— Ну чё так долго-то. — Он искал «документ» уже минуты три.
— На…шёл… — Произнёс дядя Олег и застыл на месте.
— Ну? Чё завис-то?
— Сука! — Провизжал он, и, резко повернувшись, запустил в меня огненный шар.
Я такого поворота не ожидал, но, тем не менее, мгновенно скрылся за дверью. Впрочем, можно было и этого не делать. Когда я снова заглянул в кабинет, то увидел, что хиленькое заклинание угодило в стену. Примерно в метре от того места, где я стоял.
Я разогнался и, за секунду преодолев расстояние от двери до стола, энергетическим кулаком со всей силы ударил дядю. Безвольное тело перелетело через стол и врезалось в шкаф с книгами.
— Мде…
Я подошёл к столу и увидел, как на одном из листков ручкой была нарисована корявая буква «Н».
— А, вот оно что…
Я взял прожженный после использования Буквы лист и потряс его, чтобы потушить.
— Ух ты, даже стол успело немного прожечь. Поэтому таким мудакам как ты и нужно всегда иметь при себе макп. — Говорил я тому, кто в ближайшие несколько часов вряд ли сможет что-то услышать.
На что этот идиот вообще рассчитывал? Одолеть меня каким-то хиленьким фаерболом, имея при этом Букву пятого ранга? Наивный…
Хотя, он же из-за ослепления вряд ли видел моё золотоё «Ё», так что, наверное, думал, что я всё ещё тот же слабак.
Вот и что теперь делать? Ублюдок не пожелал со мной общаться. Теперь придётся говорить с тётей. Эх, а так этого не хотелось. Не люблю устраивать разборки с женским полом…
Но, чего уж тут поделать?
Минут через десять вернулась тётя. Помимо витамина С накупила кучу всякой ерунды из супермаркета.
— А что-нибудь холодненькое взяла? — Спрашивал я, пока тётя разувалась, сидя на стуле в коридоре.
— Нет. А что?
— Пойдём, покажу. — Я позвал тётю за собой и двинулся к кабинету.
Жестом пригласил её внутрь, пропустив перед собой. Тётя толкнула дверь и шагнула внутрь. От увиденного она выронила телефон и медленно повернулась в мою сторону.
Я уже был наготове. Рядом с лицом красовалось ровненькая Буква, а выставленная вперёд рука готовилась пронзить энергией всё что угодно.
— Извини, тётя, но с вами по-другому никак. Сейчас ты расскажешь мне всё, что вы скрывали.
Она заплакала.
Она продолжала плакать, стоя на месте, и боясь пошевелиться.
— Да ладно тебе. Присядь. С дядей Олегом всё хорошо, жить будет. Просто он непонятливый у тебя. Ты ведь не такая?
Ревущая тётя сделала три шага в сторону и опустилась на кресло. Прошло ещё минут десять перед тем, как она успокоилась.
Я на неё не наседал и спокойно ждал, перебирая бумажки на столе. Наконец, она собралась с духом и начала говорить.
— Когда твой отец умер… весь наш род остался ни с чем. Мы были в растерянности, не знали, что делать… Власть перешла к… — Тётя поглядела на лежащего без сознания мужа. — Олегу… да, он был очень зол на твоего отца, но… к вашей семье мы всегда относились хорошо, правда…!
«Ага. Поэтому не помогли нам ни копейкой в трудную минуту?» — Подумал я, но перебивать тётю не стал, дабы не скатиться в очередные разборки. Я нуждался не в этом, а в информации.
— … Очень долго Олег искал пути, договаривался, и, в конце концов, ему удалось договориться с иранскими поставщиками.
А-а-а! Вот откуда деньги пошли. Ну, так я и предполагал. Так как порты в Чёрном Море забрали целиком, то оставались только в Каспийском.
После иранской революции торговля угасла и там, но теперь…
— Как давно у вас наладились дела? — Спросил я.
Тётя опустила голову.
— Года три тому назад.
— Сука… — Не сдержался я. — Три года…? Три года! Три, мать его, года! — Я отпрянул от стола и подошёл к тёте. — Скажи мне, дорогая, почему вы не удосужились помочь нам хоть чем-то? Хоть чем-то!
С большим трудом успокоившись, тётя снова начала лить слёзы.
— Простите нас… простите…
— И эта начинает извиняться… — Я снова вернулся к столу. — Разве пустые слова что-то могут изменить? Они способны отменить всё то, что уже случилось?
— Простите… — Продолжала тётя.
Я взял со стола один из десятков документов.
— Вот! — Кинул его на пол. — Вы купили себе дачу за двадцать три миллиона. Двадцать три! И это лишь одна из множества других… да одной трети от её стоимости бы хватило, чтобы отправить меня к лучшим целителям и погасить все наши долги.
Стол буквально разрывался от бумажек с отчётностью о покупках. Загородные дома, дорогие машины, самая лучшая техника.
Нет, это точно не было жизненной необходимостью. Семейка буквально впала в денежный раж. Они тратили миллионы на роскошь. Тратили и тратили деньги на полную хрень, в то время как мы загибались от беспомощности.
— Я понимаю, можно ненавидеть моего отца. Он и правда это заслужил. Но он ведь давно как мёртв. Но мы то — живы. И моя мама с сестрой уж точно ни в чём не виноваты.
Тётя уже перестала плакать и с раскисшим лицом просто смотрела в стену.
— Ладно. Чёрт бы с вами. Назад время не отмотаешь. Вот только отныне, когда я выздоровел и достиг возраста восемнадцати лет — владение активами рода переходит ко мне.
Тётя резко повернула голову в мою сторону, и во взгляде я увидел то, что она так плотно скрывала весь сегодняшний день. Я увидел, как внутри неё нет абсолютно ничего человеческого. Увидел, как по отношению ко мне она испытывает лишь злость и презрение.
Нет. Тётя никогда не любила меня и мою семью. Деньги — вот что её интересовало больше всего на свете. И когда до неё дошло, что отныне она их лишится, наружу вылезла истинная сущность.
— Да-а-а, — злобно улыбался я, — представляю, как вы радовались, узнав о том, что я неизлечимо болен. Ведь все ваши дачи и машины могли совсем скоро стать моими. Стоило лишь мне стать совершеннолетним. Но теперь — я полностью здоров, и ваша золотая жизнь подошла к концу.
— Ты не посмеешь… — В открытую скалилась тётя, глядя на меня. — Ты не посмеешь, малолетний ублюдок. Ты не посмеешь!
Тётя вскинула из-за спины руку и стала с помощью макпа рисовать Букву. Я оттолкнулся от стола, сделал рывок вперёд и ударом носка ударил тётю по руке. Буква, нарисованная лишь наполовину, погасла, а макп с тощей руки вылетел, впечатавшись в стену.
Женщина вскричала от боли и прижала руку к груди.
— Сука, сука, сука, сука! — Орала она. — Как же больно… малолетний ублюдок…выродок…!
— Ничего, потерпишь.
Я услышал стоны со стороны раскуроченного книжного шкафа.
— О. Вот и дядя Олег в себя приходит. Сейчас все вместе, как в старые добрые, поразвлекаемся. — Улыбался я.
Пока дядя отдирал слюнявый рот от пола, тётя в это время по моему приказу искала квитанцию о доходах с портов. Делала она это неохотно, но делала.
Наконец, я получил на руки заветную бумажку. Посмотрел в неё и обомлел. Только за последний месяц, с одного порта (а всего их было два) пришло шестьдесят два миллиона рублей дохода. Да, естественно, из этого больше половины уходит государству, но… с учётом хорошей работы двух портов в месяц будет выходить около полусотни.
Неплохо для разгона.
Тётя помогла встать своему мужу и усадила его на диван. Села рядом и приобняла. Стала испепелять меня взглядом.
— Я сейчас же позвоню твоей маме и расскажу, что ты с нами сделал! — Бурчала она.
— Да хоть Папе Римскому звони, мне похрену. Можешь не пытаться на меня надавить. Сейчас твой упырь придёт в себя, и мы поедем в Комитет по контролю за имуществом.
— Да я тебя в Буквнадзор сдам! Да-а, точно! Будешь знать, как использовать Букву во вред своим родственникам. — Она вытащила из штанов телефон и стала набирать какой-то номер.
Я кивнул в сторону стены, которая была проломлена дядиным фаерболом.
— Ну, звони, если тебе так хочется. Хех.
Тётя убрала телефон обратно и снова стала обнимать дядю Олега. Тот, в свою очередь, не произносил ни звука и просто смотрел в пол.
Как же жалко выглядят эти попытки хоть как-то изменить ситуацию. Жадные до денег гиены ни в какую не хотят расставаться с прежней жизнью. Но — назад уже не открутишь. Теперь с золотыми унитазами придётся распрощаться. Навсегда.
