взирая на малыша. Они мурлыкали себе под нос что-то мелодичное и приятное. Младенец спал.
