Колхоз. Назад в СССР 5 - Павел Барчук

— Уезжай. Прямо сейчас…

Голос Светланочки Сергеевны звучал глухо, но совершенно спокойно. Я бы даже сказал, равнодушно. И не проведи эти дни маман рядом со мной, повелся бы. Только фишка в том, что недолгое время, которое мы были вместе, научило меня правильно понимать её состояние. Если Милославская говорит вот так, холодным, бесстрастным тоном, значит, на самом деле, внутри её плющит и колбасит. А вот от чего именно, тут сказать сложно. В голову этой женщине забраться нереально. Там — самый настоящий лабиринт Минотавра.

Одно было несомненно. Мои подозрения, что госпожа Милославская появилась в Зеленухах не просто так, оказались правильными. Дело не только во мне, в словах о прошлом. Есть ещё что-то, произошедшее между ней и мужем.

В данный момент маман вместе с Аристархом Николаевичем находилась в саду. Она утащила его туда, как только появился Семён. Видимо, подальше от лишних ушей. Младшенький сначала кинулся к отцу и обнял его. Пацан реально был рад видеть Милославского. Чего никак не скажешь про нас со Светланочкой Сергеевной.

Ну, с ней история ясная. Уж не знаю, по какой именно причине, однако, несомненно в царстве любви небо омрачили грозовые тучи. Того и гляди долбанет гром. Что-то произошло между моими новыми, прости господи, родителями. Причем, достаточно серьезное. И это, честно говоря, настораживало. Просто много лет назад маман простила ему связь с молоденькой девушкой и ребёнка на стороне, а папуля сделал все, чтоб Светланочку Сергеевну не посадили. Остаюсь в прежней уверенности, он в курсе того, что тогда произошло. По-любому приложил свою руку, скрывая следы трагедии.

А теперь — вон какой поворот. Маман выписала ему отказную. И возникает вопрос. Это что же могло случиться? Выходит, гораздо более серьезное. Чтоб они вот так разосрались. Даже не просто разосрались, а чтоб Светланочка Сергеевна взяла Семена и сбежала из дома. А она очевидно сбежала. Аристарх даже не знал, где искать её. Что примечательно, Зеленухи он вообще не рассматривал. Тоже мутная тема получается. То есть папенька был уверен, сюда Милославская не сунется. А значит, о моем местонахождении тоже не знал. Короче, хрен поймёшь, но здорово.

Поэтому, как только сладкая парочка удалилась в сад для приватной беседы, я сделал то, что должен был. Что сделал бы любой на моем месте. Естественно, полез подслушивать. А как иначе мне узнать, что происходит? Тем более гражданин Милославский в мои планы, конечно, входил, но позже. Вот прям точно не сейчас.

Я думал, что поеду на олимпиаду, заодно наведаюсь домой. Сначала поговорю с Тоней. Попробую, по крайней мере. Потому как прислуга знает всегда и все. Они видят больше, чем кто-либо. А женщина Антонина, хоть называется по-советски, домоправительницей, по сути прислуга и есть. Потом уже рассчитывал как-то грамотно устроить себе встречу с новым отцом, провести разведку, посмотреть, что к чему. А он явился сам. В Зеленухи. Нет, я конечно, понимаю, если гора не идёт в Магомету, то Магомет сам струячит к горе, но блин, не в этом случае. План действий выглядел в моих глазах иначе.

И ещё один момент. Если Семена Милославский хотя бы обнял, на меня он просто бросил быстрый взгляд, кивнул головой и все. Всё! А я, как бы, старший сын, наследник, все дела. Выходит, отношения не заладились не только с матерью, но и с отцом тоже? Короче, пришлось мне обратиться за помощью к Ольге Ивановне.

Милославские были в саду и со стороны дядькиного двора, вообще никаких вариантов стать тайным свидетелем. От хозяйственных построек ни черта не услышишь. Да и не спрячешься особо. Можно, конечно, сделать вид, будто меня мандец как приперло заняться скотиной, но один хрен, спалят. Лезть в хлев — бестолково. Там тоже слышимость не ахтец. А вот в соседнем саду, у Ольги Ивановны, имелась развесистая груша. Огромная. И большая часть её веток практически впритык находилась с забором дядькиного сада. Идеальный вариант.

— Мне нужна Ваша помощь. — Сразу взял быка за рога.

Ольга Ивановна, которая с момента появления Аристарха не сказала ни слова, только смотрела на него мрачно, исподлобья, схватила меня за руку и потащила за собой. Решительная женщина. Ни одного левого вопроса не задала. Сразу поняла, о чем речь.

— Эй, вы куда? А я? — Андрюха попытался вскочить на ноги и рвануть за нами следом. Но в его состоянии, даже не смотря на заживающую в скоростном режиме конечность, все равно особо не разбежишься.

— А ты сядь. И вон… с пацаном играй дальше. Громко. Чтоб было слышно. Понял? — Соседка рыкнула на братца в приказном тоне.

И он, кстати, послушался. Хотя, заметно расстроился. Переросток вообще переживал, когда где-то начинался движ без его участия.

— Подслушать хочешь? — Со знанием дела поинтересовалась Ольга Ивановна, пока мы крались в её сад, стараясь остаться незамеченными. Благо территория у Ольги Ивановны была засажёна густо. Такое чувство, что она ждёт конец света, планируя выжить за счёт ягод и фруктов.

— Естественно. — Я даже не стал отбрыкиваться. А зачем? Вполне очевидно, именно это и планирую. Нет другого объяснения, на кой черт полезу на дерево, да ещё и в чужом саду.

— Правильно. — Заявила соседка. — За этими товарищами глаз да глаз нужен. А то, знаешь…Потом все локти обгрызешь. Хотя…С твоей семейкой, возможно, придётся грызть пятки.

— Вы знаете отца? — Я с интересом покосился на Ольгу Ивановну.

— Упаси боже. Впервые вижу. Но жениться на Светке, да еще прожить с ней столько лет, мог либо полный дурак, либо абсолютный подлец. На дурака он точно не похож. Да и наслышана об Аристархе Милославском. Немного.

Мы пробирались между кустами смородины к кустам малины. Я тихо матерился. Тихо, пока не пришлось лезть между двумя деревьями облепихи. По крайней мере, Ольга Ивановна назвала это ужасное творение природы именно так. Вот в облепихе я вообще прозрел. Просто кто, блин, придумал растение с иголками в несколько сантиметров. Это что вообще за извращение? Мы же не в Австралии. Вот там, да. Там все животные, насекомые и растения хотят тебя убить. На кой черт в средней полосе такое дерево? От кого оно защищается?

— Вы че тут, оборону собрались держать? — Шипел я, пробираясь к заветной груше, которая стояла ближе всего к забору. — Живая изгородь на