Клавэйн нахмурился:
– Но это не объясняет, почему они оказались здесь… А, понял: вы следили за Антуанеттой.
Эйч кивнул – как показалось сочленителю, не без гордости.
– Я догадывался, что пауки вышлют за вами погоню. И потому из чистого любопытства решил доставить преследователей сюда и узнать, какую роль они играют в нашей маленькой драме. Поэтому мои корабли дежурили у «карусели» Новый Копенгаген, ожидая чего-нибудь странного – вроде того, что приключилось с Антуанеттой Бакс… Да, прошу меня простить за промедление. Если бы мы среагировали раньше, пролилось бы меньше крови.
Заслышав приближающееся мерное цоканье за спиной, Клавэйн обернулся и увидел женщину в туфлях на высоком тонком каблуке. За ее плечами развевался огромный черный плащ. Выглядело так, будто ее окутал прирученный ураган. Клавэйн узнал женщину.
– А, это ты, Зебра, – улыбнулся Эйч.
Та подошла к нему, обняла. Поцеловала – не по-дружески, как любовница.
– Уверена, что не хочешь передохнуть? – озабоченно спросил Эйч. – Два таких дела за один день…
– Я в отличной форме, и Разговорчивые Близнецы тоже.
– Ты… хм… разобралась с полицейским?
– Ну да. Хочешь посмотреть?
– Почему бы нет? Думаю, это позабавит наших гостей. – Эйч пожал плечами, словно речь шла о совершенном пустяке, вроде послеобеденного чаепития.
– Тогда я привезу его. – Зебра зацокала каблуками, удаляясь.
Послышались шаги другой пары ног. Клавэйн, прислушавшись, поправил себя: не пары, а двух пар – но звучавших почти в унисон. Два огромных безротых человека катили меж диванами инвалидное кресло. В нем сидела Антуанетта, усталая на вид, но вполне живая, со множеством повязок и пластырей на руках.
– Клавэйн? – встревоженно спросила она.
– Со мной все хорошо, – отозвался он. – Рад был узнать, что и вы спасены. Жаль, что из-за меня вам пришлось столько вытерпеть. Я надеялся, что неприятности исчезнут из вашей жизни вместе со мной.
– Жизнь намного сложней, чем мы думаем, – заметила девушка.
– Верно. Однако это не уменьшает моей вины перед вами. Если я могу сделать что-нибудь для ее искупления, охотно сделаю.
– А ты как? – спросила Антуанетта у Ксавьера. – Мне сказали, что с тобой все в порядке, но я не очень-то поверила.
– Я в порядке, – заверил парень. – На все сто.
Но, кажется, ни у него, ни у нее не было сил подняться из кресел.
– Я и не надеялась спасти тебя, – сказала Антуанетта. – Хотела твое сердце запустить, но сил не хватало. Чувствовала, вот-вот потеряю сознание, и решила давить, пока не свалюсь в обморок. Наверное, все-таки сумела дожать.
– Вообще-то, нет, – заметил Эйч. – Вы отключились. Сделали все возможное, но потеряли слишком много крови.
– Кто же тогда?
Эйч указал кивком на Скорпиона:
– Ксавьера спас наш друг свинья.
– Да мелочи, – пробурчал тот.
– Мистер Пинк, может, для вас оно и так, – сказала Антуанетта. – Но для Ксавьера этот факт чертовски важен. Похоже, мы должны сказать вам большое спасибо.
– Не заморачивайтесь. Я чудесно проживу и без вашей благодарности.
– Но я все-таки говорю: большое вам спасибо!
Скорпион глянул на нее, пробормотал что-то неразборчивое и отвернулся.
– А что с кораблем? – спросил Клавэйн, желая нарушить неловкую паузу. – Он цел?
– Да уж вряд ли, – сказала Антуанетта, посмотрев на Эйча.
– Нет, он как раз цел и в безопасности. Как только Ксавьер пришел в сознание, Зебра попросила его поставить «Буревестник» на автопилот и отправить в нужное место. Мы держим тайные доки в Ржавом Поясе, они нам нужны для разных операций. Антуанетта, поверьте: ваш корабль исправен и содержится под надежной охраной.
– А когда у меня будет возможность в этом убедиться?
– Скоро. Но как скоро, я ответить пока не могу.
– Значит, я пока пленница?
– Никоим образом. Пока вы все мои гости. Но я бы не хотел, чтобы вы покинули мой дом, не обсудив как следует наши общие дела. Мистер Клавэйн имеет свою точку зрения на происходящее, возможно справедливую, – но остальные попросту обязаны мне жизнью. – Он поднял руку, предупреждая возражения. – Но это не значит, что я потребую ответных услуг. Я всего лишь прошу уделить мне еще немного времени. – Он обвел присутствующих пытливым взглядом. – Хотим того или нет, мы все игроки в пьесе, истинного масштаба которой никто из нас не представляет. Возможно, сами мы не желали в ней участвовать, как обычно бывает в таких случаях. Дезертирство мистера Клавэйна вызвало настоящую лавину. Думаю, у нас нет выбора, кроме как следовать судьбе до конца. Надо доиграть свои роли. Это касается всех нас, даже Скорпиона.
Раздалось поскрипывание, сопровождаемое мерным цокотом каблуков. Зебра вернулась, толкая перед собой инвалидное кресло вроде того, на котором привезли Антуанетту. На подушке в кресле вертикально покоился цилиндр размером с титан-водонагреватель, блестящий, опутанный трубками и проводами.
Цилиндр слегка покачивался из стороны в сторону, словно его содержимое пыталось выбраться наружу.
– Подкати сюда, – попросил Эйч.
Она приблизилась вместе с креслом. Цилиндр продолжал покачиваться. Эйч наклонился над ним, постучал костяшками пальцев.
– Приве-ет! – громко проговорил он. – Как чудесно, что мы смогли встретиться! Интересно, вы понимаете, где оказались и что с вами случилось?
Цилиндр закачался сильнее.
– Позвольте мне объяснить, – обратился Эйч к гостям. – Перед вами система жизнеобеспечения полицейского катера конвенции. Пилот никогда не покидает катера на протяжении службы, а она может длиться многие годы. Ради экономии веса, бо́льшая часть тела хирургически отделена и хранится в условиях анабиоза в штаб-квартире конвенции. Пилоту не нужны конечности, он управляет катером посредством соединения корабельных систем напрямую с мозгом. В сущности, ему не нужны и прочие части тела. Они отделены, промаркированы и заморожены.
Цилиндр отчаянно раскачивался.
– Эй, там! – предупредила Зебра, придерживая его.
– Внутри этого контейнера, – продолжал Эйч, – находится пилот, ответственный за недавние нехорошие события, случившиеся на борту «Буревестника». Довольно неприятный субъект, надо сказать. Могу представить, какое удовольствие он получал, когда терроризировал экипажи, всего лишь нарушившие пару устаревших и не слишком умных законов. Ай-яй-яй!
– Он не впервые явился нас донимать, – сообщила Антуанетта.
– Но на этот раз, полагаю, наш друг зашел слишком далеко. Эй, старина, я правду говорю? Отсоединить вашу систему от бортовой сети катера было проще простого. Надеюсь, при этом я не доставил вам излишнего дискомфорта. Хотя, кажется мне, при отрыве вашей нервной системы от корабельной сети боль вы испытали немалую. За это прошу меня простить. Я не сторонник пыток.
Цилиндр вдруг замер, будто существо внутри прислушивалось.
– Но ведь я не могу оставить зло безнаказанным. Видите ли, я человек высоконравственный. Собственные злодеяния исключительно обострили мое чувство этики.
Эйч склонился над цилиндром так, что губы почти коснулись металла:
– Слушайте внимательно, чтобы не осталось никаких сомнений в ожидающей вас судьбе.
Цилиндр слегка качнулся.
– Поддерживать вашу жизнь не так уж сложно: немного электричества, питательных веществ. Это не квантовая физика, разобраться нетрудно. Думаю, если вас правильно кормить и поить, вы можете просуществовать в этой банке еще несколько десятилетий. Я и собираюсь держать вас в ней до самой вашей смерти. – Он посмотрел на Зебру. – Ну что, с ним мы разобрались?
– Эйч, мне отвезти его к остальным?
– Пожалуй, это самое подходящее в данной ситуации, – согласился он и окинул гостей удовлетворенным взглядом.
Затем с нескрываемым удовольствием проводил взглядом Зебру, катящую кресло прочь.
Когда она удалилась достаточно, чтобы не слышать Клавэйна, тот произнес:
– Эйч, а вы жестоки.
– Я не жесток – по крайней мере, в смысле, подразумеваемом вами. Но жестокость – полезный инструмент, если пользоваться им в нужное время и в подходящем месте.
– Этот мерзавец сам напросился! – буркнула Антуанетта. – Вы уж простите, Клавэйн, но по нему слез я точно лить не стану. Если бы не Эйч, он бы всех нас прикончил.
Клавэйн вздрогнул – все еще не мог согреться, словно сквозь него прошел призрак, о котором рассказывал хозяин замка.
– А что с другим сочленителем? – встревожился он вдруг. – Это Скади?
– Нет, это мужчина. Его ранило, но неопасно. Вскоре он полностью поправится.
– Можно его повидать?
– Не сейчас. Я хочу быть абсолютно уверенным, что он не причинит мне вреда, придя в сознание.
– Так он соврал! – воскликнула Антуанетта. – А ведь уверял нас, что в его голове не осталось имплантатов!
