Сергей Байбара - Цветы на камнях

— Доброго вечера, майор!

— Всего хорошего, сэр!

Когда Ричардс закрыл дверь, Мария почему-то была недовольна:

— Как только буду свободна, обязательно зайду в детский сад и спрошу у Мананы, почему она отправила Михо домой в сопровождении этого человека! Это ведь ее обязанность!

— Почему ты так волнуешься, Мэри? Ты не доверяешь майору Хунну?

— Мне не нравится этот человек, — насупилась Мария. — Просто, сердцем чувствую к нему страшную неприязнь. А тут еще он приводит …!

— Мэри, по-моему это уже перебор, — возразил Марио. — Я знаю Хунна уже восемь лет. Да, он непрост, конечно, но то, что он может причинить Михо вред? Этого быть не может!

— Не нравится он мне! Не знаю, как объяснить. Он даже в приемной… Ходит, прислушивается, вынюхивает что-то, как ищейка. И его глаза… Вот и сейчас он улыбается, а улыбка-то ненастоящая. В глазах злость, холод, как в болоте.

— Ну, девочка моя, он же контрразведчик. Он и есть ищейка, — снисходительно улыбнулся полковник. — А профессия накладывает свой отпечаток. Поверь мне, они все такие. Да и в армии их не особенно жаловали.

— Остерегайся его, Марио, — потупила глаза Мария.

— Папа, мама, вот вы говорите, а я не понимаю! — сказал Михо, внезапно появившийся в дверях.

— Так, Марио, ты слышал? Переходим на грузинский, — распорядилась жена.

— О-кей, Мэри.

Мария усадила сына за стол, потом подошла к старой соковыжималке, которая уже неделю, как не работала. Положила в нее несколько яблочных долек.

— Мэри, она же не работает! — напомнил Марио. — Черт возьми, никак руки не дойдут!

Мария, хитро поглядев на мужа, нажала кнопку. И машинка вдруг зажужжала.

— Кто ее починил?

В ответ Мария лишь лукаво улыбнулась:

— В руках умелой женщины работает даже то, что другие уже собирались отправить на свалку! Уж ты-то меня понимаешь, Марио!

— Да уж! — рассмеялся полковник. — Уж я-то тебя понимаю, как никто!

Довольный отец семейства с умилением смотрел, как сын уплетает ужин за обе щеки. Несмотря на то, что его покормили в детском саду, мальчик, похоже, был голоден.

— Господи, благослови пищу нашу! — торжественно промолвила Мария. Она трижды перекрестилась и, с недоумением посмотрела на мужа. «Покажи, мол, пример, глава семьи!» Марио вздохнул, тоскливо поднял глаза к потолку, поднялся. «Все бы хорошо, если бы не этот религиозный фанатизм моей женушки», — подумал американец, нехотя поднимая руку для крестного знамения…

На заставе «14» севернее Гори с утра было неспокойно. Люди суетились, с нетерпением вглядывались вдаль, на горизонт. Оттуда, из Цхинвала, через брошенные ничейные земли, сегодня должен вернуться торговый караван. Во всяком случае, так гласило сообщение, принесенное голубем. Начальник заставы даже пошутил: «Пришло сообщение в папку входящих!» В степи непрерывно дежурили конные патрули, бойцы забирались на горные склоны, выхватывали друг у друга бинокли. А из города уже раза два приезжали нетерпеливые гонцы с вопросом: «Что, не приехали еще?!»

Осетинский караван ушел вчера. Торг с «осеби» прошел более-менее нормально, хотя не обошлось без инцидента. На рынке сцепились два старых кровных врага, бывший грузинский офицер и бывший осетинский ополченец. Чуть-чуть до кровопролития не дошло.

Сам блок-пост на заставе выглядел стандартно: два бетонных полуразрушенных здания бывших продуктовых магазинов, укрепленных ржавыми листами железа и бетонными блоками, пулеметные гнезда в бетонных колпаках, построенных на скорую руку, баррикада из старых автомобильных корпусов, бетонных плит и строительного мусора. Плюс три Т-72 и одна колесная самоходка «Дона». Орудия боевых машин были направлены в сторону ничейных земель, а их экипажи были готовы отразить нападение в любую минуту. А над одним из зданий на самодельном флагштоке на ветру развевался дырявый старый грузинский флаг.

Погода с утра не жаловала теплом и сволнцем. С утра небо было затянуто сплошным облачном покровом, дул ветер. Температура понизилась до +17 градусов, — холодновато для лета. Ветер гнал по каменистой земле пыль, обрывки полиэтиленовых пакетов, бумажный мусор.

Бойцы, спрятав лица под платки и респираторы, глядели с самого утра. Иногда один из мужчин вскрикивал «Пылится что-то. Может, едут?!», и вся застава превращалась в растревоженный пчелиный улей. Потом выяснялось, что это ошибка, и на давшего маху наблюдателя обрушивался праведный гнев товарищей.

— А, может, они сегодня и не приедут? — спрашивал один боец в американской форме, с неработающим ПНВ на шлеме.

— Должны быть. Дай-то Бог, чтобы нормально доехали. А вдруг на них дикари нападут?

— У них там оружия хватит. И танки у них. Отобьются. Им бы до нашего поста дотянуть, а тут мы им поможем!

— Два разъезда вернулись… Никого…

Раздался стук копыт и на заставу влетел всадник в серой от пыли одежде, стеклопластиковых очках и противопылевом респираторе. Это был уже третий гонец из Гори:

— Ну что, не приехали еще?

На гонца тут же обрушился поток отборных ругательств:

— Да вы что там, тупые совсем?! Сколько вы ездить еще будете, людей только от работы отрываете?! Сказал же грузинским языком, как только приедут, сообщим! Не сидится на одном месте, так скачи в Цхинвал, встречай их в пустыне! Вот ездят туда-сюда!

Охаянный гонец ничего не ответил, развернул коня и ускакал восвояси.

— Надоели уже! Хочешь знать, когда приедут, садись здесь, да и жди! — все еще ругался командир заставы, высокий, сильный гуриец, сорока лет от роду.

— Да ладно тебе, Резо! Там тоже волнуются…

— А я что, не волнуюсь?! Мы здесь сидим, ждем, а они только гонцов гоняют: «Ну что, приехали? Ну что, приехали?!!» Тоже мне, князья!

Резо махнул рукой и, плюнув, направился в дежурку, ругаясь про себя. И тут раздался крик одного из мальчишек-наблюдателей, сидящего на одиноком дереве на вершине пологого холма:

— Там что-то есть! Там что-то есть! — кричал он, показывая рукой на север.

Командир Резо развернулся на полдороге, недоверчиво посмотрел вдаль. Потом крикнул мальчишке:

— Тебе снова что-то пригрезилось? Если опять ошибся, лучше не слезай!

— Да нет же, честно! Вон там, на горизонте, облако пыли. И черная точка над горизонтом!

Командир отобрал у одного из подчиненных бинокль, торопливо пошагал по склону холма. На ходу он крикнул:

— Я сейчас поднимусь! Но, если там опять ничего нет, я тебе устрою…! Двое суток у меня будешь туалет чистить!

— Дядя Резо, там правда что-то пылится! — закричал парнишка.