Ознакомительная версия.
Пик волчьей деятельности всегда приходился на послеобеденное время, когда у входа в «Империю зверей» стояла, несмотря на дороговизну билетов, длинная очередь. Марков – и с ним еще два оператора – снимали волчью жизнь полную рабочую смену. Ночью волки, вопреки своей природе, затихали, зато оживлялся режиссер Коровко – монтировал материал до рассвета, окруженный плотной бригадой ассистентов, помощников и специалистов по изготовлению кофе.
Работа нравилась Маркову. Работа давала возможность проявить себя в полной мере; Макс был хорошим оператором, и режиссер Коровко ценил его.
– …Это тебя, – сказала Игрейна, и в голосе ее Максу почудилось напряжение. Еще бы – одиннадцать вечера, они уже собирались отключать телефон…
– Марков?! Скотина! Ты что делаешь, сопляк! – кричала трубка голосом режиссера Коровко, кричала и материлась так, что Макс невольно отдернул ухо. – Ты что… Ты сколько… А ну, немедленно на студию! Немедленно!
– Проблемы? – спросила Игрейна.
Макс разглядывал черные дырочки в опустевшей трубке. Режиссер Коровко, хоть и бывал эмоционален, беспричинных вспышек ярости никогда себе не позволял. Что же он, Макс, мог такого натворить?..
– Поедешь? – Игрейна была спокойна и сосредоточена. – Или потерпишь до завтра?
– Поеду, – пробормотал Макс. – В конце концов, мне самому интересно.
* * *
Макс вернулся через три часа. Игрейна не ложилась спать – ждала. Читала книгу.
Макс был бледен. В прихожей снял обувь, прошел на кухню, выпил воды. Игрейна, ни о чем не спрашивая, следовала за ним по пятам.
– Ну… – сказал Макс наконец. – Ну, контора… Ты не поверишь.
– Поверю, – возразила Игрейна.
– Короче, прихожу я… А там на мониторе – волки в лабиринте. Классно, честно говоря… Надо тебе как-нибудь сходить, посмотреть…
Макс вздохнул. Вытер мокрый подбородок. Игрейна ждала.
– Ну вот… Отсняли сегодня большой фрагмент. Волки ходят по лабиринту, решают всякие задачки – ну, лапой на рычаг нажать, подлезть, перепрыгнуть… А в конце лабиринта – волчица. Ждет, значит. Кто первый дойдет. Кто самый умный. Один дошел, и сразу к ней, а она ему зубы показывает. Рычит. Ее фаворит, понимаешь – он проиграл… – Макс нервно захихикал. – А этого победителя она не хотела… Ну, сцепились. Они клочья дерут друг из друга, а фаворит ее застрял в лабиринте – не может через решетку просочиться…
– Через решетку?
– Ну хитрая такая, двойная фигурная, и человек не сразу догадается, не то что волк…
– Странные у них развлечения, – пробормотала Игрейна.
– Странные, – мрачно согласился Макс. – Но публике нравится.
– А что не нравится Коровко?
Макс поморщился, будто собираясь чихнуть:
– Коровко… Ты прикинь – я ведь снимал эту волчью драку от начала и до конца. У них, когда крови много, волков всегда разгоняют… Шлангами… Так хорошо получилось, динамично…
Макс замолчал.
– Ну и? – спросила Игрейна.
– Ну и на заднем плане, – вздохнул Макс, – засветился там один… Войковский зам, Рачевский его фамилия. Со стороны зрителей его не видно было, он за щитом стоял… А я искал ракурс, и случайно этого Рачевского взял в кадр. На заднем плане. Из-за этого у Коровко случилась истерика.
Максим снова замолчал.
– Не понимаю, – сказала Игрейна.
– Коровко дурак, – Макс мотнул головой. – Если бы он потихонечку, сам… на компьютере эту фигуру отредактировал… никто бы ничего не заметил. А так всем стало любопытно: за что это Коровко Маркова жучит? Кто попал? Марков попал? А-а, Рачевский попал в кадр… Коровко когда допер – совсем красный стал, я думал, его тут же кондрашка хватит…
– Все-таки не понимаю, – Игрейна поставила чайник на плиту.
– А я понимаю? – тоскливо спросил Макс. – Тайна Мадридского двора имени гражданина Полишинеля. Все делают вид, будто понятия не имеют, чем занимаются Рачевский и Федоров. Если кто-то хоть имя их всуе упомянет – Войков штрафует, Войков лютует, может даже бандитов наслать…
Макс спохватился, что сболтнул лишнее, и опасливо покосился на Игрейну.
– А чем же занимаются Рачевский и Федоров? – спросила Игрейна, делая вид, что не расслышала последних слов.
– Хрен его знает. Что-то шаманят со зверями. Дрессировщики…
– То, что ты каждый день рассказываешь, называется по-другому, – сказала Игрейна. – Я не представляю, как их можно выдрессировать… чтобы они так себя вели.
– Как? Не по-звериному?
Чайник все не закипал. Игрейна молчала.
– Ты не волнуйся, – бодро сказал Максим. – Мне лично эта дурная ситуация ничем не грозит. Я так натурально хлопал глазами… Вроде как полный дурак…
– А ты, когда снимал, заметил Рачевского?
– Ну ясно, что заметил… Но ракурс менять не стал. Очень выигрышный был ракурс… Знаешь, волчью драку снимать – это не показ моделей, там совсем другой ритм…
– А что он делал?
– Кто?
– Рачевский.
– Да вроде ничего… Стоял. Смотрел. Глаза иногда закатывал. Губы кусал, будто нервничал. Вообще… – Макс задумался. – Странное лицо. Будто припадочный. А когда в коридоре его встречаю – нормальный мужик, молодой, здоровается даже…
– Так спроси его, что он там делал.
Макс медленно повернул голову. Посмотрел Игрейне в глаза; взгляд был красноречивее любого плаката. Так мог бы смотреть старый сапер на ребенка, только что предложившего сыграть в лапту на минном поле.
– З-зараза, – сквозь зубы ругнулась Игрейна. – Это зоопарк, да? Или это секретный военный объект в пустыне Гоби?
– Хуже, – глухо сказал Максим. – Знаешь, какие там бабки? А знаешь, какая там крыша?
– Зверей жалко, – сказала Игрейна.
– Что?
– Зверей. У них-то крыши не бывает.
* * *
Инцидент с режиссером Коровко замяли. У Максима вычли из зарплаты «за некомпетентность». О деньгах Марков не жалел, на формулировку обиделся очень; через некоторое время, случайно или нет, у него поменялось начальство: вместо Коровко с его волками Макс оказался под началом режиссера Сыча, специализировавшегося на съемке крокодилов.
– Не переживай, – сказала Игрейна, услышав о новом назначении Макса. – Может быть, чуть позже доверят тебе снимать жирафов каких-нибудь или пингвинов…
На самом деле Макс вовсе не был расстроен; утешая его, Игрейна утешала себя. Дело в том, что сама она ненавидела крокодилов с детства, ненавидела, боялась и брезговала. И даже рассказы о том, какими заботливыми бывают крокодилицы-мамаши по отношению к потомству, не могли ей внушить ни капли симпатии к рептилиям-убийцам.
Тем временем в зоопарке появилась мода на «совместное содержание», и крокодилы Ротбард, Одетта, Одилия и Яшка оказались на острие атаки. К их бассейну присоединили соседний вольер, в котором водились вараны Чип и Дейл, причем Дейл была самкой.
Ознакомительная версия.
