Мой личный дракон
1. Аня
Во сне я вижу оживленную улицу, по которой с высокой скоростью мчатся машины. Дома, из окон которых приветливо льется теплый свет. Яркие витрины магазинов и неоновые вывески. В уши вливается звук клаксонов проносящихся автомобилей и гомон беспрерывно текущего мимо меня ручейка людей.
— Аня, все в порядке? — доносится до меня голос Антона.
— Все замечательно. Просто я такой страшный сон видела, будто бы попала в другой мир и меня объявили ведьмой. Представляешь? А потом отвезли на суд к дракону. Привидится же такое…
Я беззаботно хохочу, и Антон смеется со мною вместе. Крепко обнимает, оплетая руки на моей талии, и я утыкаюсь лбом в его крепкое плечо.
Все так реально.
Я не хочу просыпаться.
***
— Давай, пошевеливайся, — хозяйка таверны вручила мне поднос со снедью, и кивнула головой на лестницу, ведущую на второй этаж, — его сиятельство ждет.
Я приняла поднос и, громыхая тарелками, поднялась наверх. Прошла по коридору прямо, до нужной комнаты. Постучала в деревянную дверь носком грубого башмака.
— Войдите, — раздался из-за двери грубый голос.
Толкнув бедром легко распахнувшуюся дверь, вошла в небольшую комнату. Кровать, стол возле окна, вот и вся мебель. При этом комната считалась одной из лучших в этом заведении. На кровати пышная перина, на столе масляная лампа под стеклянным колпаком, рядом стул с мягкой обивкой. Но вот проход между стеной и кроватью слишком узкий. Иду аккуратно, придерживая поднос обеими руками.
На кровати вальяжно сидит грузный мужчина. Я быстро прошмыгиваю мимо него, с облегчением водружаю тяжелый поднос на стол. Хочется побыстрее покинуть комнату. Краем уха слышу, как скрипнула кровать, тяжелую поступь ног за спиной.
Сердце тревожно екнуло.
— Что принесла, красавица? — пробасил над моим ухом грубый мужской голос.
— Ребра, тушеные в вине, мясной пирог, кувшин с пивом, — начала я перечислять расставляемые на столе яства.
— Выглядит неплохо, — тяжело дыша мне в затылок, проговорил мужчина и его фраза явно не относится к стоящим на столе кушаньям.
— Останься со мной, — слышу я его приглушенный голос, — я тебя отблагодарю.
— Отпустите меня, пожалуйста. Мне идти надо. Хозяйка ждет, работы очень много, — прошу как можно жалостливее.
Я разворачиваюсь и встаю к мужчине лицом к лицу. Его глаза маслянисто блестят из-под густых бровей, а губы изгибаются в похотливой усмешке. От мужчины разит кислым потом и вином. Понимаю, что просто так он меня не отпустит, да и хозяйка наверняка с умыслом меня к нему послала. Ублажить состоятельного клиента здесь в порядке вещей. Наверняка отблагодарит щедро. И меня и хозяйку за гостеприимство. Обычно трактирные служанки от такого не отказываются.
— Я договорюсь с хозяйкой, не обижу, — полные губы мужика кривятся в мерзкой усмешке. Так и хочется дать ему по морде. Закатить оплеуху.
Точно просто так не отпустит — проносится в моей голове. Силой возьмет, но не отпустит. Таким, как он, не отказывают. Наоборот, пытаются понравиться. Угодить. Денег много, выгодный клиент.
— Дайте мне пройти, пожалуйста, — делаю я попытку протиснуться мимо мужчины.
— Не спеши, — он хватает меня за руку. Напирает, вжимая мою поясницу в крышку стоящего позади стола. Огромные ладони шарят по телу сминая платье.
— Отпустите, — трепещу, как рыбка, пойманная в сети, в его руках.
Мужик нависает надо мной, пытается поцеловать. Тянется ко мне губами. Меня передергивает от отвращения. Накатывает ярость. Толкаю со всей силы руками в грудь, бью с размаха коленом в пах. И откуда только силы берутся…
Мужчина не ожидает отпора. Его руки отпускают меня, а сам он сгибается пополам. Охает и его губы выплевывают грязные ругательства в мой адрес. Пользуясь заминкой, со всех ног бегу к спасительному выходу. Громко хлопаю за собой дверью. Вихрем проношусь вниз по лестнице.
— Что-то ты быстро, — недобро поглядывает на меня хозяйка, когда я прохожу мимо нее.
— Господин сильно устал, хочет отужинать и лечь спать, — бормочу я, отводя взгляд.
Надеюсь, что все обойдется.
Убегаю на кухню, где меня ждет бадья с водой и стопа грязной посуды. Лучше это, чем носится с подносами по залу, где каждый второй мужчина норовит ущипнуть за зад или затащить себе на колени. А все кругом дружно гогочут, когда начинаешь сопротивляться. Никто не заступится.
Другие девочки более сговорчивые, на мужские шалости внимания не обращают. Всегда могут ответить шуткой или построить глазки понравившемуся посетителю в надежде на щедрые чаевые. Я так не могу. Не могу привыкнуть к такой жизни. Мечтаю скопить денег и перебраться жить в город. Возможно, там мне больше повезет. Ради этой мечты все это и терплю. Просто не вижу другого выхода.
Поздним вечером, перемыв всю посуду, возвращаюсь в свою крохотную коморку, что делю вместе с еще одной работницей. Девушки нет в комнате, и я невольно думаю, что она вполне может этой ночью греть кровать какого-нибудь господина.
Умываюсь холодной водой. Гребнем, со сломанным зубчиком, расчесываю волосы. Задуваю огарок свечи. Ноги гудят, и тело ломит от тяжелой работы. Не привыкла я так. В прошлой жизни все было по-другому. Но к чему теперь вспоминать.
Просыпаюсь от того, что мне нечем дышать. Чья-то потная ладонь зажимает мне рот. Нетерпеливые руки шарят по моему телу, задирают ночную сорочку. Я брыкаюсь, пытаюсь кричать, но звук моего голоса, как кляп, гасит рука на моих губах.
— Не трепыхайся, тебе же лучше будет, — слышу я хриплый мужской голос.
Ему вторит другой, более молодой, звонкий и дерзкий.
— Не захотела быть с нашим хозяином, значит терпи. Господину нельзя отказывать. А мы уж постараемся тебя проучить. Век помнить будешь.
Я сопротивляюсь. Кручусь изо всех сил, пытаясь вырваться из хватки сильных рук. Мне страшно. Паника и злость на свою беспомощность.
Кончики пальцев гудят, волна жара накрывает все мое тело. Я задыхаюсь. Меня бьет крупная дрожь, а тело разрывает на части. В оглушающей боли плавится каждая клеточка тела. Что со мной? Я умираю? Внезапно боль отступает. Вместо нее накатывает мощь. Я чувствую прилив неведомой силы, огненным маревом окутавшую меня, словно непроницаемым коконом. Супер-женщина — с восторгом вопит мое сознание. Страха нет, только ярость. Дикое желание снести все на своем пути.
Слышу полные боли крики своих обидчиков, чувствую резкий запах паленой кожи. Языки пламени лижут мою постель, перебегая на стену позади меня. Комната наполняется едким дымом.
— Ведьма! Ведьма!
Крики со всех сторон. Комнатушка наполняется людьми. Кто-то притащил ведро с водой и ее выплескивают на меня. Вода ледяная, вмиг пропитывает разорванную тлеющую на теле сорочку. Сила отступает, и я превращаюсь в прежнюю испуганную девчонку. Холодно и страшно. Хочется забиться в угол, спрятаться, исчезнуть, только не видеть вокруг эти лица, наполненные злобой и ненавистью.
Меня выдергивают из постели. Связывают за спиной руки и запихивают кляп в рот. Толкая в спину, выводят из комнаты.
— Девка-то ведьмой оказалась, — слышу я перешёптывания со всех сторон, — чуть всю таверну не спалила.
— В темницу ее.
— В клетку, и цепь на шею, чтоб не думала сбежать.
Меня выводят на улицу. Моросит мелкий дождь, волосы треплет колючий осенний ветер. Глинистая почва расползается под голыми ступнями, и я шлепаюсь в самую грязь, больно ушибив коленки. Меня дергают за волосы, поднимая на ноги и я снова плетусь вперед, не глядя по сторонам. Вокруг темно и лишь свет редких факелов освещают нашу процессию.
Вскоре слышится стук копыт. Приближается лошадь, тянущая за собой повозку с клеткой. Меня впихивают внутрь, развязывают руки и прицепляют к горлу кожаный ошейник, скрепленный цепью к прутьям клетки.
Падаю на дощатый пол, цепь натягивается и ошейник впивается в нежную кожу. Еле могу дышать. С отвращением вытаскиваю кляп изо рта и вдыхаю полной грудью ледяной воздух. Обхватываю себя руками, пытаясь хоть как-то согреться. Повозку нещадно трясет на ухабах, а ветер сквозь прутья клетки нещадно треплет мне волосы.
