Эрик почувствовал, как в животе образуется дыра.
— У вас есть какие-нибудь новости о ней?
— Она очень серьезно больна. Шведские врачи, по-видимому, не могут ничем помочь. Наши американские друзья предложили свою помощь в ее лечении. Но, как вы знаете, в таком случае они должны перевезти ее на военную базу в Норвегии. Для этого требуется ваше разрешение. Шведский МИД настаивает на этом. Поэтому ради вас и ради всех нас помогите нам помочь ей.
— И что я должен сделать?
— Мы хотим, чтобы вы полетели в Стокгольм и встретились с Полом Клинтоном из ФБР. Самолет отправляется меньше чем через два часа.
Сёдерквист опешил.
— С Клинтоном? От которого я сбежал?
Давид кивнул.
— Он в Швеции и хорошо осведомлен о ситуации. Не бойтесь, что он припомнит вам что-нибудь. Если вы поедете с ним в больницу и подпишете доверенность, то вы друзья навек. Воспринимайте его как единственный шанс спасения вашей супруги.
Эрик взглянул на Рейчел. Та опустила глаза. Что-то было не так. Давид сказал не всю правду. Ситуация напоминала плохой фильм. Может, они правда верят в его историю о том, что Ханна заражена компьютерным вирусом. Могли ли они вылечить ее? Было ли это их единственной целью? Слишком много неопределенностей и тревожных звоночков. Что-то смутило Эрика еще тогда, когда Рейчел впервые упомянула больницу в Норвегии, и сейчас он был по-прежнему убежден в том, что Ханне не следует покидать Швецию. Несмотря на это, Сёдерквист кивнул. У него не осталось лучшей альтернативы. Без «Надим» его арсенал был пуст.
— Я подпишу бумаги. Отправьте меня домой, и я дам согласие.
Давид, похоже, остался доволен.
— Отлично. Хорошо. Совершенно верное решение. Мы вытащим вашу жену. Она сильная. Как все еврейки.
Эрик тоже пытался изобразить радость, но успехи его были сомнительны. Давид наклонился над диваном и протянул руку.
— Тогда позволю себе попрощаться. Вас вызовут на еще одно совещание в Швеции. Думаю, оно пройдет в посольстве Израиля. Но скорее всего мы больше не увидимся.
Они пожали друг другу руки.
— Кто-нибудь придет за вами перед посадкой.
Давид ушел, и стеклянная дверь со звоном захлопнулась. Еще один самолет взлетел прямо над крышей, наполнив помещение оглушающим гулом. Рейчел посмотрела на Эрика. Она ждала, пока гул стихнет. Скоро Эрик сам окажется на борту самолета. На пути к дому. Прочь. Ее глаза говорили обо всем. Он сглотнул. Женщина едва заметно покачала головой.
— Ничего не могло получиться. Я знаю.
— Рейчел… Я…
Она не отводила глаз, ожидая продолжения. Но Эрик не выдержал, а может, просто не хотел говорить. Он сменил тему.
— Это вы организовали проход границы у Эреца?
— А как ты думаешь? У пограничников были твои отпечатки пальцев, фотографии, ДНК. Чтобы пересечь границу, требовалось чуть больше, чем позаимствованный у итальянского звукорежиссера паспорт.
Рейчел покачала головой.
— Вы же даже не похожи.
— Странно. Как Самир, или Ахмад Вайзи, или кто-то там еще могли думать, что паспорта будет достаточно?
— Возможно, их просто не волновало, справишься ты или нет. Пройдешь границу — хорошо. Нет — бог с ним. Или это была проверка. Если ты пройдешь Эрец, значит, ты шпион.
Эрик молчал, потрясенный мыслью о том, что Самир мог знать, что он шпион, уже когда они встретились. Как он сказал? «Чудом». Он чудом прошел границу.
— Как вы нашли лагерь? Я же так и не позвонил?
— Вот сейчас ты наивен. Ты и правда думал, что мы понадеемся на твой звонок?
Слова Рейчел задели Эрика. И унизили. Естественно, у них были свои методы.
— Так как вы нашли меня?
— На тебе были передатчики.
— Где?
— В разных местах.
— Почему вы ничего не сказали?
— Это могло поставить миссию под угрозу. Испугавшись, ты мог испортить передатчики или избавиться от них. Вдруг бы тебя подвергли пыткам. Было лучше, чтобы ты не знал о них.
— Так про телефон — это была шутка, на которую я как дурак повелся?
— Вроде того.
Рейчел наклонилась вперед и положила руку Эрику на колено.
— Ты сделал великое дело. Выполнил то, что не сумела сделать ни одна разведывательная организация в мире. То, за что весь мир тебя должен благодарить.
Эрик молчал. Правда ли это? Ему казалось, что он потерпел полную неудачу. Внезапно он вспомнил что-то важное.
— Не все террористы мертвы.
Рейчел наклонила голову. Знакомое Эрику еще с ужина в Тель-Авиве движение.
— Что ты имеешь в виду?
— Точно не знаю. Самир что-то рассказывал мне. Есть еще один. Внедренный человек.
— Внедренный куда?
— В кнессет. Один из них сидит в кнессете, возможно, даже в правительстве.
Рейчел недоверчиво смотрела на Эрика.
— Я знаю, что это звучит бредово, но у них есть связи с той стороны. Кто-то близкий Бену Шавиту. Так они узнали, что вы у них на хвосте. Из-за чего и сменили цель в Тель-Авиве.
Рейчел долго молчала. Эрик прекрасно осознавал, что ее рука до сих пор лежит у него на колене.
— Ты узнал что-нибудь еще? Имя? Обязанности? Все что угодно.
Сёдерквист покачал головой:
— Увы. Это все, что я знаю.
Рейчел посмотрела в потолок, собираясь с силами. Эрик провел пальцами по ее руке. Она была шершавой от ран и ссадин.
— Должно быть, ты упала в каком-то очень необычном душе.
— Во взрывном.
— Почему солдаты его убили?
— Кого?
— Самира Мустафа.
Рейчел покачала головой.
— А теперь ты не доводишь мысль до конца. Самир Мустаф — создатель «Моны». Поэтому нашей команде были даны четкие указания — ни при каких обстоятельствах не ранить его. При всем уважении, в первую очередь из лагеря должны были забрать его. Конечно, и тебя тоже, но Самир был в приоритете. Солдаты все были обучены его распознаванию и целевому огню во время штурма. Но когда они прибыли, он был уже мертв.
Эрик понял, что случилось. Ахмад убил Самира за то, что тот пустил в лагерь шпиона. Нет, не Ахмад. Он всего лишь инструмент. Эрик убил его. Он убивает всех. Рейчел взяла его ладонь. Они какое-то время сидели так, держась за руки.
Дверь открыл молодой полицейский. Эрик инстинктивно хотел отдернуть руку, но Рейчел удержала ее.
— Эрик.
— Да.
— Не дай им перевезти ее.
— Что?
— Они не заинтересованы в том, чтобы она выжила. Они хотят лишь ограничить распространение вируса и провести анализы. Вскрытие.
По телу Эрика прошла дрожь. Рейчел сильнее сжала его ладонь.
— Придумай способ, Эрик. Не дай им забрать ее.
Он кивнул.
— Я обещаю.
