Накупавшись всласть, мы пошли назад. Наверное, мы отсутствовали долго, потому что мужчины уже не сидели, а лежали, и рядом с моим местом красовалась огромная свежая куча веток.
– Как водичка? – пробормотал Павлов.
– Теплая.
– Сходить тоже, что ли? Там акулы не водятся?
– Не знаю. Максимум крокодилы, но их собака распугала.
Август бесшумно поднялся и скрылся в темноте.
– Хоть бы фонарик взял, – посетовал Павлов. – Впрочем, вдруг у него запасной есть?
Я раскидала ветки толстым слоем, села. Пальцами разобрала волосы, заплела. Василиса внимательно обнюхивала свою добычу. Меня осенило.
– Вася, ищи!
Ну да, уже побежала. Василиса посмотрела, склонила голову набок: «Моя твоя не понимай».
– Где ты это взяла? Ищи!
Ноль внимания.
– Васька, нюхай! – рявкнул Павлов. – Нюхай! След!
Собака как подорванная ломанулась вверх по склону. Отбежала на пятьдесят метров и оглянулась. Пришлось идти за ней.
Она привела меня не к тому круглому вырезу в скале, а к соседнему. Еще раз оглянулась и пошла внутрь, цокая керамическими когтями.
Путь оказался недолгим. Буквально в двадцати метрах от входа мы уперлись в гладкую стену. Василиса издала недовольный, разочарованный звук и поскребла лапой преграду. На ней не осталось ни царапины.
Я с фонариком изучала пол. Да, тут живут люди. На ногах нанесли черной грязи от озера, в трещинках и выбоинах скопился песок. Попадались куски смятой зелени, а вот перышко. Самое обычное перышко. Ну да, если здесь есть слоны, почему бы не быть уткам или гусям?
– Вася, пошли спать. Хватит. Утром вернемся.
Павлов ждал меня.
– Нашли?
Я рассказала.
– Завтра сходим, – решил он.
Я легла, повернулась на спину. Воздух отчетливо теплел. Ночная какофония смещалась дальше, за озеро. Я закрыла глаза и не заметила, как уснула.
* * *
Собака – это вещь. Она разбудила нас за несколько минут до того, как в ночной тишине раздался легкий хлопок, а одновременно с ним включились прожекторы у нашего челнока.
– Цивилизация! – обрадовался Павлов.
Костер едва тлел, на всем лежал слой росы. У Августа чистые волосы закрутились в упрямые колечки, он раздраженно убрал их в хвост и кое-как закрепил заколкой. Потом залез в свой челнок и вытащил запасной комбез. Переодевался тут же, спасибо хоть спиной повернулся. Сырую одежду бросил в багажник и сказал как бы никому в отдельности:
– У меня еще два комплекта есть.
– Мы тоже запасливые, – парировал Павлов. – Делла, ты первая, мы отвернулись.
В сухой одежде я почувствовала себя человеком, а не робинзоном на необитаемом острове.
Мы успели даже позавтракать, когда Василиса глухо зарычала, а потом и залаяла. Через минуту с той стороны показался человек. Высокий и тощий мужчина, до глаз заросший недлинной бородой, одетый частично в истертые штаны, частично в грубую, явно самодельную кожаную куртку. В руке он держал копье-рогатину.
– Вы кто такие? – спросил он, не выпуская из вида собаку, которую Павлов едва удерживал за ошейник.
Август облизнул ложку, которой завтракал.
– Вежливые люди сначала здороваются, потом представляются и называют цель визита, – сказал он, не глядя на мужчину. – А потом задают вопросы. Если их хотят слушать.
– Я невежливый, – огрызнулся тот, ощерившись.
У него не хватало половины зубов – слева. Мне стало неприятно: я уже несколько лет не видела беззубых людей.
Август поднялся. Подошел вплотную. Он был на полголовы выше, в два раза шире.
– Научить?
– Чему?
– Да вежливости же.
Мужчина попятился:
– Ну, ты…
И ткнул в сторону Августа рогатиной. Это он сделал зря. Август перехватил древко, мигом вывернул, отобрал и зашел мужчине за спину. А Павлов отпустил Василису, и она контролировала незнакомца спереди. Тот застыл.
– Вася, сидеть, – приказал Август.
Собака послушалась.
– А теперь, добрый человек, – сказал Август, – проходи к нашему костру, позавтракай, чем бог послал, да расскажи о себе.
Тот растерялся. Август подтолкнул его тупым концом рогатины между лопаток. Тот с опаской обогнул рычавшую Василису, сел.
– Нормальная собака?
– Сейчас – да, – ответил Павлов. – Я – Дима.
– Энрике, – пробормотал мужчина. – В смысле, это я. А что значит: «сейчас да»?
– Ну, две недели назад она была оборзевшей сукой. Лезла в постель к хозяевам, да еще и их выгоняла, кусаться пыталась. Ничего, проучили. Сейчас нормальная.
Мужчина хохотнул:
– Да я имел в виду, собака или киборг. Выглядит, конечно, собакой…
– А-а, – кивнул Павлов. – Киборг. Сибирский.
– Иди ты! И как оно ей тут? Тут киборгам хреново.
– Да нормально. Чип вытащили – и зашибись. Носилась всю ночь, утром ящерицу размером с мою ногу притащила, еще и поделиться этой дрянью пыталась.
– Хм. – Мужчина недоверчиво дернул головой. – Насчет ящерицы – зря отказались. Они тут вкусные. Как раки. – Он уставился на меня.
– Делла Берг, – сказала я.
Август неторопливо уселся, поправил еще смятые листья под задницей и представился. Все шестнадцать имен с титулом. Наш гость вытаращил глаза. Павлов протянул ему контейнер с едой.
– Каша! – обрадовался тот. – Ух ты… Все здесь есть – каши нет. Ни овощей, ни каши. Ни фруктов. Мясо, рыба – завались.
– Молодые вайи древовидных папоротников вполне съедобны, – заметил Август.
– Вайи… Это еще что?
– Листья. У папоротников нет настоящих листьев и веток. У них вайи. Молодые стрелки, пока они еще не выпустили псевдолисточки, можно отваривать и есть. Конечно, не у всех видов. Но здесь, насколько я понимаю, хилирский папоротник? Он вкусный. Как тушеная капуста.
Энрике уплетал кашу. Съел половину, отставил. Василиса тихонько обошла его сзади, передними зубами аккуратно ухватила контейнер и с вороватым видом устремилась в заросли. Вернули окриком. Она принесла кашу обратно, мол, я ничего, я просто хотела припрятать, чтобы не испортилось, птицы не растащили, да мало ли…
– Вы – все, кто выжил? – в лоб спросил Энрике.
– Да нет. – Павлов пожал плечами. – Мы собачку выгулять пошли, она убежала, мы за ней, так и тут очутились. Остальные на стоянке, при кораблях.
Я ждала, что он обрадуется. А он помрачнел:
– Зря вы сюда прилетели. Отсюда не возвращаются. Мы тоже тут месяц сидели, шум пережидали. Потом решили на Хилиру податься. А фиг вам. Нас эта штука не выпустила, тоннель. Сюда пустил, обратно – нет. А потом еще прилетели резкие парни от Куруги и наш корабль взорвали, чтоб им пусто было. Вот не знаю, куда они делись, но тут больше не появлялись.
– На луне сидят, – обронил Август. – Вас караулят. Мы один корабль сбили, но там еще три.
