- Совсем напротив. Человек переполнен любовью, как чаша. Любовь переливается через край и её капли падают на братьев наших меньших.
- Это совершенно религиозная точка зрения может быть у меня?
Мария - президент Острова. То, что президент оказался женщиной, было для меня совершенной неожиданностью. Мария ещё и глава здешней религиозной общины: Великая Сестра Церкви Воскресения. Мария так похожа на Керри, что мне страшно смотреть в её сторону. Почему-то Керри, распыленная в сотнях чужих лиц, притягивает меня сильнее, чем настоящая Керри. Душа всегда стремится к невозможному - к звездам, к любви, в истине - а находит лишь деньги, секс и сводки последних новостей. Жаль.
- А какая же ещё точка зрения может быть у меня? И чего вы, собственно, хотите?
- Я хочу, чтобы вы рассказали мне правду. Вы сможете сделать это лучше, чем кто-то другой.
- Хорошо, может быть, вы здесь именно для этого.
- А что означают слова "может быть"?
- Может быть, это веление судьбы, но мы ведь не знаем, чего хочет провидение. Вы верующий человек?
- Немного.
- Немного. Тогда истины, которые я сообщу вам, не особенно обидят вас. Наша церковь - церковь Святого Воскресения - утверждают догматы, которые вы, возможно, и не примете сердцем вначале. Известно ли вам, что Сын Божий воскрес в субботу, на день раньше того часа, когда Мария из Магдалы вошла в его гробницу?
- Мне это кажется не совсем вероятным. Но я слушаю вас.
- Вы спросите, а где же он находился в субботу, и почему он не явился раньше своим ученикам. Дело в том, что сразу же после своего воскресения он посетил наш остров, который с тех пор носит это имя. На острове он явился человеку по имени Взок и дал ему дар бессмертия. Взок почитается у нас как главный святой. С тех пор люди на острове вечно молоды, но не все люди, а лишь те, кто приобщился к нашей вере и строго блюдет все её предписания. Иногда встречаются отступники, но они быстро умирают, наказанные гневом божьим.
- А почему же вы не несете свой дар всему человечеству?
- Человечество погрязло в грехах. Как только человек из вашего греховного мира встречается с просветленным братом церкви Святого Воскресения, он умирает.
- А если встречается с просветленной сестрой?
- Мне не нравится ваша ирония. Это не имеет значения: после встречи с членом на-шей церкви грешник всегда умирает.
- Тогда у меня есть к вам два вопроса: первый, почему все члены церкви так похожи друг на друга, и второй, почему погибла девушка, отправлявшая почту?
- На это нетрудно ответить: каждый человек, принявший нашу веру, становится подобен своим братьям, вначале душой, затем и телом; что касается второго вопроса, то мы бессмертны лишь в том отношении, что мы не стареем. Мученическая же смерть может стать уделом каждого. Люди, которые совершили тот грех, сейчас на острове, они не будут допущены в семью святых братьев и потому скоро умрут. Вы сами увидите это.
- А зачем был приглашен я?
- Дело в том, что Остров Воскресения есть средоточие всего лучшего на Земле, поэтому будет правильно, если лучшие и известнейшие люди планеты посетят нас и примут нашу веру.
- Я не могу причислить себя к лучшим или известнейшим людям планеты.
- Нами прочитано все, что писали о вас газеты.
- Вы меня пока не убедили. Мне все ещё не хочется принимать вашу веру.
- У вас нет другого выхода. Если вы не примете веру, вы просто умрете, как и любой грешник, и умрете скоро. Я приглашаю вас посетить богослужение завтра, в одиннадцать утра, в церкви Святого Взока.
- И если я приму вашу веру?
- Вы станете подобны нам, вначале душой, потом и телом. Вы будете вечно молоды и счастливы. Многие великие люди уже прошли через это. Первое приглашение было ещё учеником Святого Взока.
- Тогда, может быть, я сейчас беседую с Жанной д'Арк или с королевой Викторией?
- Может быть. Но вы никогда не узнаете этого. Приобретая вечную молодость, мы забываем все о нашей прошлой жизни. И тело, и душа теряют одежды греховной суеты и приходят в совершенную форму.
- Жаль.
- Чего вам жаль?
Я не отвечаю. Я смотрю вдаль через перила балкона. Женщина с девочкой поворачиваются, увидев кого-то; они поворачиваются одновременно и совершенно одинаково, выражение их лиц тоже меняется одинаково. Кажется, что и кукла смотрит таким же заинтересованно-стеклянным взглядом.
Если я угадал правильно, то мои шансы на жизнь не велики. Мне ещё нужно увидеть Керри, хотя бы раз. Когда приближается конец, мы становимся сентиментальны.
21
Церковь Святого Взока - обычное каменное строение, от зданий по соседству оно отличается лишь большими размерами. На Острове не любят роскоши, показной красивости, украшений, мишуры; на Острове никто не пьет вина, здесь вообще нет денег. Некоторые необходимые для жизни предметы сюда привозит судно. Оно приходит раз в месяц или около того.
Я слушаю богослужение. В руках у меня сборник гимнов, напечатанных по-английски и на местном языке. Если судить по текстам, то ни Петрарка, ни Данте Остров не посещали. Правда, музыка красива. Я не пою вместе со всеми, а лишь шевелю губами. Где-то за моей спиной то и дело вырывается из хора и взлетает у темному потолку восторженный женский голос, прекрасное сопрано. Поющие совершенно серьезны. Гимн благословляет кого-то за что-то и благодарит за святое причастие.
Пение закончено. На кафедру выходит священник. Он одет так же, как и все. Возможно, он и не священник вовсе; эта странная вера мне совсем не нравится. С ним двое помощников, они раскладывают на тарелочках хлеб, молятся, став на колени.
Я вдруг вспоминаю свою мечту найти остров, ещё не растленный эпохой материи. Вот, пожалуйста. Можешь даже присоединиться к компании. Нет, не хочется. Я человек эпохи игры. Я не принадлежу этому миру.
Эпоха веры уже прошла, оставив навсегда свой след в каждом из нас. Крепости духа строятся медленнее, а разрушаются быстрее, чем крепости земные. Но их невозможно разрушить до конца, всегда что-то остается. Человечество должно было пройти через веру, так или иначе. Дикие племена, которые не боялись ничего на земле, потому что на земле не было ничего более страшного, чем они сами, - эти люди могли подчиняться только неземному владыке. Единственный закон, которому могли следовать они, - это был закон Бога. Но, подчинившись закону Бога, они подчинялись и человеку, которого бог избрал. Так бог отступал от себя, отдавая власть ничтожным, завистливым и жадным людям, пока не отдал всю свою власть. Так началась эпоха материи. Но крепости духа не разрушаются до основания - всем высоким и бесконечным, что мы чувствуем в своей груди, мы обязаны вере.
Сейчас монеты звенят громче, чем колокола, их звон заглушает совесть, стыд, любовь, память и зов долга. Поэтому наивные люди хотят вернуться к Богу. Я и сам хотел этого ещё недавно. Но дерево истории не растет вниз, вниз могут опускаться только ветви. Вера изобретена жестокими людьми, поэтому она сама жестока. Уже отгорели костры инквизиции, дикие славяне уже отплясали свои гордые кровавые сатурналии - вековые праздники поедания друг друга и собственных детей, - теперь вера служит материи, иногда вспыхивая кое-где своими маленькими первозданными жестокими огоньками. Но эпоха материи тоже умирает, разлагаясь прямо на наших глазах - и что же дальше?
