Хоть один плюс от уничтожения эквадорской природы: трудно перепутать партизана с ягуаром.
– Я насчитала тринадцать, – говорит лейтенант, группируя на дисплее пятна искусственного цвета.
Путаница резервуаров и башен в середине росчисти. Массивный кабель, утыканный парными подъемными площадками, слегка провисая, уходит в небо из насосной станции. В восьми километрах к югу и в двадцати вверх, на конце фала переваливается аэростат, похожий на огромного раздутого клеща, блюющего сульфатами в атмосферу.
Разумеется, территория имеет ограждение – старомодный забор из рабицы с глазурью колючей проволоки: не столько преграда, сколько ностальгическое напоминание о временах попроще. Между забором и лесом кольцо выжженной земли в десять метров шириной, от ограждения до фабрики – еще восемьдесят. Защитные системы охраняют периметр.
– У нас есть доступ к местной системе безопасности?
Он уже пытался, и безуспешно, пока ждал лейтенанта, но в конце концов она – специалист.
Женщина качает головой:
– Там все на автономке. Никакого волокна, телефонов, сетей. Оттуда даже сигнал не идет, пока территорию не атакуют. Получить доступ к коду можно только в реале. Взлом практически невозможен.
Значит, придется смотреть с геостата…
– Можете показать мне саму зону? Только наземные измерения.
– Запросто. Это как план посмотреть, – на экране лейтенанта тут же расцвела масштабированная схема, учитывающая реально поступающие данные. Прозрачно-лимонные доли, похожие на куски пирога, расходились от разных точек по краю территории, сходясь в общей горячей зоне, дотягивавшейся до ограждения и распространявшейся далее. Все оружие смотрело наружу. Стоило добраться до центра зоны – и ты «в шоколаде».
Тепловые следы вошли на росчисть; лейтенант ограничила палитру естественными цветами.
Полковник хмыкнул.
Повстанцы не выходят на открытое пространство, не ползут и не бегут. Они… снуют (за неимением лучшего слова). Пресмыкаются, аритмично корчатся. Походят на крабов, пораженных нейрологической болезнью, перевернутых на спину и пытающихся встать на ноги. Каждый толкает перед собой скатку.
– Это что за хрень? – бормочет лейтенант.
Повстанцы с ног до головы обмазаны какой-то коричневатой пастой. Идолы из грязи в длинных шортах. Две пары соединились, напоминая борющихся ленивцев или близнецов, слившихся спиной к брюху. Они дергаются, подкатываясь к подножию ограждения.
Оборонительные системы не стреляют.
Не скатки: грубо сплетенные маты, судя по виду, из натуральных волокон. Повстанцы разворачивают их у забора и перекидывают через колючую проволоку, чтобы спокойно перелезть на другую сторону.
Лейтенант смотрит на полковника:
– Они уже соединились?
– Не может быть. Включилась бы тревога.
– А почему она до сих пор не работает? Они же здесь, – она хмурится. – Может, они отрубили систему безопасности?
Повстанцы уже внутри периметра.
– Вашу полностью защищенную от взлома систему? – Полковник качает головой. – Нет, если они вытащат пушки, то сразу… Вот же черт!
– Что?
Изоляционная грязь, с умом использованная для изменения термального профиля. Никакой техники, сплавов и синтетики, способных выдать атакующих. Переплетенные тела да акробатические позы: как все эти формы выглядят на уровне земли? Что видят камеры, смотрящие на…
– Дикая природа. Они имитируют живую природу.
«Ягуары и партизаны, вашу мать…»
– Что?
– Это наследственная лазейка, разве вы…
Хотя, разумеется, нет. Она слишком молода и не помнит гордые традиции былого Эквадора по защите своей чудесной мегафауны. Лейтенант еще не родилась, когда стадо пекари и группу «зеленых» расстрелял ретивый дот, запрограммированный охранять местную взлетную полосу. Не знала про предохранители, которые с тех пор по закону обязаны были ставить в каждую боевую автосистему в стране. Впрочем, сейчас о них все забыли, так как фауны не осталось.
Вот вам и система безопасности! Повстанцы достаточно умны и не раскроются, пока не минуют огневой предел.
– Сколько до прибытия дронов?
Лейтенант ныряет в собственную голову, проверяет данные:
– Семнадцать минут.
– Придется предположить, что атакующие завершат свою миссию до того.
– Да, сэр, но… какую миссию? Что они собираются делать, ногтями краску процарапать?
Он не знает. Источник тоже. Даже сами повстанцы, скорее всего, не знают и не узнают, пока не сольются в сеть. Можно было прямо сейчас схватить одного, считать воксели с разума и ни черта не получить.
Это самое пугающее в роевом разуме: его планы всегда слишком большие, в одну часть не входят.
Полковник качает головой:
– Значит, к орудиям у нас доступа нет. Как насчет обычных систем?
– Без проблем. Станциям необходимо связываться друг с другом, чтобы уравновешивать скорость инжекции.
Повстанцы уже на полпути к скрубберам. Поразительно, как быстро они двигаются из-за своих уродливых конвульсий.
– Обеспечьте доступ.
По схеме справа налево проносится звездная волна: переключатели, вентили и мириады интерфейсов, вышедших в сеть. Полковник указывает на горсть искр в юго-западном квадранте:
– Мы можем спустить эти резервуары?
– С трудом, – она хмурится. – Полный сброс приведет к катастрофе. Система пойдет на такое, только если понадобится предотвратить что-нибудь еще хуже.
– Например?
– Взрыв, полагаю.
– Устанавливайте.
Она шепчет сладкие банальности далеким стражникам, но выглядит несчастной:
– Сэр, а с технической точки зрения… в смысле использование отравляющего газа…
– Сульфатный прекурсор. Геоинженерные запасы. Это не военное оружие.
Технически.
– Да, сэр, – она по-прежнему несчастна.
– Контрмеры следует привести в действие до того, как они соединятся, лейтенант. Если есть лазейка – любая, – рой ее увидит. А если эта чертова штука проснется, возможности обхитрить ее не существует.
– Да, сэр. Готово.
– Быстро вы справились.
– Вы сказали, что так нужно, сэр, – она протягивает палец к появившейся алой иконке, пульсирующей на картине. – Мне…
– Пока не надо.
Полковник смотрит с опосредованной орбиты и пытается понять общую картину. Что, черт возьми, они делают? Что может сделать роевой разум тростниковыми матами и парой килограммов…
Секунду… Он наугад выбирает атакующего и увеличивает изображение. Теперь видно, что грязь, покрывающая тело, отливает чуть ли не золотом. Не совсем минеральный материал, что-то…
Полковник лезет в архив, ищет в перечне микробов любую военную синтетику, которая может есть гетероциклики. Таких десятки.
