Проклятая и безликая - Ермак Болотников

Что-то в мире никогда не меняется. Как бы мы не хотели изменений, как бы не стремились к процветанию… Есть вещи, которые навсегда слились с человеческим естеством, навсегда овладели им. Мы не в силах бороться с войнами, с голодом, с болью и смертью. Мы бессильны против болезней, мы навечно порабощены богами и скованы плотью. Заложники жизни, которую не способны изменить, это порок каждого… и в том числе детей. Впрочем, даже здесь есть исключения, есть нечто худшее, чем у иных, выбивающееся из общих рамок и норм. Некоторые зовут это проклятьем, некоторые наказанием, иные болезнью. Я уже смирилась с тем, что все это правда и ложь одновременно, что Близнецы жаждут моих страданий, что я повинна перед ними за что-то, но за что именно, не знала и не могла понять. И что единственное спасение есть в искуплении… к которому я была не готова, для которого оказалась слишком юна. Жаль, что Они не были того же мнения…

Меня вновь настигла кошмарная дрема, несмотря на все попытки жрецов и лекарей прекратить видения, терзающие обнаженный и ослабевший разум. Мне не могли помочь ни яды монахов, служащих Ангелу Слез, ни истязания последователей Ангела Крови, что оставили на дрожащих детских плечах неглубокие рубцы. Их молитвенные причитания, вознесенные к Близнецам кровь и слезы, магические пасы, ничто не было в силах вырвать мои сны из-под власти демонов, Владык или же попросту больного бреда, поразившего самые основы разума. И вновь, я слышала отовсюду шепот о собственном проклятии, о том, что я брошена небесами. Мне не было впервой испытывать это, я сполна почувствовала всю горечь собственной жизни, с раннего детства, еще с самого рождения, осознавая ту простую истину, что все вокруг будут сторониться меня, что я прокаженный изгой. Даже собственная мать, навзрыд рыдая в плечо отца, нередко проговаривала эти ранящие слова стоя около моей кровати, возможно считая, что я сплю или попросту ее не слышу. Но и во снах, я ощущала абсолютно все, не в силах найти в них покоя и умиротворения, от того оставаясь необычайно чуткой ко всему, что происходило вокруг. Разумеется… Если в те редкие, относительно спокойные ночи, я могла отдохнуть от приевшегося кошмара, к прогрессирующей ступени моей болезни и укоренившегося проклятья.

Черный ворон неудачи расправил надо мной крылья с самого рождения, навеки закрыв собой не только Их свет, но и лучи солнца. Лишь сделав шаг под светлый взгляд мира, сотворенного богами, что порождал жизнь и счастье, меня раз за разом пронзала ужасающая боль, сравнимая с карой за нечто, чего я не могла совершить. Кожа начинала дымиться, отслаиваться и чернеть, покрываясь страждущим пламенем, в ушах громогласно бил по разуму звон колоколен, нос и уши прозябали в крови, что текла из рушащегося тела, которое дрожало и сопротивлялось велениям разума, видя лишь один выход - смерть. Уже в скорейшем времени после того, как солнечные лучи касались моего тела, несчастный ребенок оказывался близок к смерти так, как иные не могли и представить себе, вплоть до последнего вздоха собственных жизней оставаясь в неведении о том кошмаре, что встретит их перед кончиной. О том болезненном бессилии, о той беспочвенной ненависти, зреющей в раненной душе.

Ребенок демонов, прокаженная, бесполезная и слабая… В собственном особняке меня не чтили даже множественные фамильные слуги, что с далеких времен, от раскола и до объединения доблестной Империи Стали, верно служили семье Рихтер, трепеща перед нашим могуществом и славой. Славой непревзойденных государственных деятелей, перед достоянием наследников великих архитекторов и именитых Канцлеров Его Империи. Наш род никогда не знал бед, мы не были воинами, не знали прекрасного лика Святой, Истинной войны, были слепы по отношению к бою, чести, к военной службе во имя Империи и Близнецов. Я была призвана нарушить это, выковать на пьедестале славы фамилию своего рода, навсегда увековечив свои боевые заслуги, заслуги, что наследством будут вдохновлять следующие поколения на подвиги. Я считала, что именно поэтому меня преследовали кошмары, поэтому я видела войну, не зная об этом. Это было мое предназначение, мой единственный жизненный путь, одобренный богами. Я уже видела во снах смерть, когда иные сверстники… с трудом могли держать в руках клинок или перо. Десятый год жизни, это было одно лето назад, первый кошмар, что явился ко мне, но я помню его, так отчетливо, как ничто иное. И никогда уже не смогу забыть. Мне уже не отмыться и не избежать воли Близнецов.

Кошмар всегда являлся одним и тем же, никогда не меняясь ни в единой своей детали. Мое тело сковывал тяжелый, почти что невыносимый для ношения доспех, который как ни старайся я не могла разглядеть. Вместо этого, две узкие прорези для глаз позволяли мне лицезреть тысячи, тысячи земель, горящих яркими, инфернальными огнями, возносящими к окровавленным небесам черный дым, среди которого, я видела наполненные ужасом и болью образы людей, сложившихся свои головы в полях передо мной. В нос неизменно ударял едкий запах, что с того самого дня и с каждым последующим кошмаром становился для меня все роднее и роднее, в тоже время как солоноватый вкус собственной, стылой и густой крови, играющий на языке, неизменно вызывал только лишь отвращение и страх. Каждый раз, когда в реальности я ощущала свою кровь, меня одолевал первобытный ужас о том, что теперь, я оказалась в кошмаре наяву. Среди перистых, громадных облаков, нависающих надо мной и словно вот-вот готовящихся сорваться вниз, зияли пылающими следами отметины ужасных укусов, похожие на отметины волчьих клыков, ранивших и растерзавших самих Близнецов. Они казались столь реалистичными, настолько глубокими и жестокими, что даже видя их обрывки, мое сердце на секунду останавливалось, ощущая как тело пробирает дрожь а к горлу подступает отчаянный, хриплый вой. Волчий плач. Усеянные курганами поля делились реками крови и