Пашка порылся в рюкзаке, достал трубу и недоуменно ее развернул. Тимур махнул рукой:
— Осторожно обогни камень и осмотри равнину. Но ползком! Чтоб никто не видел.
Пашка пожал плечами, лег на пузо и пополз, высоко отклячивая попу.
В «Fire Mission» тебе бы по такой попе из оптического… — Я задумчиво сорвал травинку и хотел пожевать стебелек, но Тимур резко ударил меня по ладони, и травинка вылетела.
— Аргентинская дизентерия тебе не нужна, — объяснил он.
— Спасибо, — кивнул я.
Мы помолчали.
— А ты где воевал? — вдруг спросила Анка.
Мы сперва подумали, что Тимур не расслышал вопроса или просто не хочет отвечать.
— В Приднестровье, — неохотно произнес Тимур. — В Чечне. В Пакистане. Ушел в отставку старшим лейтенантом.
— У России разве есть части в Пакистане?
— У России везде части. — Тимур помолчал. — Пашка! Давай назад, другим тоже посмотреть надо!
Пашка приполз назад, все так же отклячивая попу, и вид у него был ошарашенный. Анка взяла у него трубу и уползла.
— Что скажешь? — спросил Тимур.
— Предупреждать надо, — пробурчал Пашка. — Я такую миссию проходить не научился. Тут рота нужна с танком.
— Не боись, игрок. — Тимур хохотнул. — Там нет гарнизона. Реально там две кухарки и пара охранников-ветеранов из личной гвардии, они вечно спят, а ружья хранят на чердаке. В этом климате нельзя не спать круглые сутки. До самой смерти никто не знал, где логово Отто. Со времен Второй мировой не было ни одного покушения. Штурмуем перед рассветом.
Вернулась Анка, и вид у нее был такой же недоуменный.
— Твоя работа? Как ты это делал? — спросила она Тимура.
— Берешь в «Fire Mission» платный аккаунт и валяй, — самодовольно усмехнулся Тимур.
Я почувствовал, что события уже давно идут мимо меня. Решительно вырвал из Анкиных рук трубу, плюхнулся на пузо и пополз смотреть, что же они там увидели.
А когда дополз до края камня, аккуратно выставил трубу. Место было до боли знакомым. Предо мной вживую предстал таинственный квадрат R118: хутор в центре котловины, окруженной лесом. Бетонный забор с колючкой и зубьями битого стекла, а за ним — три дома и сараи с гаражами. Я знал, что платные пользователи могут рисовать свои игровые объекты, но подивился, насколько тщательно это было сделано… Правда, забор в реальности оказался не с колючей проволокой, а с зубьями битого стекла, вплавленными в бетон, — наверняка в библиотеке препятствий забора с битым стеклом не было, и Тимур расположил на схеме стандартный, с проволокой. Но расставлены постройки были идеально точно.
Я сложил трубу и ползком вернулся. Наши негромко разговаривали.
— …правда, лично моих там всего три будет, в дальнем углу от входа, — говорил Пашка. — На входе листочки специальные выдадут, проголосовать можно. Так что, если мои вам понравятся… буду рад.
Анка кивнула мне:
— Петька, пойдем в субботу?
— Куда? — не понял я.
— У Пашки фотовыставка открывается в универе.
— Конечно пойдем! — обрадовался я.
Тимур кивнул и принялся что-то вполголоса объяснять Пашке про объективы и фокус, а Пашка протестующе качал головой и усмехался.
Анка лежала на земле, подложив под голову локоть, и все смотрела на меня.
— Ну есть у меня парень, — задумчиво произнесла она. — И че теперь? Он давно мне надоел.
* * *
В «Fire Mission» все просто — выбрал в меню заряд и приложил правой кнопкой. Здесь взрывчатку на забор Тимур крепил сам — объяснил, что у нас нет опыта, чтобы работать с самодельным пластидом который детонирует от чего угодно — хоть от температуры, хоть от удара. Перед этим он снова вколол себе обезболивающее, и теперь простреленная левая снова помогала беспалой правой. Забор он минировал в правильном месте — у гаража. Если б я штурмовал R118 повторно в «Fire Mission», я бы тоже там ставил и не потерял бы три хита в тупых перестрелках.
Пока он возился у забора, мы лежали на поле, вжавшись в короткую жесткую траву. Стояла тишина, лишь тут и там скрипели предрассветные насекомые. Тимур заранее нас предупредил, чтобы заматывали одежду плотнее — здесь водится много всякой гадости.
— Я вот только одного не пойму… — вдруг задумчиво прошептал Пашка. — Пока мы квадрат штурмовали, где сам Тимур был?
— Он и так местность отлично знает, раз нарисовал, — раздался шепот Анки.
— Но где он был-то сам?
— Сам и гонял нас по квадрату, — ответил я. — Пристреливал и отстреливал. Готовил.
— Я не об этом, я в принципе. Получается, мы его там видели?
— И что?
— Ладно, потом…
Раздался шорох, и к нам подполз Тимур.
— Готовы? — прошептал он.
— Готовы, — ответили мы.
— Бей фашистскую гадину, — сквозь зубы выдавил Тимур. — Давай, снайпер…
Я аккуратно поймал на мушку бесформенное пятно, напоминавшее отсюда громадную жвачку, прилепленную на забор прохожим великаном. И плавно нажал спуск. Сердце бешено колотилось, но ощущение, надо сказать, вышло отличным: один твой выстрел — и забор вдребезги!
А дальше — дальше включились рефлексы, которые мозг легко перенес в реальность. Перебежка, кувырок — и я прикрываю выстрелами. Потом прикрывают меня — а я снова бегу. И снова, и снова. Неожиданностью стал огромный мраморный дог, что беззвучно выскочил из темноты на перезаряжающуюся под стеной гаража Анку. Его я срезал короткой очередью, осыпав Анку кирпичной крошкой.
Все шло по плану, хотя стрелять было не в кого. Гранат у нас не было, и дверь первого дома пришлось изрешетить выстрелами, пока удалось выбить ее плечом. Мы с Анкой ворвались внутрь. Я свернул в спальню, отдернул балдахин гигантской кровати и увидел пожилую чету, в ужасе кутающуюся в одеяла. Первые отблески далеких рассветных лучей осветили темные монголоидные лица, перекошенные ужасом и от того напоминавшие пару печеных яблок, — было ясно, что это прислуга из местных индейцев.
— Мы пришли не за вами, — отчетливо произнес я по-немецки заготовленную фразу. — Если хотите жить сидите тут и не шевелитесь! Ясно?
Оба испуганно закивали.
Я выскочил из спальни и столкнулся с Анкой, летевшей сверху по лестнице.
— У меня только прислуга, — отрапортовал я.
— У меня наверху служкины дети, девочка и мальчик, — протараторила Анка. — Идем по плану два: я беру точку на чердаке.
— Бери, — кивнул я.
На первом этаже я проверил, нет ли подвалов, — подвалов не было. Сверху раздался сигнальный выстрел — Анка взяла территорию из верхнего окна. И тогда я бросился ко второму коттеджу. Издалека виднелась выбитая дверь, и я понесся прямо к ней — без перебежек и кувырков. На полпути я заметил краем глаза движение в беседке, — тут же упал на землю, перекувырнулся, но выстрелов не последовало. Я снова вскочил и присел за кустами. Сердце бешено колотилось, и дыхания не хватало. Я помнил эту штуку — в R118 она была обозначена маленьким флигелем без окон и дверей, и я принял ее за трансформаторную будку. Но это оказалась не трансформаторная будка, а соломенная крыша на трех столбах, открытая со всех сторон, — беседка по-русски, одним словом. Под соломенной крышей горела лампа, а на столе лежала раскрытая книга.
