Экспедиция. Туда, но не обратно
От автора
Археологический комплекс в деревне Мохов Лоевского района Республики Беларусь существует в действительности. Первые исследования городища и большого курганного могильника проводились в конце XIX века, после продолжились в 2003-м и далее до 2020-го года. Памятник датируется второй половиной X — серединой XI веков. Там жили торговцы (найденные весы), там жили воины (найденное многочисленное оружие в захоронениях), там были и ремесленники. Впрочем, эти люди могли быть и теми, и другими, занимаясь и торговлей и войной, контролируя и племена радимичей и дреговичей, будучи погостом для сбора дани. Но это не точно, ибо слишком много еще остается дискуссионных вопросов и об этом археологическом комплексе и в истории Древней Руси в целом.
Между тем, на протяжении семнадцати лет место собирало, там, у озера в подножии холмов, огромное количество увлекающихся стариной и наукой людей. Разные по своему социальному статусу, политическим взглядам, отношению к жизни, они были объединены общей идеей, смыслами, которые оказывались выше любых различий и мнимых предрассудков.
Описанная же в книге география, частью совпадает, меньшей долей, является фантазией автора. Есть и яблоневый сад, отдельно растущие вишни, березки и даже поле на месте средневекового поселения, болота и протоки от озера к Днепру. А с самой высокой точки на холме прекрасно видно место впадения реки Сож в Днепр. Дубрава так же некогда была у деревни, оставив после себя лишь несколько вековых дубов, хранящих, как и по-житейски мудрые пожилые моховцы, память предков. Отдается по кромке холмов эхом и Великая война, в виде траншей и окопов. Есть и магазин и его пристройки, с почти таким же описанием, как в книге, и с волейбольной площадкой за ним. Была и школа с гаражами и складами, ныне же от нее только память в виде небольшого пустыря. Есть и дома с огородами, на территории которых возвышаются несколько курганов. Места там душевно красивые и наполненные особой энергетикой положительных эмоций.
Герои, за очень редким исключением, вымышленные и совпадения случайны. Да, некоторые моховцы имеют имена реально живших людей, к сожалению, покинувших этот бренный мир. Но может они ушли туда, в туман прошлого? И строят свой город, изменяя историю?..
Пусть автора не винят некоторые ветераны моховского археологического движения за то, что он описал их образы, безусловно, достойнейших людей, в сатирической манере. Мы там все были немного сатирами.
Главным же мотиватором поднять околомоховскую тему, разбавленную попаданчеством, стала память о хорошем человеке и выдающемся ученом-археологе, докторе исторических наук, неизменном шефе экспедиции, Олеге Анатольевиче Макушникове.
Светлая память, УЧИТЕЛЬ!
Эпиграф
«Приехав в Мохов, потеряешь ВСЕ!»
Слова Дмитрия Шимковича (Шимы) — ветерана-волонтера моховского археологического движения, приехавшего в Мохов в 2009 году, потерявшего там деньги, обручальное кольцо и совесть.
Глава 1
Город Гомель. Белорусская Советская Социалистическая Республика. 1990 год. Во дворе второго корпуса Гомельского государственного университета царила суета. Проходящие мимо люди с интересом, до хруста шейных позвонков, выкручивали свои головы по сторонам, где на газонах, асфальте, у крыльца старого здания университета, мило прозванного студентами «конюшня», творилась сущая вакханалия. До сотни палаток были разложены во всевозможных местах, не вникая в подробности — клумба это или асфальтированная дорожка. В разы больше было разбросанных по кучкам рюкзаков и новомодных спортивных сумок, которые могли себе позволить скорее студенты-юристы, или экономисты, но не историки, так как достать такие вещи можно было только у фарцы и за очень большие деньги.
Сильно разнились между собой и снующие вокруг молодые люди. Большинство студентов были одеты в советского производства спортивные штаны с обвисшей на коленях тканью. Обувь так же была разная вьетнамки, туфли, но преобладали, отличающиеся однообразием, кеды, разной степени изношенности, белорусского производства, обувной фабрики в Лиде. Были и те, кто, в более чем теплую и ясную погоду, мариновал свои ноги в резиновых сапогах.
Отдельно выделялась «группа в джинсе». Это была местечковая «золотая молодежь», надменно взирающая с вершины своего выдуманного Олимпа на остальных молодых людишек. Между тем, до столичных франтов им было очень далеко, а некоторые фасоны джинсов в высших кругах рождающейся советской буржуазии уже и не носили, в моду входили «трубы». Но пока что у дочурок и сыночков гомельских «хозяев жизни» неизменно преобладали «варенки», чаще всего сделанные кустарным способом из джинсов советской марки «Тверь». Однако, стоявшие в сторонке молодые люди держали носы поверху и всячески демонстрировали свое превосходство, не предполагая, что в Минске, тем более в Ленинграде и Москве, уже именно они стали бы предметом для проявления брезгливости и нисхождения. Дети элиты, городской, местечковой, но все же, элиты.
Группа молодежи в вареных джинсах суетилась меньше всего, примеряя роль статистов в хаосе, больше походившем на муравейник. Возле них лежали спортивные сумки «Адидас», несколько красочных туристических рюкзаков, явно заграничного производства, скорее всего польского, или югославского. Они единственные, кто не раскладывал свои палатки на просушку и проверку, так как были уверенны в качестве недавно приобретенных изделий, сшитых в соседней с БССР Польшей. Опять же польские и ГДРовские палатки были сложены в аккуратные чехлы и пестрели цветами, которые на фоне унылой однотонности вокруг, бросались в глаза и притягивали взор, чаще всего, завистливый.
Вокруг этих шести парней и двух девушек крутились и заискивающе заглядывали в глаза еще три девчушки и один парень. Эти завистники из простых рабочих советских семей были готовы на многое, чтобы только вот так общаться с теми, чьи родители являются городскими нуворишами. Над ними явно потешались, девчонкам делали даже не намеки, а недвусмысленные предложения, которые заставляли девиц краснеть, смущаться, пряча глаза, но ни одна из трех девушек не спешила отказываться, из-за чего высокомерные взгляды модно одетых студенток из компании буржуа, искрились молниями высокомерного презрения. Кроме того, сквозь показное смущение, ниспровергая советскую мораль и этику, три девицы все больше осваивались в компании и уже сами начинали отвечать парням смехом и томными, немного наивными, неумелыми, но уже многообещающими взглядами, от чего на лицах, переглядывающихся между собой, парней появлялись победные гримасы. Им скорее нужно было потешить свое самолюбие перед такими же подростками, кому не посчастливилось родиться в семье предприимчивых родителей.
— Ребята, ребята! — на крыльцо здания выбежала взбудораженная, с признаками эйфории, Лида Горбач — главная комсомолка-активистка исторического факультета ГГУ. Вид этой, можно сказать, даже красивой девушки был неопрятный, взъерошенные волосы, полное отсутствие косметики, спортивный костюм уже вымазанный и светлыми и темными пятнами. Однако природная стройность, вполне себе увлекательные формы и округлости, правильные черты лица, пробивались свозь безразличие к своей внешности, которое сейчас проявляла Лида.
— Горбач, чего кричишь, гласность тут поднимаешь? — пошутил Витька Акулич — главный балагур, шутник и вечный актер университетской самодеятельности, от чего за год обучения на факультете не только не приобрел знаний, но и забыл те, с которыми поступал. Но он был прирожденным культоргом и уже на первом курсе тянул всю самодеятельность факультета, занимая постоянно призовые места в разных конкурсах. Вот и держали парня, как и некоторых спортсменов, рисуя «уд» в зачетной книжке.
В этот раз шутка про гласность до увлеченных своими делами студентов дошла не сразу. Нужно было соединить понятия «гласность» и «горбач», определить степень допустимой антисоветчины, но неуверенные смешки все же раздались, особенно искрометно смеялись те, кому вообще не стоило винить советскую власть хоть в чем, так как они то, как раз, живут по местным советским мерилам, богато. Однако, как это не парадоксально, «джинсовая группа» и состояла их тех, кто больше всего ругал и Советский Союз и высмеивал главу государства — Михаила Сергеевича Горбачева.
