Локи - Сергей Александрович Малышонок

Знаете, как бывает? Вот стоишь ты утром у окна, свежий ветерок шевелит волосы, где-то поют птички, золотистые солнечные блики играют на стенах домов, ничего нигде не болит, не покалывает и даже не выпирает излишними складками, а сердце наполняется миром и благодатью… Вот у меня было именно это, только с одним ма-а-аленьким уточнением.

Я с каждым мигом всё более ясно понимал, что ненавижу Асгард…

Проблема была даже не в Асгарде, а в том, что я попал… Попал в Локи.

И это тоже не являлось бы особой проблемой, если бы сам Локи повёл себя как полагается богу… В смысле… БОГУ! Тому самому Богу Обмана! Интриг! И МАГИИ! Каковым он официально является.

Ну, то есть, просто взял и выпотрошил мои воспоминания, разложил по полочкам, оценил, взвесил и, по итогам, или проглотил меня, как пончик, или выкинул нафиг в загробный мир. Тут такой был. Я знаю. Но нет, Локи так не сделал. Локи вообще ничего не сделал. Наверное… Не знаю. Вернее, не помню.

Как бы то ни было, когда моё сознание вынырнуло из небытия, Локи уже не было. В теле был только я и никакого Бога Обмана.

И само по себе это было бы ещё не очень страшно, давая массу вариантов, вроде попыток установить, где я, чьё это тело, зачем шлему нужны эти огромные рога… ну и прочие трогательные моменты самоидентификации в новом мире и организме, со всеми полагающимися стадиями, вроде шока, отрицания, агрессии, торга, депрессии и принятия. Но увы, никто не был со мной так милосерден, и вся память прошлого владельца тела имелась в наличии полностью и целиком с самого начала, будучи доступна как моя собственная. Что давало мне полный карт-бланш для шока и депрессии, но не оставляло никаких шансов на сладостное неведение, какие бы то ни было надежды и оттягивание времени.

Но и это было бы не так критично, если бы я мог осознавать себя Локи, ну или хотя бы испытывать подозрения, что я могу им быть, по типу «вернулась память прошлой жизни». Облом, однако, ждал меня и здесь, так как я прекрасно чувствовал, где мои воспоминания, а где воспоминания Локи, и ни на секунду не ассоциировал себя с ним.

В итоге, вот уже несколько часов я постигал глубины термина «задница» на примере собственного положения…

Всего два слова: «Киновселенная Марвел».

Да.

Это была она.

Достаточно было увидеть своё лицо в зеркале, чтобы отбросить последние сомнения, но и без этого, исходя из воспоминания моего предшественника, это была она. Кромешная… глубокая… задница.

Самая идиотская реальность из всех возможных вариантов мира Марвел. Реализм, помноженный на дебилизм и возведённый в степень творческой импотенции сценаристов. Я был готов мириться с чёрным Ником Фьюри, я был готов простить этому миру чёрную Мэри Джейн Уотсон, мне даже было наплевать на «тётушку Мэй» в исполнении дамы «слегка за тридцать» в «активном поиске», я мог даже закрыть глаза на электромагнит для шрапнели в груди на реакторе холодного ядерного синтеза, без которого оная шрапнель «неудержимо» движется к сердцу… через что-то… я не знаю, как устроены местные плейбои-алкоголики, может быть, у них в организме действительно всё так и происходит, и попавшая в тело шрапнель будет двигаться именно к сердцу, ничем больше не угрожая, и «победит команду противника», только когда «достигнет базы». Чёрт подери, я поверю даже тому, что лучевая болезнь от длительного контакта с радиоактивным элементом полностью и сразу рассосётся, когда в человека воткнут батарейку на каком-то другом радиоактивном элементе, в конце концов, речь про американского плейбоя-алкоголика, в теле которого к сердцу движется шрапнель. Видит Бог, я готов мириться с широким спектром ахинеи и профессиональной безграмотности вкупе с потаканием губительным для общества тенденциям, но Камни Бесконечности…

Камни, Карл!

Несколько разноцветных кусков стекла, наделённых феноменальной и необоримой космической мощью… О которых знает, буквально, каждая собака в этой долбанной вселенной. Но во всей этой вселенной нашёлся только один предприимчивый «плохой парень», который предпринял реальные шаги для того, чтобы их собрать.

У сценаристов было столько вариантов глобальной и страшной угрозы… У них был Галактус, был Апокалипсис, была Империя Скруллов, Империя Крии, Фаланга, Феникс, Форм-Мастер… и ещё с полсотни ребят схожего калибра. А они выбрали на роль Архиврага какого-то жалкого титана-неудачника с тремя извилинами — и теми на подбородке.

Трепещите, смертные! Танос в перчатке со стразами — Архивраг и угроза всей Вселенной!

И я теперь в этом… этом. По уши.

Причём структура событий такова, что лет через несколько сей фиолетовый, асексуальный, лысый дварф-мутант таки соберёт себе все брюлики на браслетик и сделает миру похохотать. А главное: совершенно не важно, насколько я буду далеко от места событий, так как, согласно условиям задачи, распылить меня может хоть на другом краю галактики, если того захочет это ничтожество.

Радости у меня от данных перспектив, ясное дело, полные штаны. Но и других поводов для смеха имелось достаточно, взять хоть моё нынешнее окружение. Прежде всего, я был Локи. И это было плохо. Не потому, что весь Асгард считал сию достойную личность, мягко говоря, не слишком порядочным джентльменом, нет, беда была в том, что он числился сыном Одина и Фригги. Я могу как угодно относиться к этим личностям и богам Асгарда этой реальности вообще, но один факт понимаю абсолютно чётко: эти двое запалят меня в момент. Повторюсь: я не ощущаю себя Локи, в смысле, прежним Локи. С тем, что я в его теле и это теперь моё имя, я уже смирился, но я не он. У нас разный характер, разные приоритеты, совсем отличающийся взгляд на мир. Мне абсолютно наплевать на трон Асгарда, абсолютно наплевать на Тора и абсолютно наплевать на его родителей, а вот у того, чьё место я занял, всё было наоборот. И это несоответствие заметит любой, кто хорошо знает прежнего Локи. А это тут почти все. Асгардцы живут тысячелетиями, жизнь тут движется очень медленно и ещё меньше меняется — вся мимика, жесты, невербальные сигналы соседей за такое время заучиваются назубок даже самыми тупыми и недалёкими. Так что нельзя мне попадаться на глаза Одину и Фригге, если не хочу, чтобы моя жизнь стала очень насыщенной, но короткой. В доброту сего почётного «всеотца года» я не верю ни на грош,