Мистер Пинк прыгнул и в мгновение ока оказался у машины. Был он невелик ростом, но для своих размеров чудовищно силен. Сервомоторы завывали и скрежетали от натуги, когда машина отмахивалась от разъяренного свиньи. Брызги и целые кляксы его крови взметнулись в воздух, смешались с кровью Антуанетты. Крупные капли разбивались на мелкие, и скоро все вокруг заволок розовый туман. Девушка смотрела с ужасом, как лезвия секли Пинка. Из страшных ран выметывались кровавые ленты, зависали в воздухе будто зарницы. Свинья ревел от ярости и боли, но не отступал. Тазер описал сверкающую голубую дугу, ствол пулемета бешено закрутился, словно робот приготовился располосовать кабину очередями.
Антуанетта подползла к парню. Израненной ладонью коснулась лба. Подумала, что несколько минут назад еще могла его спасти, но теперь уже поздно. Мистер Пинк отчаянно сражался, но, как и следовало ожидать, проигрывал. Машина победит, затем снова оторвет Антуанетту от Ксавьера и, скорее всего, убьет.
Все кончено. А ведь достаточно было – подумать только! – следовать советам отца. Он же предупреждал: никогда не связывайся с пауками. Хотя нынешних обстоятельств, конечно же, предвидеть не мог, он был целиком и полностью прав.
«Папа, прости, – подумала Антуанетта, уплывая в беспамятство. – Ты был прав, а я-то считала, что знаю лучше… Обещаю: в следующий раз буду хорошей девочкой».
Робот вдруг замер, и его сервомоторы умолкли. Свист пулемета сменился низким рокотом, вращение стволов прекратилось. Центрифуга погудела немного и остановилась, тазер затрещал, заискрил и отключился. Умер всякий машинный звук, робот застыл в неподвижности – черный злобный паук, раскинувший лапы от стены до стены.
Антуанетта собрала последние силы:
– Мистер Пинк… что вы сделали?
– Ничего, – ответил свинья и кивком указал на Ксавьера. – На вашем месте я бы занялся им.
– Помогите мне. Пожалуйста. Я сейчас просто свалюсь…
– Делайте, как можете. Я пас.
Она видела, что Пинк тоже серьезно ранен. Но он, хотя и потерял много крови, пострадал исключительно от неглубоких порезов, не лишился пальцев, не поломал костей.
– Умоляю вас, помогите массировать ему грудь!
– Антуанетта, я не помогаю людям.
Она принялась ритмично давить на грудь Ксавьера, теряя с каждым движением силы, которых и так почти не оставалось.
– Пожалуйста, мистер Пинк…
– Антуанетта, извините. Ничего личного, но…
Она замерла. Гнев захлестнул ее с головой.
– Но что?!
– Боюсь, люди – не самый мой любимый биологический вид.
– Хорошо, мистер Пинк. Тогда вам послание от не самого любимого биологического вида: катитесь к черту!
Отчаянно цепляясь за уплывающее сознание, она снова принялась массировать грудь Ксавьера.
Клавэйн и Эйч снова шагнули в скрежещущий кованый лифт и поехали наверх. По пути Клавэйн поразмыслил над услышанным и увиденным. При любых других обстоятельствах история Сухой и Мерсье показалась бы не более чем городской легендой. Но очевидная искренность Эйча вкупе с жуткой атмосферой пустой комнаты заставили отнестись к рассказу серьезно. Конечно, гораздо спокойнее было бы считать его искусной выдумкой, призванной воздействовать на гостя-пленника определенным образом, – и по этой причине Клавэйн решил пока придерживаться наиболее неприятной версии, а именно: хозяин замка говорит правду. Сходно поступил и сам Эйч, расследуя случившееся с Полиной Сухой.
По опыту Клавэйна, самое неприятное из возможного чаще всего и оказывается верным. Так уж устроено мироздание.
По пути наверх почти не разговаривали. Клавэйн еще не отказался от мысли при малейшей возможности удрать от Эйча и все-таки добраться до демархистов. Однако услышанное заставило задуматься и признать, что до сих пор слишком многое было ему неизвестно.
Скади явно старалась не для себя и уж точно не для ставших единым целом, обезличившихся сочленителей. Скорее всего, она работала на Мадемуазель, всегда желавшую распространить свое влияние на Материнское Гнездо. А Мадемуазель – величина неизвестная, целиком за пределами опыта и знаний, которыми располагал Клавэйн. Как и Эйч, она живо интересовалась личинками и их технологиями. Не посчиталась с затратами, перевозя личинку в Замок Воронов и учась общаться с ним. Мадемуазель погибла, но, возможно, Скади стала настолько ревностным ее адептом, что сейчас можно считать Мадемуазель и Скади единым целым.
То, из-за чего Клавэйн решился кардинально изменить свою жизнь, оказалось гораздо большим, чем он подозревал, – и с историей куда богаче и продолжительнее, чем мог предположить. Однако и этот факт, по сути, не менял ровно ничего. «Адское» оружие – вот что по-настоящему важно. Кто бы ни управлял Скади, он превыше всего остального нуждается именно в этом оружии. И потому Клавэйн должен добраться до него первым.
Лязгнув, лифт остановился. Эйч открыл ажурную кованую дверь и снова повел Клавэйна по лабиринту мраморных коридоров. Они добрались до обширного зала, напоминающего огромный до абсурдности гостиничный номер. Низкий потолок украшен причудливой лепниной; тут и там, будто экспонаты в музейном зале, расставлены предметы мебели и скульптуры; массивный черный клин большого рояля; посреди комнаты – старомодные часы на тумбе, словно застигнутые за попыткой перебраться с одной стены на другую. Черные каменные колонны поддерживают алебастровые бюсты непонятных личностей, пара обтянутых темно-алым бархатом диванов стоит на золоченых ножках в виде львиных лап, три золоченых кресла размерами и пышностью похожи на троны.
Два из трех кресел-тронов были заняты. На первой восседал гиперсвинья, одетый как Эйч, в простые черные брюки и халат. Клавэйн нахмурился: свинья очень уж походил на Скорпиона, в последний раз виденного в Материнском Гнезде. Хотя, возможно, этот тип лишь похож на него. Во втором кресле сидел Ксавьер, молодой механик, встреченный на «карусели» Новый Копенгаген. Что же могло свести этих двоих вместе, да еще в Замке Воронов? Невозможно и вообразить.
– Вас нужно представлять друг другу? – осведомился Эйч. – Думаю, нет. Но на всякий случай представлю. Мистер Клавэйн, перед вами Скорпион и Ксавьер Лиу.
Он осведомился у Ксавьера:
– Мистер Лиу, как вы себя чувствуете?
– Теперь нормально, – ответил тот.
– У мистера Лиу остановилось сердце от удара полицейского тазера, – пояснил Эйч. – Робот напал на него на борту «Буревестника», корабля Антуанетты Бакс. На тазере было выставлено напряжение, способное убить гамадриаду, не то что человека.
– Робот-полицейский напал прямо на борту корабля? – вежливо осведомился Клавэйн, испытывая потребность сказать хоть что-нибудь.
– Да. Но этот ревностный служащий Феррисвильской конвенции больше не потревожит ни мистера Лиу, ни кого-либо другого.
– Вы его убили? – спросил Ксавьер.
– С технической точки зрения – нет, – ответил Эйч и добавил, обращаясь к Клавэйну: – Ксавьеру посчастливилось остаться в живых, и теперь его здоровью ничто не угрожает.
– А как с Антуанеттой?
– Она тоже в порядке. Несколько синяков и порезов, вот и все. Вскоре она присоединится к нам.
Сочленитель уселся на пустующий золотой трон напротив Скорпиона.
– Я не понимаю, по какой причине здесь находятся Ксавьер и Антуанетта. Но вы…
– Это долгая история, – ответил свинья.
– Я не тороплюсь. Почему бы не начать с самого начала? Разве вы не должны находиться под арестом?
– Мистер Клавэйн, дела осложнились, – пояснил Эйч. – Насколько я выяснил, сочленители привезли Скорпиона к Ржавому Поясу, желая передать властям.
Ксавьер воззрился на свинью, пораженный:
– Я думал, Эйч шутил, когда вас Скорпионом назвал… Но он же не шутил, правда? Мать честная! Ведь тот самый Скорпион, которого столько времени ловят!
– Ваша слава бежит впереди вас, – заметил Эйч.
– Какого же черта вас занесло на Новый Копенгаген? – воскликнул Ксавьер, втискиваясь в кресло.
Должно быть, его пугала даже перспектива оказаться под одной крышей со Скорпионом, не то что в одной комнате.
– Я его искал. – Свинья кивком указал на Клавэйна.
– Меня? – удивленно спросил тот.
– Пауки мне предложили сделку. Сказали, что не сдадут властям и отпустят, если помогу вас выследить. Тут уж хочешь не хочешь, а не откажешься.
– Ему дали нормальные документы, чтобы его не арестовали на первом же полицейском посту, – добавил Эйч. – Думаю, сочленители сдержали бы обещание, после того как Скорпион помог бы доставить вас в Гнездо.
– Но я все равно не понимаю…
– Скорпион и его напарник, сочленитель, выследили вас. Само собой, они явились к Антуанетте Бакс. Потому Ксавьер и оказался замешан в это не слишком приятное дело. В последующем конфликте «карусель» Новый Копенгаген была повреждена. Конвенция и раньше присматривалась к Антуанетте, потому полиция быстро нагнала и взяла на абордаж «Буревестник». Когда робот-полицейский проник на борт, все находившиеся там, включая Скорпиона, получили ранения.
