Как я стал хозяином странного замка в другом мире (СИ) - Сергей Георгиевич Евтушенко

Чёрная тень ждёт у трона тебя

Правь средь теней, пути назад не будет!

Catharsis, «Зов зверя»

Мне было пять, когда я в первый раз увидел этот сон. Помню, как сильно болел — то ли ангиной, то ли гриппом, и как мама читала мне сказки о рыцарях на ночь. И тогда во сне я подумал, что попал в замок короля Артура. Стены, пол и потолок, сложенные из гладко обтёсанного серого камня, факелы в железных подставках, огромные деревянные двери — все запертые. Пятилетний я шёл по длинному коридору, шлёпая босыми пятками по холодному камню, и оглядывался в поисках благородных рыцарей и прекрасных дам, а то и самого короля Артура, восседающего во главе Круглого стола. Но коридор всё не кончался, свет факелов с каждым шагом становился тусклее, а в конце меня ждали вовсе не персонажи из сказок и легенд.

В конце коридора меня ждало чудовище.

Тронный зал был таким огромным, что я не мог охватить его взглядом. Целый мир, наполненный камнем, деревом и тканью, залитый лунным светом из двух огромных окон в дальнем конце. Изящные коринфские колонны плавно переходящие в фигурные балки, сплетающиеся под потолком. Конечно, тогда, в пять лет, я не знал никаких заумных архитектурных терминов. Я просто таращился приоткрыв рот на ожившую иллюстрацию из книги внутри странного, на удивление реалистичного сна. На колонны, окна, гладкий каменный пол, плиты на котором идеально примыкали друг к другу. На узор в виде то ли змея, то ли дракона, высеченный на полу. На громадный резной трон из светлого дерева, но обитый чёрной тканью.

А затем — на женщину, что вышла мне навстречу.

Точнее, она не выходила — выплыла, не касаясь земли, как и положено призраку. В пять лет я уже знал, что такое привидения и что их скорее всего не бывает, но это был сон, а во сне случается и не такое. Только вот все привидения, что я видел на картинках и в мультиках выглядели как смешные полупрозрачные человечки, не способные напугать даже ребёнка. Леди, охраняющая тронный зал, смотрела на меня лишь одним глазом — вторая глазница пустовала. У неё не было части щеки и губ, как не могло быть у полуразложившегося трупа, плоть которого частично слезла со скелета. Платье — безобразные грязные лохмотья, лишь подчёркивающие ужасную картину смерти. Она двигалась вперёд, протягивая руки, словно хотела вцепиться мне в горло, выжать жизнь костяными пальцами. Но бежать меня заставил не её ужасный облик, а чудовищный потусторонний крик, раздавшийся из полуоткрытого рта, когда расстояние между нами сократилось до нескольких шагов.

Я бежал и бежал, пока не упал куда-то, а затем проснулся в слезах — пятилетний пацан с высокой температурой, только что увидевший свой первый в жизни кошмар.

Кошмар, которому было суждено повториться.

Мне десять, и я сломал ногу. До этого у меня не случалось даже вывихов, а тут поехал кататься на велике у старой рощи — ну, там, где есть очень удобные невысокие горки, с которых можно хорошенько разогнаться. Разогнался. Не заметил камня под колесом и полетел вперёд, до ближайшего дерева. Хорошо хоть не лбом о ствол, успел извернуться, но лодыжке не повезло. Велосипеду тоже не повезло, и возвращаясь домой, хромым и несчастным, почти не наступая на стремительно опухающую левую ногу, я уныло думал, как же мне влетит за велик.

За ногу влетело гораздо больше.

Травмпункт, гипс, неуклюжие костыли, с которыми я никак не мог разобраться и так и норовил прыгать на одной ноге. Полтора месяца без школы — вроде и классно, да только летние каникулы уже через две недели. А это значит, целый месяц лета дома, фактически под замком, из-за собственной тупости. Ещё и велик сломал.

В первую ночь после перелома я еле заснул, нога ныла даже под обезболивающими, а в голове крутились мысли о невесёлом будущем. И во сне снова оказался в замке — правда, не посреди коридора, а на одном из наружных балконов.

Несмотря на яркую огромную луну, я с трудом мог рассмотреть окрестности — мешала едва заметная дымка, стоящая в воздухе на границе внешних стен. Зато было неплохо видно часть внутреннего двора, вымощенного крупной брусчаткой. Посреди двора стоял колодец, в одном углу громоздились пустые бочки, а в другом — стойки с оружием. Копья, топоры, арбалеты и мечи моментально притянули моё внимание как самый мощный в мире магнит.

В голове тут же родился план — спуститься, добраться до стоек и как следует поиграть в рыцарей! Нога во сне была в полном порядке, хоть прямо с балкона прыгай. Но я рассудил, что летать можно не в каждом сне и лучше добраться пешком. Лестница вниз отыскалась довольно быстро — и она привела меня прямо к порогу тронного зала. На автомате я сделал пару шагов внутрь.

Только в этот момент я вспомнил кошмар из глубокого детства. Вспомнил — и тут же увидел её.

В десять лет я уже смотрел серьёзные фильмы ужасов и зачитывался крипипастой. И оттого новый приступ ужаса оказался куда как более пронзительным, чем когда мне было пять. Баньши — а это, несомненно, была баньши — начала кричать, вновь повергнув меня в позорное бегство.

Я проснулся, задыхаясь от страха, а сломанная лодыжка нестерпимо ныла, будто я в самом деле только что бегал.

Кошмар повторялся, и с каждым разом всё становилось хуже. Хуже — не только во сне, но и в жизни.

Мне одиннадцать — и родители принесли в дом щенка, которого назвали Вольтом. Через четыре месяца на прогулке его сбила машина, и он умер у меня на руках. Ночью — новый кошмар про замок.

Мне тринадцать — меня избили за школой, за отказ «дать позвонить» с мобильника, подаренного на день рождения. Мобильник, разумеется, отобрали, и я знал, что на новый у родителей денег не было. Никого из уродов не нашли. Ночью — замок.

Мне пятнадцать — в нашем доме взорвался газ, и хотя никто не погиб, пришлось срочно переезжать в гораздо худший район. Семнадцать — меня бросила Лена, а точнее просто исчезла, растворилась в воздухе, словно и не было полутора лет, которые мы встречались.