Время перемен
Глава 1
Грандиозная схватка мировых держав, продолжавшаяся десять лет и получившая наименование Войны за независимость США, канула в Лету. Европа зализывала раны. Пусть все знали, что рано или поздно всё начнётся снова. Англия никак не могла стерпеть такого поражения. Франция и Испания прекрасно понимали, что проглотили слишком большой кусок, который будет сложно переварить. Голландия пыталась снова собрать силы для сохранения status quo[1]. Молодой император Священной Римской империи лелеял амбициозные планы, даже Прусский король мечтал о славном будущем.
Но у всех сейчас была передышка, из ряда выпадало исключительно молодое, но очень амбициозное государство бывших американских мятежников. Они только пережили тяжёлую войну, которая словно ураган пронеслась по их территории, разрушив многие города и фермы, но вожди новой нации уже стремились к новым завоеваниям.
Всё это меня ещё не беспокоило – то, что происходит за океаном, не могло пока навредить России. Пусть Франция и Испания сами решают свои проблемы — у меня и собственных достаточно.
Завершение войны снизило востребованность наших товаров на европейских рынках, но мы были к этому готовы. Росло внутреннее потребление, быстро росло. Население увеличивалось, его благосостояние тоже, что позволяло нам уверенно смотреть в будущее, но и от внешнеторговых доходов полностью мы отказываться не собирались.
Позиции на рынках, которые Россия заняла во время европейских проблем, требовалось сохранить и упрочить, чем мы и занимались. Россия уже значительно меньше продавала зерно, железо и лес. Совсем от этого я отказываться не собирался, но в денежном выражении основу нашей торговли уже составляли продукты переработки. Европе нравились русские макароны, консервы, солёная и сушёная рыба, сливочное масло, инструменты, даже оружие. Наша корабельная доска стала эталоном, но достать её было сложно, да и цена у неё была весьма немаленькой.
Причиной тому было не столько небольшое количество этого материала, что давала отечественная промышленность, сколько множество заказов на наших верфях. Суда русской постройки считались лучшими, причём не только военные, но и торговые. Результаты войны показали отличные качества русских боевых кораблей, да и купеческие суда нашего изготовления оказались крепче и быстрее прочих.
Наши кораблики плавали по всему миру, недавно даже впервые обогнули Азию с севера. Адмирал Барш[2] смог провести три корабля – две шхуны и барк из Архангельска в Петропавловск. Пусть и за две навигации, но смог провести суда, одно из которых было коммерческим, Северным морским путём. А адмирал Чичагов усердно зарабатывал славу исследователя Великого океана, картографируя берега новых островов.
Это настолько подняло оценку нашего кораблестроения, что очередь из европейских купцов, желающих заказать суда в Архангельске, Петербурге, Балтийском порту, Олицине и Николаеве выстроилась уже больше чем на два года. Наше судостроение переживало невиданный бум, во многом обеспечиваемый за счёт зарубежных заказов, что было особенно приятно.
Масштабный рост был в производстве тканей. Мы закупали хло́пок по всей Азии, начали его выращивать в Астрахани, лён и конопля стали одними из важнейших растений в наших северных и центральных губерниях, но определённый дефицит сырья уже был заметен. Сразу же после окончания европейской войны начали портиться наши отношения с Турцией, которая снова принялась искать взаимопонимания с Францией и Англией. Они стали продавать часть своего хлопка в Европу, пусть и теряя в цене.
Пришлось серьёзнее заняться шерстью, развивать овцеводство и налаживать более тесные контакты с кочевниками возле наших границ. Основной упор в этом был сделан на киргиз-кайсаков[3], так как все отношения с монголами пресекались цинцами, а с этими ребятами налаживать дела было очень сложно. Я вызвал к себе Безбородко, который отвечал за взаимоотношения с этим народом. Пусть он и вызывал у меня не самые приятные воспоминания, но следовало приняться за этот вопрос серьёзно. Хотя этим я плотно займусь потом, когда мой бывший секретарь прибудет в Петербург.
Сейчас же у меня на столе лежал более важный проект, который следовало рассмотреть, и я всё проводил и проводил совещания, пытаясь понять, сможем ли мы потянуть такое. Речь шла о строительстве нормальной большой железной дороги, причём на Урале. Идея исходила от моего брата. Алёша, помотавшись по России, сначала послужил при Московском губернаторе, а затем был направлен на Урал. И вот он решил, что для тамошних заводов наиболее важной проблемой была нестабильность рек.
В иной год вода стояла очень низко, и тогда ни о поставках угля, ни о вывозе готовых изделий уже речи не шло. Каналы выходи́ли бы весьма дорогими и слишком сложными. Вот вице-губернатор Акулинин и решил, что здесь очень пригодится именно железная дорога, которая отлично себя показала на Волго-Донской переволоке. Там уже было пять путей, по которым в тёплое время непрерывным потоком шли грузы и перевозились пассажиры, да и две нитки Баскунчака работали очень неплохо.
Он нашёл поддержку своих мыслей в Ямском приказе, откуда прибыла инженерная партия, которая и составила проект почти пятисотверстной магистрали, что должна будет связать заводы, месторождения и пристани. Идея была интересной, на новой дороге можно было окончательно отточить как строительные, так и эксплуатационные технологии. Круглогодичная поставка сырья даст могучий толчок для развития промышленной зоны. Основные материалы поставят заводы, к которым новая дорога и пойдёт. Да и создание ещё одного центра механического производства было бы весьма нелишним. У нас сейчас уже было три больших машиностроительных завода: Кронштадтский, Тульский и Криворожский, но получить новый узел металлообработки и исследований было очень заманчиво, тем более на Востоке, тем более заодно с решением задачи оптимизации и снижения транспортных издержек.
Однако такое ко́мплексное строительство стоило бы очень дорого, понадобилось бы вести масштабные работы в пересечённой местности, перевозить большие объёмы грузов, людей. Мои соратники откровенно боялись, что такая сложная и дорогостоящая стройка станет для нас непосильной. К тому же предстоял переезд столицы, что должно́ было перенести центр внимания империи дальше на Восток, да и замену верхушки общества ускорить, а связанные с этим действия уже и так нанесут тяжёлый удар по государственным финансам.
Аргументы против были очень серьёзными, но мне не хотелось отступать тогда, когда у нас, возможно, было идеальное время для такого риска – полное спокойствие на внешних границах, мир и тишина внутри империи, отличные перспективы в торговле. Позже таких возможностей может и не быть, скоро Англия и Франция снова начнут играть против нас, найдутся враги, которые опять пойдут за их посулами, вот Турция уже намекает
