Ознакомительная версия.
Внутри станция преобразилась. Порядок, комфорт и умеренная роскошь сменились мусором, вонью и блевотиной на каждом шагу. Стены были исписаны нецензурными выражениями, с уймой орфографических ошибок. Все хрупкие предметы разбиты, и осколки валялись поблизости, втоптанные в ковер беззаботными ногами. Алекс прошел по центральному коридору, ожидая, что враг еще раз проявит себя. Но враг не появился.
У ботанического сада он остановился, чтобы натянуть защитный шлем. Шлем был сделан из тягуче-упругого вещества, отдаленно напоминающего резину. Особенно важно, чтобы шлем прикрыл оба виска. Надев шлем, Алекс вошел в сад. Здесь уже не осталось никаких экзотических растений – лишь взрослые откормленные Тиссернаусы пушистились здесь и там. Елочки стояли метра по два в высоту каждая. Алекс выпустил в ближайшую заряд игл, но та даже не колыхнула ветвями. От игл ей было не холодно и не жарко.
Тут же, в саду, он нашел двух в доску пьяных девиц с расцарапанными физиономиями. Обе валялись в траве почти голые, в порванных остатках одежды. Разбудить их не удалось.
После этого он спустился на нижний уровень. Здесь были технические этажи и кое-какие административные помещения. Он вошел в один из офисов и попробовал включить компьютер. Ничего не работало, все было сломано.
Выходя, он услышал шорох за спиной и мгновенно выстрелил. Иглы полетели широким веером и забарабанили как дождь. Одна игла вонзилась в руку длинноволосой девушке с восточными чертами лица. Та не стала кричать, а молча бросилась под стол, проползла там, надеясь пробраться к выходу, но в последний момент была поймана за волосы.
– Стой! – закричал Алекс. – Ты кто такая?
– А ты кто такой?
– Я человек с Земли.
– Врешь!
– Правда. Давай вытащу иглу.
Он выдернул иглу и промокнул куском бумаги каплю крови.
– Все будет хорошо, – сказал он. – Рассказывай, что тут у вас.
– Я расскажу, если ты пообещаешь его убить.
– Кого?
– Однорукого дьявола.
– Я обещаю сделать так, что он тебя больше не обидит. Это нормально?
– Нормально. Но если ты захочешь меня изнасиловать, я прокушу тебе горло в первую же ночь. Я не твоя женщина.
– Хорошо, – сказал Алекс, – кусай на здоровье, мне не жалко. А теперь садись и рассказывай.
– Вначале он был нормальным, – начала девушка, – и он всем нам немножко нравился. Некоторым даже не немножко. Некоторым даже очень. У него не было руки, но на Земле ведь такое лечат, а еще лучше, когда делают протез. Я слышала, что современные протезы в сто раз лучше обыкновенной живой руки. Ну ладно. А потом он стал распускаться. Почувствовал себя единственным самцом в стаде, по-моему. Стал к каждой приставать и всех лапать. Он был очень сильным, мы бы никак с ним не справились. И он умел хорошо драться. Он рассказывал, что когда-то был главным охранником на этой станции. Он показывал свои мускулы и всякие разные штучки и нам это очень нравилось. А потом он начал командовать. То есть, распоряжаться. Он обращался с нами, как со служанками. А если мы не слушались, он нас бил. Мы ничего не могли с этим поделать.
– А если собраться вместе?
– Да какое там вместе! Мы же сразу разделились. Человек десять девчонок сразу стали его свитой, и он объявил их своими любимыми женами. Остальных он называл стадом. Вечерами он начинал охотиться за стадом. Ловил кого-то и насиловал. А любимые жены помогали держать. Постепенно он опустился. Стал много пить и с каждым днем все больше. У него выросла черная борода и длинные ногти. Он не мылся и вонял. Его любимые жены от него не отставали, все как одна. Он становился злее и злее. А три дня назад он убил первую из нас, которая не хотела ему покориться. Ударил по голове и убил. Вчера, кажется, убил еще двоих. Одну случайно, а вторую за что-то наказывал. Но я точно не знаю, меня там не было. Теперь мы прячемся. Вот и все. Таких как я осталось лишь трое или четверо, я точно не знаю.
– А все остальные?
– Все, кто с ним переспал, стали его женами. Они копировали его привычки, они стали такими же злыми и пьяными. Очень хорошо, что у него нет оружия. Он все время его искал, говорил, что здесь, на станции, оружия на самом деле полно, только надо его найти и что-то открыть. А у тебя есть оружие. Только я все равно не стану твоей женой.
– Все ясно, – сказал Алекс, – но дело не в нем. Он совсем не такой зверь, каким кажется.
– Ты его не знаешь.
– Он тут не при чем. Дело в елочках.
– Что?
– Объясняю по простому. Елочки излучают такие волны, которые портят человеческие мозги. Видишь на мне шлем? – это защита от них. Вы становитесь тупыми и злыми, а потом умираете. Но вы не виноваты, виноваты елочки. Если их вырубить, сразу станет легче.
Девушка задумалась.
– Неправда, – сказала она, – я ведь не стала такой, как они. И многие сопротивлялись. До самой смерти.
– Это потому, что ты еще девушка, – объяснил Алекс, – излучение елочек не действует на невинных девушек. Всех остальных оно постепенно сводит с ума и убивает.
– Но их так много, что мы их не вырубим.
– Это и не надо, – сказал Алекс, – то есть, конечно, не помешает. Но есть и другая проблема, поважнее.
– Ничего не может быть поважнее.
– Может. Такие же елочки растут и на Земле.
Она помолчала, обдумывая новость.
– И много? – спросила она, наконец.
– Больше некуда. Поэтому я здесь.
Когда дело было сделано, Ася и Охотник вышли из хранилища. Как ни странно, у входа их никто не ждал.
– Что-то случилось, – сказал Охотник. – Они должны были напасть на нас здесь.
Голубоватый фонарь все так же тускло светил, подвешенный на палку. О недавней битве напоминали лишь обгорелые куски, похожие на старую древесную кору. Охотник сел на песок и обхватил голову руками.
– Со мной непорядок, – сказал он, – меня слишком клонит в сон. Я ничего не могу с этим сделать. Это все тот комар.
– Может быть, ты просто устал.
– Я не просто устал, – возразил он. – Я еще способен отличить усталость от яда. Мой ч ас пробил.
– Не преувеличивай.
– Я не преувеличиваю. Охотник знает, когда приходит его смерть. Я хочу тебе сказать несколько слов на прощание. Помни меня. Я не знаю, что ждет нас там, в пучине смерти, но знаю, что когда я буду там, мне будет приятно знать, или хотя бы верить, что ты здесь помнишь меня. Пообещай, что будешь помнить. Потом ты сможешь забыть об этом обещании, если хочешь.
– Я буду помнить, – тихо сказала она.
– Спасибо. Я уже готовлюсь к великому пути. Напрасно многие думают, что там ничего нет. Смерть – это не исчезновение, смерть – это путешествие. Много зависит от того, как мы умираем. Охотник умирает спокойно. Однажды в животе одной матери сидели два нерожденных ребенка-близнеца. И вот один из них сказал другому: «Слушай, передо мной лежит путь в ту страну, откуда никто не возвращается. Туда попадают все, но никто не приходит оттуда. Я не знаю, что там, но думаю, что там небытие. Поэтому помни обо мне, пока ты жив.» Они заплакали и расстались. А потом тот, который говорил, родился первым. Второй родился через несколько минут. Но они никогда не вспомнили того разговора, который был у них до рождения. Вот что говорит о смерти последняя притча охотников.
Ознакомительная версия.
