— Вот-вот, если надо будет. Во мне нет особой нужды. Я чувствую, что способен на большее.
— Скучно, что ли?
— Хочется и пользу приносить.
— Ты не чувствуешь себя полезным? Если бы не ты, сидеть бы мне сейчас в инвалидной коляске.
— При чем тут я? Это заслуга Вана. Я лишь шприцем работал, как медсестра.
— Не сказал бы. Ты провел меня сквозь мучительные процедуры, поддерживал меня во всех отношениях. И я это ценю. Кроме того… Иной раз и словом перекинуться надо с кем-то, кто не стремится меня купить или продать.
— Брось, Джейс. Вспомни, когда мы последний раз беседовали.
— И если я одолел один медицинский кризис, то может случиться и другой.
— Нет, Джейс, ты теперь Четвертый, врач тебе потребуется лишь через полсотни лет.
— И знаете об этом только ты да Кэрол. Еще одна причина, по которой мне не хочется тебя отпускать. — Пауза. — Почему бы тебе самому не пройти эту процедуру? Перейдешь в Четвертые, получишь лишних полсотни лет, а то и больше.
Конечно, можно было бы. Но за эти пятьдесят лет гелиосфера распухающего Солнца проглотит Землю.
— Я хотел бы приносить пользу сейчас.
— Ты окончательно все обдумал?
И-Ди сказал бы: «Оставайся. Твоя работа — следить за ним».
И-Ди много чего сказал бы.
— Окончательно.
Джейсон, держась обеими руками за баранку, всматривался в дорогу, и она его, судя по выражению его лица, не радовала.
— Что ж, мне остается лишь пожелать тебе удачи.
* * *
В день, когда я покидал «Перигелион фаундейшн», обслуживающий персонал устроил для меня прощальную вечеринку в одном из нечасто теперь используемых конференц-залов. Меня осыпали дождем сувенирной мелочи, характерной для таких участившихся в последнее время прощальных вечеринок: крохотный кактус в художественно оформленном горшочке из темной терракоты, кружка для кофе с лихим росчерком моего имени, белого металла медицинский значок-кадуцей, змеи которого слились в страстном поцелуе…
Джейсон появился вечером с подарком совершенно иного плана, зажав под мышкой картонную коробку, перевязанную разлохмаченной джутовой бечевкой. Он предложил мне открыть коробку, и я обнаружил внутри около фунта бумажных документов и шесть немаркированных дисков оптической памяти.
— Джейс…
— Сплошная медицина. Можешь рассматривать как учебник.
— Что за медицина? Он ухмыльнулся:
— Из архивов.
— Марсианских? Джейс кивнул.
— Но это же секретно…
— Ха! Формально секретно, конечно. Но ты ведь знаешь, Ломакс засекретил бы и номер экстренной помощи, если бы смог. А тут такие штучки… Этим можно вышибить с рынка «Пфайзер» и «Илай Лили». Меня моя гражданская совесть почему-то совершенно не заедает. А что, тебя мучают патриотические сомнения?
— Нет, но…
— А главное, Ван вовсе не стремился это засекретить. А потому я ссужаю данными из архивов народ, которому доверяю. Ты за это не в ответе. Глянь, если интересно, выкинь, если нет.
— Ну, благодетель, спасибо. С твоими подарками как раз в каталажку угодишь.
Его улыбка расширилась:
— Я верю, что ты все сделаешь как надо.
— А как надо?
— Ну, там сообразишь. Я в тебя верю. После перехода…
— Что?
— Я как-то яснее все вижу.
В объяснения он не вдавался.
Коробку я засунул в багаж. Меня подмывало надписать ее на манер тех коробок, которые мать хранила на этажерке.
Репликаторы казались медленными даже в сравнении с терраформингом мертвой планеты. Прошло два года, прежде чем до нас дошел сигнал из-за Плутона.
Репликаторы, едва затрагиваемые светом и притяжением Солнца, делали свое дело, росли и крепли, согласно программам, заложенным в их сверхпроводящем эквиваленте ДНК, питались временем, льдами, углеродистыми и некоторыми другими элементами — все это ради того, чтобы «позвонить домой», сообщить родителям о самочувствии и успехах. Однако первым спутникам, запущенным за оболочку «Спина» для слежения за репликаторами, не хватило срока жизни, чтобы дождаться этого звонка.
В течение этих первых двух лет я нашел партнера, сработался с Гербертом Хакимом, прибывшим в Штаты из Бенгалии, врачом с добродушной улыбкой и мягкой манерой речи, окончившим интернатуру в год посещения Ваном Большого Каньона. Мы переняли практику в Сан-Диего, сменив ушедшего на пенсию терапевта. Хаким легко находил общий язык с пациентами, но к общению вне практики не стремился, со мной тоже редко встречался в нерабочей обстановке, а самый «нескромный» вопрос, который я от него услышал, относился к моей «сверхтелефонизации». Хаким с обычной своей улыбкой поинтересовался, для чего я таскаю с собой два мобильника.
Вторым, старым карманным телефоном я, собственно, никогда не пользовался, а носил его с собой лишь потому, что его номер знала Диана. Он никогда не звонил, и я тоже не делал попыток с ней связаться. Но засунь я этот телефон в какой-нибудь почетный долгий ящик, и она не сможет в случае надобности со мной связаться. А этот вариант все еще казался мне… как бы это сказать… нежелательным.
Работа меня вполне удовлетворяла, в общем и целом даже и пациенты нравились. Огнестрельных ранений встречалось гораздо больше, нежели я ожидал, зловредное влияние «Спина» все сильнее портило нравы, статистические кривые убийств и самоубийств все круче загибались кверху. Казалось, все, не достигшие тридцати лет, носили какую-нибудь форму, если не военную, то национальной гвардии, национальной безопасности, частных охранных фирм, лесной службы… Даже ставшие редкой роскошью дети щеголяли в скаутской и рейнджерской униформах. Голливуд пек фильмы, в которых рекой лилась кровь либо елей и ни намеком не упоминался «Спин», подобно сексу и ненормативной лексике, изгнанный цензурой культурного совета при Ломаксе и федеральной комиссией по связи.
Причесывала администрация и марсианские архивы, приняв с этой целью ряд законодательных актов. Архивы Вана, согласно утверждениям президента и его союзников в Конгрессе, содержали потенциально опасную информацию, которую надлежало обезопасить. Открыть их для широкого доступа означало бы то же самое, что «разместить в интернете руководство по изготовлению портативного ядерного взрывного устройства». Редактировался даже антропологический материал, а четвертый возраст определялся как «уважаемые старейшины». И никаких упоминаний о медицински инициированном долголетии.
Но кого интересовало долголетие? Приближался конец света.
Мерцание стало его провозвестником даже для самых упрямых скептиков.
* * *
Первые сигналы от репликаторов поступили за полгода до появления мерцания. Я узнал о них от Джейсона дня за два до того, как данные открыли средствам массовой информации. Собственно, ничего сенсационного не произошло. Один из спутников наблюдения НАСА — «Перигелион» зарегистрировал слабый сигнал с одного из известных малых тел облака Оорта, вращающегося вокруг Солнца далеко за орбитой Плутона. Сигнал представлял собой повторяющийся некодированный всплеск колебаний, излучал его один из репликаторов растущей репликаторной колонии — можно сказать зрелой. Невзрачный сигнал на первый взгляд казался малозначащим, но по сути свидетельствовал о том, что новая биологическая форма, посланная на окраины нашей Солнечной системы, закрепилась на дальних рубежах, использовала скудный свет своей звезды, улавливала молекулы воды, углеродосодержащие частицы и развивалась, размножалась, используя местные материалы.
