Дежурный офицер вернулся к зданию штаба, открыл дверь и получил ножом в шею. Вторая половина Синих Драконов, дождавшись, пока самурайская пехота удалится к крепости, со всех сторон набросилась на ограждение базы, подорвала его и рассеялась по территории части, расстреливая сонных охранников, наспех минируя машины, сборные домики, расшвыривая гранаты направо и налево. Синие Драконы целеустремленно пробивались к большим ангарам роботов.
Штурм оказался совершенно неожиданным. Может, кто и успел вякнуть по рации чтонибудь вроде: "Вернитесь, на нас напали!" — но высланные на помощь Кога-рю войска не поверят таким воплям. Партизаны не дураки, с них станется ложными известиями тудасюда раздергать колонну. Вернуть пехоту мог бы дежурный офицер, только он знал нужные пароли и допуски. Но дежурный уже лежал в луже собственной крови. Все прочие командиры второго батальона мирно почивали в союзном городе, пока еще не зная, что базу роботов Дома Куриту в этот самый миг разносят на мелкие вонючие клочья. Скоро все сборные домики базы развалились или сгорели, а большинство капитальных зданий попало в руки нападавших. Самураи засели в ангарах с роботами, и яростно отстреливались, пока техники изо всех сил пытаясь завести хоть какого-нибудь тяжеловеса. Драка продолжалась; Синие Драконы не брали пленных. Точно также, как в крепости Кога-рю за двадцать пять километров от базы, люди умирали и под открытым небом, и в узких полутемных коридорах.
***
Коридор оказался коротким. Оправить форму Норвежец не успел: откуда же в тюрьме возьмется зеркало? Приходилось надеяться на утреннюю усталость охраны. Андрей вздохнул отчаянно: все эти надежды — до первого прямого взгляда в лицо. Дальше все просто: опознают и пристрелят. Отвечать будет нечем: из оружия охранники носят только дубинки — как раз на случай вроде вот этого… Норвежец придал походке всю возможную твердость, и решительно завернул за угол.
Над его головой Синий Дракон упирался ногами в одну, а руками в противоположную стену узкого коридора. Увидав под собой человека в форме надзирателя, Дракон упал прямо на голову врага и быстрым движением свернул ему шею. Затем метнулся по коридору, отсчитал нужное количество дверей, прилепил на замочную скважину комок взрывчатки, воткнул детонатор и отбежал подальше. Грохнул взрыв; разлетелась дверь. В дыму и пыли Дракон появился возле топчана, на котором лежал узник. Тронув того за плечо, Дракон неимоверно удивился: узник лежал под одеялом голым, скомканная и окровавленная пижама валялась на полу. А потом Дракон заметил, что человек погиб от удара в горло и засомневался: охрана бы скорее забила насмерть дубинками. Ужасное подозрение вынесло Дракона из камеры; подбежав к убитому охраннику на углу коридора, Дракон лихорадочно выхватил из кармашка снимок, всмотрелся — и чуть не заплакал в голос. Он свернул шею человеку, освобождение которого являлось целью всей операции! Андрея Норвежца больше не было!
От горя и позора Синий Дракон оцепенел. Когда группа обеспечения Ига-рю ворвалась в коридор, Дракон безучастно стоял у стены, над трупом Норвежца. Выслушав короткий доклад, командир группы только хмуро ругнулся: вот уж нарочно не придумаешь! Однако делать было нечего. Драконы бережно завернули погибшего и потащили его вон из замка: следовало спешить, пока из города на помощь ниндзюкам не набежали самураи. Группа направлялась туда, где на горном склоне, уперев голову в сложенные ладони, ожидал результатов Синген Исороку.
***
Исороку оперся на поваленный ствол, прямо сквозь слабо мерцающую голографическую карту, и встал. Перед ним двое Синих Драконов крепко держали за руки третьего.
— Так, значит, ты отказался стрелять в ниндзя Кога-рю… — медленно уточнил Синген. Вскинул глаза на дезертира и резко спросил:
— Почему?
Тот заставил себя поднять голову:
— Мы с ними были в одной Игре… Я не могу убивать людей, с которыми за одним костром сидел.
— Норвежец с Тангеном тоже за одним костром сидели, я сам видел! — пожал плечами Исороку. Что ничуть не помешало Тангену захватить своего приятеля в плен и сдать самураям по квитанции, как какой-нибудь чемодан с тряпками!
Отказник ничего не сказал на это. Синген криво улыбнулся:
— А как же ниндзя, они-то убивают наших?
Дезертир выпрямился:
— Они пусть делают, что хотят! Меня беспокоит, как я перед богом встану!
Синген Исороку вспомнил недавний разговор с Кротом в ночных улицах Эмин Майл. "Вот попадется тебе пацифист в боевой операции", — сказал тогда бургомистр. — "И что ты тогда станешь делать?"
— Ты веришь в бога? — спросил Синген.
— Я христианин, — спокойно подтвердил Синий Дракон.
— Раньше мы делили друг друга на эльфов, орков и хоббитов, — задумчиво кивнул Синген. — Теперь, в полном соответствии с книгой, наступает время людей. Мы делим друг друга уже на христиан, буддистов и прочих… Взрослеем, что ли? Воистину, мир меняется…
И закончил деловым тоном:
— Ну, законы военного времени ты знаешь. Из-за того, что ты не застрелил радиста, ниндзя успели подать сигнал. Самураи, которые шли к крепости, повернули обратно. Хорошо, что все наши унесли оттуда ноги прежде, чем колонна вернулась на разрушенную базу. Но из-за твоей жалости мы так и не взяли ангар с роботами. Отсюда до Ноттингема, где большинство наших семей, кстати, и твоя… — Исороку внимательно посмотрел на дезертира, — Роботы добегут быстро. А радиста ты не спас, его убили все равно.
Отказник опустил голову.
— Если меня казнят, это будет правильно, — сказал он.
— Придурок! — спокойно объяснил Синген. — Убить тебя и кроме нас найдется кому. Особенно после сегодняшней операции. Желающие просто в очередь встанут… Скажи, а в самураев Куриту твоя вера стрелять не воспрещает? Если я правильно помню историю, христиане очень даже ходили в крестовые походы. Мы просто не станем посылать тебя против единоверцев… Хм, я хочу сказать, соратников по Игре. В истории такие случаи известны. Арабские наемники, "аль-арсии", ставили одним из условий службы, что их не отправят сражаться против последователей своего бога.
Дезертир покачал головой:
— Хочешь сказать, после всего этого мне поверят?
— Совет решит, — серьезно пояснил Сиген. — Будет неслабая ругань, конечно. Но я пойду даже на такой спор, только чтобы мы не стреляли сами в себя. Независимо от того, разбиты мы или побеждаем в частной операции, мы все равно проигрываем. Мы выигрываем войну лишь в те секунды, когда на Арде никто ни в кого не стреляет. Это нелегко понять, но ты постарайся. И человек, согласный пойти на казнь, но не убивать тех, кого, по его мнению, не следует убивать — ценность побольше, чем полк роботов.
