Я шагаю по Сеулу - Вахтанг Глурджидзе

Сознание медленно возвращается, и в голове начинают проскакивать обрывки каких-то мыслей. Но всё это бессистемно и никак не удаётся ухватить «за хвост» что-либо из этой мешанины. Наконец, вспыхивает большущая буква «Я», которая заполняет все клетки мозга, и что-то похожее по яркости на вспышку ядерного взрыва, отправляет меня в нирвану…

Второе пробуждение уже более осмысленное. Чётко осознаю, что я нахожусь в горизонтальном положении, чувствую тело и конечности, но вот глаза открыть, почему-то, не удалось. Звуки тоже слышны, как через ватный тампон в ушах — глухо и непонятно. В мозгах бьётся мысль, что раз думаю, значит, существую. Наверное…

Через непонятное количество времени, бесчисленные попытки открыть глаза, увенчались частичным успехом. Веки нехотя приподнялись, открыв узкие щёлки, в которые сразу хлынул свет. Стало так больно и неприятно, что усилием воли захлопываю веки. Пока шла борьба за зрение, слух наладился сам по себе.

Но вот услышали уши какую-то тарабарщину:

— Багсаним, хигуе таренэм ханджага киоранго натана субнида!

Пытаюсь понять, чтобы это значило, но в памяти нет таких слов. Вновь слышу голос, и на этот раз определяю его, как женский:

— Дансене босали хабника?

И тут в голове резко проясняется, и я понимаю дословный смысл сказанного:

— Что прикажете делать?

Да и первая фраза уже понятна:

— Доктор, приборы показывают, что пациент очнулся!

Понятно, я в больнице. Но явно, где-то за границей. У нас так не говорят. Но как я сюда попала? А я, вообще, кто? И почему думаю о себе в женском роде? Почему я ничего не помню?

Голос мужчины заставляет навострить уши:

— Полиция нашла родственников девочки. Они прибудут через два часа. Сделайте пациентке инъекцию № 35. К их приезду она должна быть в порядке.

— Слушаюсь, господин доктор. — Отзывается голос женщины. Очевидно, она медсестра в моей палате. Тут же вспоминаю, что я тоже была то ли медсестрой, то ли врачом. Но тут обо мне говорят, как о девочке. Явное несоответствие. Я точно вспомнила, что мне было около сорока. У меня был муж и двое детей. Работала в больнице крупного города страны, которая называется…

Нет, не помню… Ничего, может, и это вспомню. Да, а как меня звали? Лежу. Глаза по-прежнему закрыты. Думаю, вспоминаю. О! Вспомнила! Я читать любила! Или сама читала, или слушала запись.

Тут мои воспоминания прерываются тычком в районе бедра, раздаётся какое-то шипение, потом по телу начинает распространяться тепло, и я проваливаюсь в сон.

Мне снится, как я стою на берегу большой реки, рядом с огромным баннером:

«Нижний Новгород — столица российского авиастроения».

На мне голубое, в горошек, платье. Рядом стоит муж, который говорит:

— Лена, посмотри, как здесь красиво…

Просыпаюсь, вся потная. Резко открываю глаза. Сон ещё не выветрился из головы. Теперь я знаю, что меня зовут Елена. Жила, вроде, в России. Значит, как минимум, знаю русский язык. Или знала? Надо проверить! Но потом.

Глаза жадно выхватывают обстановку. Я лежу в довольно светлой палате. Прямо напротив кровати стоит журнальный столик с тремя, не то креслами, не то стульями. Окна закрыты чем-то типа римских штор, ещё и обычные занавеси добавлены. Слева от меня находится письменный стол со стулом, на котором сейчас, спиной ко мне, сидит медсестра. Она что-то сосредоточенно пишет. За этим столом находится перегородка, что там дальше, мне не видно. Дверь в палату — напротив больничной койки.

ВИП палата госпиталя где я очнулась.

Пытаюсь встать, и это мне удаётся довольно легко. Свешиваю ноги с кровати. Они какие-то худые и длинные. С удивлением осматриваю руки. Точно! Это руки девочки-школьницы. Ага, есть небольшая грудь. Тело довольно худое. На глаза попадают волосы. Они довольно длинные, чёрные. Интересно, а здесь есть зеркало? Хочу посмотреть своё лицо.

— Ен Лин-ян, доктор запретил вам вставать! — Подскакивает ко мне медсестра.

Смотрю на неё с удивлением. Замечаю бейджик, на котором палками и понятными мне латинскими буквами написано: Lee Ji-Eun,

Зависаю. Вроде. Я такое имя где-то встречала. Точно! В компьютере было! Там где я читала…

И тут мне пронзила догадка:

«Чёрт! А ведь я теперь попаданка! Правда, в отличие от романа, меня переселили в подобающее девице тело, а не поменяли пол. Значит, и эти палки на бейджике… Я что, в Корее?!».

От нахлынувшей паники всхлипываю. Медсестра, очевидно, подумала, что у меня что-нибудь болит, поэтому принялась меня осматривать, и ощупывать.

— Джи Юн-ссии, у меня ничего не болит! — Неожиданно для себя пищу я по-корейски. Одновременно вскакиваю и быстро кланяюсь. — Спасибо, что вы так заботитесь обо мне!

Медсестра улыбается, а у меня в голове проносятся мысли:

«И где я успела набраться этой корейщины? Так не бывает! Я узнала про корейские порядки только из книг, век бы их не видеть!».

Внезапно открывается дверь, заходит высокий мужчина в белом халате.

— Ну, как наша пациентка?

— Сабоним, она говорит, что у неё ничего не болит. Сама встала.

— Вот и хорошо! Ен Лин, подойди ко мне!

Бреду к врачу, а сама успеваю прочесть палки на его бейджике, и чуть не складываюсь пополам с хохоту. Хорошо, ещё что устояла, и успела зажать рот руками. Доктор обеспокоено спрашивает:

— Тебя тошнит?

Отрицательно качаю головой, еле отрываю руки ото рта, делаю титанические усилия, чтобы не засмеяться, и даже не улыбнуться. Дело в том, что на табличке халата врача написано:

«Нам Кир Дык».

Это же выведено ниже латинскими буквами. Теперь мне ясно, что хоть я и перенеслась сознанием в тело корейской девочки, это произошло не на моей родной планете, а в другом, параллельном мире. Откуда такое заключение? Всё просто! У корейцев с моей родной Земли нет никаких нам кирдыков!

Доктор проверяет меня, а потом приказывает лечь в кровать:

— Скоро приедут твои омма и онни!

Автоматически в голове идёт перевод, что «омма» — это мама, а «онни» — старшая сестра. Ну, прямо как в том романе, у этого, как его…

А, у Кощиенко Андрея! Одновременно с этим, кланяюсь, скорее всего, это навыки бывшей владелицы тела, и устраиваюсь в кровати. Доктор выходит, а вместо него санитарка заводит тележку, на которой стоят на подносе контейнеры с едой и напитками. Тут я внезапно понимаю, что лежу не в простой палате, так как