Комдив - Александр Айзенберг

Комдив

(Взводный 2)

Вспомните, ребята, вспомните, ребята,Разве это выразить словами,Как они стояли у военкоматаС бритыми навечно головами.

Вспомним их сегодня всех до одного,Вымостивших страшную дорогу.Скоро кроме нас уже не будет никого,Кто вместе с ними слушал первую тревогу.

И, когда над ними грянул смертный громТрубами районного оркестра,Мы глотали звуки ярости и муки,Чтоб хотя бы музыка воскресла!

Вспомните, ребята, вспомните, ребята,Это только мы видали с вами,Как они шагали от военкоматаС бритыми навечно головами.

(«Вспомните, ребята!» Стихи Дмитрия Сухарева)

Умерев в нашем времени, он возродился в другом теле и в другом времени, теперь он в свои 23 года, полковник Прохоров, командир отдельного механизированного полка. Вокруг война и хочется не только выжить самому, но и сберечь своих людей. А главное, у тебя нет права на ошибку, так как на тебя сделали ставку вожди и любая неудача обойдётся слишком дорого. Стремительная карьера от взводного до комдива имеет свою цену, а злопыхателей хватает, так что остаётся только стиснуть зубы и не допустить ошибок.

Глава 1

28 декабря 1941 года, Москва.

В себя я прихожу от какого-то неудобства, не сразу понимаю что это, а состояние, как с бодуна, когда мало что соображаешь и помнишь. Первым приходит осознание, что хочется в туалет стравить давление в клапанах. Только где я? Вот в чём вопрос, а где здесь туалет кстати? Открываю глаза, надо мной белый потолок и солнечный зайчик, потолок кстати высокий, и тянет морозной свежестью, видимо открыто окно или форточка. Пытаюсь встать и ничего не получается. Да, а что со мной произошло? Пытаюсь вспомнить, а кроме того, а я кто такой? В голове крутятся две разные личности и вроде каждая из них я, я что, шизофреник?

Тут наш герой ошибается, что не удивительно, слышал звон, да не знаю, где он, просто оба заболевания имеют схожие симптомы. Впрочем, шизофрению и раздвоение личности часто путают, хотя это разные расстройства психики. Шизофренией болеет в среднем 4-6 человек на 1000, а вот раздвоение личности достаточно редкое заболевание.

Наконец мои мозги приходят в норму и я всё вспоминаю, что теперь, я полковник Прохоров, Игорь Николаевич, а вторая моя половина осталась в прошлой жизни и прошлом мире. Вспоминаю и разрыв снаряда неподалёку, и сразу пронзает испуг, я что, парализован?! Сжимаю пальцы рук, работают, пытаюсь проделать тоже с ногами, одна нога неподвижна, другую удаётся слегка согнуть в колене, ух, нет, тело слушается, пускай плохо, но тем не менее. Вот только сил приподняться у меня нет. Тут доходит, что в палате, а где я ещё могу быть спрашивается, работает тарелка радио и Левитан зачитывает очередную сводку СовИнформБюро. Жаль, я не историк, а потому понять, как изменилась от моего вмешательства история, я не могу. Разве что остались в живых некоторые командиры, да немцев остановили чуть ли не в сотне километров от Москвы. Тут открывается дверь и в палату входит санитарка, ну что можно сказать, что я пропал. Глядя в её зелёные колдовские глаза, тонкое и красивое лицо хочется только любоваться этим, как произведением искусства. Пытаюсь с ней заговорить, но в горле пересохло, так что в итоге получается лишь нечленораздельный хрип.

-Вы очнулись?!

Слышу радостный возглас санитарки.

-Сейчас миленький, сейчас, потерпи чуть-чуть.

Санитарка бросается к тумбочке, и взяв поилку, поит меня, при этом одной рукой она приподнимает мне голову, что бы я мог нормально пить. Делаю несколько жадных глотков, сразу становится легче, а главное, теперь я могу нормально говорить, пускай медленно и тихо, но все же.

-Сестричка, мне бы в туалет, помоги встать, будь добра.

-Забудьте больной! Вы ещё очень слабы, вам нельзя вставать.

-Да у меня сейчас пузырь лопнет.

Санитарка наклоняется, и что-то взяв под кроватью, суёт мне под одеяло и только тут я понимаю, что это утка, а она уже пристраивает её мне под моего шалуна. Стыдно, не то слово, а ещё и санитарка совсем молодая, и как потом с ней говорить, вернее ухаживать после такого.

-Ну же, давайте, не стесняйтесь.

Это она мне говорит, а терпеть нет больше мочи и короче делаю это в утку. Делаю, а сам готов под землю от стыда провалится, только выхода другого у меня нету. Заканчиваю и санитарка ловко выдёргивает утку, а я с ужасом думаю, что делать, когда мне по большому приспичит. И ведь ни куда не денешься, одна надежда, что силы быстро вернуться и я смогу сам ходить в туалет. А санитарка шустро уносится из палаты, что бы через пять минут вернуться снова, но уже не одной, а с врачом. Уставший мужик лет под сорок, хотя могу и ошибаться, осматривает меня, проверяет реакцию конечностей, делает ещё несколько только ему понятных осмотров.

-Доктор, долго мне ещё так бревном лежать?

-Думаю недолго, рефлексы у вас в норме, раны заживают хорошо, без осложнений, надеюсь через недельку вы уже сможете вставать, но лежать вам у нас всё равно не меньше месяца. Большего пока вам сказать не могу.

Хреновато, хотя с другой