Ознакомительная версия.
— ОК!
Инга прицелилась, и длинная молния «Эльфийской стрелы» вонзилась в Дурсона. Обожженный иерарх завизжал.
— Теперь ты промахнулась, — философски заметил Артем. — Один — один.
Первая «стрела» лишь скользнула по стальным перьям иерарха Кадаф. Гарки приближались.
— И не повреди тушку, нам ее еще продавать.
— Не учи меня! — Рыжая глубоко вздохнула, и с кончиков ее пальцев соскользнула еще одна молния. Стремительная раскаленная «стрела» вошла точно под клюв Дурсона, и иерарх с печальным криком рухнул на землю.
* * *
Пламя светильников Кадаф поднялось почти в рост человека, осветив гробницу Великого Господина яростным синим огнем. Древним огнем Гипербореи. Древней ненавистью. Массивные каменные блоки едва не подпрыгивали, передавая запредельное желание Азаг-Тота добраться до парящего над Лобным местом энергетического облака… но тщетно. Встречного движения не было, и только гнетущие волны ненависти выкатывались из приземистого строения. Первородной ненависти.
Бессильной.
— Чтобы провести церемонию, надо быть чистокровной гиперборейской ведьмой, — спокойно произнесла Тасмит. — Врата в Глубокий Бестиарий, поиск других наложниц, обряд принесения в жертву рядовых — это все мелочи, с этим я справилась. Но сейчас мы накопили такое количество энергии, управление которой мне не по зубам.
Ошеломленная Яна не спускала глаз с наложницы в белом платье.
— Я не понимаю…
Холодное, точеное лицо Вероники стало медленно оплывать.
* * *
— Метаморф?!! — Кортес посмотрел на князя.
— Мы не могли рисковать, — рассудительно объяснил повелитель Темного Двора. — Нам требовалось строго определенное поведение чудов, и доверять столь тонкое задание гиперборейской ведьме было бы неразумным.
— Но Вероника…
— Вероника Пономарева полностью переродилась. Полностью восприняла философию Кадаф и была абсолютно неуправляема. Мы взяли ее сразу же после боя на фабрике «ЦентрМедПереработки», выдернули из нее необходимые знания и подменили ведьму метаморфом.
— Но почему вы не сказали…
— Яна должна была сделать выбор, — чуточку отстранение ответил князь. — Окончательно и бесповоротно. Только после того, как твоя подруга прошла под накопленной ненавистью Кадаф и нашла в себе силы оттолкнуть Азаг-Тота, мы убедились, что можем полностью доверять ей. Так было нужно.
* * *
Элигором занимался лично Сантьяга. Ловко отбиваясь и уклоняясь от непрерывных ударов острой алебарды, комиссар, по-прежнему не доставая оружия, легко скользил вокруг краснокожего, но его движения заставляли Элигора отступать, выводили иерарха из себя. Краснокожий понял, чего добивается Сантьяга: сердце! Как и всякий слуга Азаг-Тота, Элигор имел уязвимую точку: маленькую, не прикрытую ни костью, ни грубой кожей, кусочек плоти прямо напротив сердца. Малюсенький кусочек плоти, который можно было пробить даже обычным, остро заточенным карандашом. И комиссар, краснокожий не сомневался, прекрасно знал об этом.
— Ненависть — это жизнь! Вам не победить главный принцип Кадаф!!
— Мы не воюем с принципами. — Сантьяга ухватил алебарду за древко, и Элигор впервые оценил колоссальную силу нава: длинное оружие, еще мгновение назад вихрем вертящееся в воздухе, замерло и, несмотря на все усилия краснокожего, не двигалось. — Мы воюем с теми, кто проповедует принципы. Чтобы уничтожить дух, надо уничтожить его носителей.
— Азаг-Тот вернется! Он вам не по зубам!!
— Посмотрим!
Сантьяга отпустил алебарду, но молниеносным, неуловимым даже для иерарха Кадаф движением ухватил Элигора за плечо и рванул к себе.
— Азаг-Тот идет!
И тонкий черный стилет, непонятно откуда появившийся в руке комиссара, уколол краснокожего в сердце.
* * *
— Даже и не думайте, — рявкнул Артем. — Это наша добыча, и точка!
— Но вы его просто добили, — попытался урезонить наемника Ортега. — Мы же измотали Дурсона так, что он пропустил ваш удар.
— Ну и что? А если бы он улетел в Зимбабве и тамошний абориген завалил его дротиком, ты бы рванул в джунгли?
— Не мели ерунды, — буркнул нав.
— Мы убили Дурсона и имеем право на его останки!
— И что ты с ними будешь делать?
— Похороню с пышностью!
Ортега скривился, затем махнул рукой:
— Вредный ты чел, Артем, для чего только Спящий слепил тебя?
— Чтобы тебе было веселее жить.
— Оно и видно. — Нав нагнулся и, крякнув, вырвал из крыла поверженного Дурсона одно стальное перо: — На память.
— Можешь еще сфотографироваться, — милостиво разрешил наемник.
— Обойдусь.
Артем удовлетворенно потер руки и повернулся к Инге:
— Как дела у наших влюбленных?
Рыжая улыбнулась:
— Великолепно!
* * *
Они стояли в самом центре Красной площади. Он целовал ее золотые глаза. Она улыбалась, чувствуя на губах солоноватые слезы.
— Я люблю тебя.
— Я люблю тебя, — тихим эхом отозвалась ведьма.
— Ты мое счастье.
— Мир умрет, если в нем не будет тебя… Девушка крепко прижалась к наемнику, спрятала лицо на его груди и замерла.
— Ты мое счастье…
Равномерный гул, тянущийся над площадью, пытался измениться, пытался приобрести ритм, стать похожим на беспощадное эхо сотен боевых барабанов, выпевающих где-то далеко-далеко древний гимн ненависти.
Но у него не получалось.
Ритм не появлялся. Гул просто становился прерывистым и постепенно затухал, как затухала последняя надежда Великого Господина на освобождение. Дрожание тяжеленных блоков гробницы становилось все тише и тише.
— Мы так и не смогли придумать, как вас прикончить, Азаг-Тот, — негромко пробурчал князь Темного Двора, подходя к замирающей гробнице. — Вы сильны. Вы безжалостны. Вы полны ненависти, но… Мы не позволим вам вновь вернуться в этот мир.
Легкая холодная волна выскользнула из-под закрытых дверей гробницы и умерла, едва докатившись до ног повелителя Нави.
— Мы уничтожили всех ваших слуг, которым удалось вырваться из Глубокого Бестиария, — продолжил князь. — Мы уничтожили всех ваших слуг, которых вы спрятали в нашем мире. Рано или поздно уйдут слуги, которых вы сумели вырастить среди обычных челов. И тогда ненависть перестанет быть благодатью.
Массивные блоки гробницы замерли. Гул, окутывавший площадь, стих. Энергетическое облако, танцевавшее над аркой, медленно поднималось вверх, управляемое тремя советниками Темного Двора, а сама арка становилась все более и более призрачной.
— У вас нет будущего, Азаг-Тот, — закончил князь и, развернувшись, пошел прочь.
Ознакомительная версия.
