– Самое интересное, по-моему, – это узнать, что сталось с путешественниками, что они делают, что видят, – вмешался один из офицеров. – Впрочем, если этот первый опыт удастся, в чем я не сомневаюсь, его, конечно, повторят. Колумбиада ведь по-прежнему врыта в землю во Флориде. Значит, дело только в снаряде да в порохе; всякий раз, как Луна будет проходить через зенит, в нее можно будет выпалить зарядом… экскурсантов.
– Мастон, без сомнения, на днях присоединится к своим друзьям! – сказал лейтенант.
– Пусть только скажет слово, я охотно полечу вместе с ним! – воскликнул мичман.
– Ну, в охотниках недостатка не будет, – возразил Бронсфильд, – дай только волю, половина обитателей Земли эмигрирует на Луну!
Разговоры офицеров затянулись до часу ночи. Трудно пересказать все фантастические теории, все невероятные проекты, предлагавшиеся молодыми смельчаками. После попытки Барбикена слово «невозможно» перестало существовать для американцев. Строились планы отправить на Луну не только комиссию ученых, но целую армию с пехотой, артиллерией и кавалерией для завоевания лунного мира.
К часу ночи работы по подъему лота еще не были закончены. Оставались невыбранными десять тысяч футов, и эта операция требовала еще нескольких часов.
По распоряжению капитана огни в топках были разведены, давление в котлах поднималось. «Сускеганна» была готова к немедленному отплытию.
В эту минуту – в 1 час 17 минут ночи – лейтенант Бронсфильд направился было к своей каюте, как вдруг его внимание было привлечено отдаленным свистом.
Лейтенант и его товарищи подумали сначала, что свист вызван утечкой пара; но, подняв голову, они удостоверились, что звук доносится с очень большой высоты.
Сила этого странного звука нарастала с ужасающей быстротой, и не успели офицеры обменяться мнениями о его происхождении, как перед их ослепленными глазами показался громадный болид, докрасна раскаленный от трения об атмосферные слои.
Огненная масса продолжала расти на глазах и, наконец, с невероятным грохотом обрушившись на бушприт корвета, разбила его и с оглушительным шипением исчезла в волнах…
Упади эта масса несколькими футами ближе – и «Сускеганна» была бы опрокинута в океан со всем своим экипажем.
Капитан Бломсбери выскочил полуодетый на бак, куда бросились и все офицеры.
– Будьте так добры, скажите, что случилось, господа? – спрашивал капитан. – Что такое?
– Капитан, «они» вернулись! – воскликнул мичман.
Глава двадцать первая
Снова Дж. Т. Мастон
Смятение на борту «Сускеганны» было немалое. Офицеры и матросы и не думали об опасности, которая им только что угрожала, хотя судно могло быть раздавлено или же получить пробоину и затонуть. Нет, все их мысли были поглощены катастрофой, завершившей дерзкое предприятие.
– «Они» вернулись! – воскликнул молодой мичман, и все тотчас же поняли, кого он имеет в виду. Никто не сомневался в том, что болид, исчезнувший в волнах, был снарядом «Пушечного клуба».
– Они погибли! – утверждали одни.
– Они живы! – настаивали другие. – Слой воды очень глубок и потому ослабит силу падения.
– Но ведь у них нет воздуха, – говорил третий, – они должны непременно задохнуться!
– Они сгорели! – решил кто-то. – Снаряд, пролетая через атмосферу, превратился в раскаленную массу.
– Как бы там ни было, живых или мертвых, их необходимо вытащить! – решили наконец все в один голос.
Капитан Бломсбери собрал на совещание всех офицеров. Надо было немедленно на что-нибудь решиться. Прежде всего следовало, конечно, вытащить снаряд. Операция – трудная, но возможная. Однако для этого корвет не обладал достаточно мощным и точным оборудованием. Решено было тотчас же отправиться в ближайший порт и известить «Пушечный клуб» о падении снаряда.
Это решение было принято единодушно, и оставалось только выбрать порт. На ближайшем берегу на 27° широты такой пристани не имелось. Несколько выше, за полуостровом Монтеррей, был расположен крупный город, давший название полуострову. Но этот город, стоящий на рубеже пустыни, не соединялся с материком телеграфной линией, а такое важное сообщение можно было передать с надлежащей быстротой только при помощи телеграфа.
Несколькими градусами выше находился порт Сан-Франциско. Из столицы золотоносного края легко было снестись с центром Соединенных Штатов. Если корвет пойдет на всех парах, он прибудет в Сан-Франциско без малого через двое суток. Следовало немедленно отправляться в путь.
Корвет стоял под парами и был готов к немедленному отплытию. В воде еще оставалось две тысячи брассов троса, но капитан, не желая терять ни минуты драгоценного времени, решил его перерезать.
– Мы прикрепим конец троса к бую, – сказал он, – который, кстати, поможет нам найти место падения снаряда.
– Координаты этого места известны – мы находимся на двадцать седьмом градусе седьмой минуте северной широты и сорок одном градусе тридцать седьмой минуте западной долготы, – заметил лейтенант.
– Прекрасно, мистер Бронсфильд, – отвечал капитан. – Будьте так добры, прикажите перерезать трос.
Огромный буй, снабженный для устойчивости тяжелыми шестами, был спущен на воду. Конец троса был накрепко привязан к бую, чтобы волнение не могло отнести буй слишком далеко от места падения снаряда.
Механик уведомил капитана, что корвет готов к отплытию. Капитан, поблагодарив его, приказал держать курс на северо-восток. Корвет на всех парах понесся к бухте Сан-Франциско. Было три часа утра.
Пройти двести двадцать лье для такого быстроходного судна, как «Сускеганна», было нипочем. Судно покрыло это расстояние за тридцать шесть часов и 14 декабря в 1 час 27 минут пополудни вошло в бухту Сан-Франциско.
При виде корвета, идущего под всеми парами, с обломанным бушпритом и поврежденной мачтой, жители города заволновались, и огромная толпа любопытных мгновенно собралась на набережной.
Бросив якорь, капитан Бломсбери и лейтенант Бронсфильд спустились в восьмивесельную шлюпку, которая тотчас же доставила их на берег.
– Телеграф? Где телеграф? – спрашивали они, не отвечая ни на какие вопросы.
Портовый офицер сам проводил их на телеграфную станцию. Толпа бросилась за ними.
Бломсбери и Бронсфильд вбежали в контору. Телеграмма была послана в четырех экземплярах следующим адресатам: во-первых, секретарю морского ведомства в Вашингтон, во-вторых, вице-председателю «Пушечного клуба» в Балтимор, в-третьих, почтенному Дж. Т. Мастону в Лонгспик, на Скалистые горы, и, наконец, в-четвертых, помощнику директора Кембриджской обсерватории.
Телеграмма гласила:
