Наверное, я тоже проживу долго. Доживу до старости. Здесь, на мысе Копья, как мне когда-то мечталось. Совсем недавно я думала, что этому не случиться.
— Эй! Есть кто живой? — раздался под окном смутно знакомый голос.
Я по привычке напряженно моргнула. И старательно подняла брови, как положено при удивлении.
Стоял редкий ясный час. По земному времени было пятнадцатое сентября. Две недели назад пришел сезон дождей. Исхлестанные ледяными плетями джунгли выглядели уныло, океан посерел и казался грязным.
Мне хотелось хоть в воскресенье отдохнуть от вездесущих девиц. И я приехала в гости к Анжеле, в питомник.
— Ну, я так не играю! — обиженно заявила девочка под окном. — Никого нету. Вымерли все или в леса ушли?
— Курсантка? — вполголоса проговорила Анжела. — Что она тут делает?
И впрямь — нашим первокурсницам положено находиться в поселке, в общежитии. Отчаянных среди них хватает, но кто бы такую сюда привез?
— Эй! — настырно голосило явление. — Ау-у! Ой! Тьфу на тебя! Ты, пакость, сколько раз сказано, не пихай меня! Ирлихт, я кому сказала?!
Я вылетела на улицу как ужаленная.
— Эльса!
— Привет! — как ни в чем не бывало сказала та, отряхиваясь. Похоже, расшалившийся Ирлихт столкнул ее в песок. — Что вы в прятки-то играть затеяли? Экс-стрим-оп-ператоры…
Это у нее вышло как будто новое ругательство.
— Откуда ты взялась? — счастливо спросила я.
Эльса уставилась на меня. Ничуть не удивившись.
— Янина! — сказала она, вмиг помрачнев. — Ты воевала?
— Да.
— А я нет! — внезапно в голос заорала она. — Меня не взяли!
— Эльса! Тихо, — я подняла ладони, — тихо. Как ты ухитрилась не попасть на караван, которым перевозили Академию?
— А вот не попала.
— Как?
После допроса с помощью подоспевшей Анжелы выяснилось, что Эльса попросту прогуляла все и вся. Прилет на Терру-без-номера она подгадала аккурат к курортному сезону. И полтора месяца вместо занятий блаженствовала с ротой приятелей на пляжах. Без малейших угрызений совести. В Академии, сказала она, «все равно был последний курс, ничего интересного».
После катастрофы с гибелью Академии родственники в панике вцепились в девочку и запретили ей даже нос наружу показывать. Но Эльса все равно убежала и явилась в мобилизационный пункт. При Ирлихте.
— Там сидела старая мымра! — шипела она. — Овца крашеная! Тьфу! Нет, это ж надо было…
Мудрая старая женщина выгнала Эльсу и велела больше не появляться. Знай я ее, пожала бы руку. Она спасла недоученного ребенка. Много бы Эльса навоевала. Чендра и Соня были старше ее года на три, и то приходилось больше думать о том, как бы с ними чего не случилось, чем о боевой задаче.
Ха!
Воевать Эльса рвалась. А вот учиться…
…и только благодаря нелюбви к учебе она осталась жива.
Вот польза раздолбайства, иначе и не скажешь.
Общение Ли-Лен с Малышом проистекало на каком-то запредельном уровне. Они способны были десятки минут проводить, просто глядя друг на друга. Могло показаться, что они разговаривают мысленно, но я не чувствовала связи между ними. Ладно, Малыш-то вполне мог медитировать на Ли-Лен. Но какую причину моя пятилетняя дочь, этот электровеник, находила, чтобы сидеть и молчать на протяжении целого часа?
Я часто вспоминала Николь. У нее действительно не отмечалось патологий. И все-таки я не хотела, чтобы Ли-Лен вызывала даже малейшее подозрение в аномальном развитии. Мы с мужем старались, чтобы она больше времени проводила со своей расой. Но порой приходилось сплавлять наш генератор визга Малышу.
Терпение моего оружия не знало границ.
Помню, однажды Ли-Лен убежала вместе с ним в лес и не вернулась к вечеру. Я сначала искала ее сама, а потом связалась с Малышом и пошла на его зов. Вот это была картина. Неугомонная моя спала на траве, нежно обвитая кольцом малышова тела. Соломенные кукольные кудряшки разметались по черной броне. Малыш млел и таял. Маленькая самочка, дочка его хорошей. Самое любимое и священное существо на свете.
То, что она была с ног до головы в слюнях — это другой разговор. Малыш по мере разумения пытался уберечь ее от простуды, потому что сам тепла не излучал и помочь не мог. И мыть Ли-Лен пришлось в семи водах, пока она не стала красная, как помидор, и не начала реветь, потому что от мочалки уже было больно. А косички, ничего не поделаешь, остригли. И стала хулиганка похожа на тощего и очень сердитого ёжика.
Эндрис промахнулся в своих предсказаниях. Ли-Лен родилась без малейших намеков на какие-либо мутации. Да что там, она здоровее большинства своих сверстников. Всегда отлично спала и ела, никогда не болела ничем страшнее насморка. Анжела сказала, что общение с нуктой положительно влияет на иммунитет и общефизическое развитие.
Насчет первого не знаю, а вот второе — точно. Стоит только посмотреть, как они носятся. Что в воде, что по деревьям, цоп Малыша за хвост, и вперед…
Анжелин сынишка, на два года младше, страшно завидовал и пускался в рев.
Во время беременности я просто с ума сходила. Первый ребенок в моем возрасте — это само по себе тяжело, а я еще страшно боялась, что я действительно генетически модифицирована и рожу урода. Я могла сколько угодно говорить, что не верю в это. И даже убедиться путем анализа. Но махнуть рукой как-то не выходило. Стопроцентной уверенности все равно нельзя получить. Депрессия в придачу к токсикозу — и тут уже не обрадуешься даже тому, что все с тобой носятся, как с фарфоровой куклой…
Однажды вечером Дитрих пришел в спальню, где я томилась головной болью, и загадочно спросил:
— Янина, как обстояли у твоей матери дела с давлением?
Я пожала плечами.
— У нее была гипотония. Довольно сильная. Сколько помню, она все время глотала ментанол. А почему ты интересуешься?
Дитрих не очень весело усмехнулся.
— Пойдём, кое-что покажу.
— Дит, мне плохо.
— Сейчас станет лучше. Честно. Ну, хочешь, принесу?
Как так получается, что я постоянно лежу в постели и смотрю что-то на листке электронной бумаги, принесенном моим германцем?
Информационная статья. Ментанол признан тератогеном и запрещен к принятию во время беременности. Вызываемые уродства — недоразвитие определенных групп мышц, в тяжелых случаях — атрофия также и нервных путей. Уже два года назад установили.
Скажите на милость, откуда мне было знать?!
— Вот и все, — сказал мой муж. — Вот и вся твоя генетическая модификация. Можешь быть спокойна. По наследству подобные вещи не передаются.
