щебенке.
Палач брезгливо стряхнул кровь с меча, затем протёр лезвие услужливо поданной тряпкой, вернул клинок в ножны и повернулся к обочине.
— Ханк, Лео! Проверить кусты!
Двое бойцов обнажили мечи и бросились исполнять приказ командира.
Трусом я себя никогда не считал. Однако сейчас меня буквально сковало ужасом. Липкий страх заполнил сознание, вогнал в ступор, холодом растёкся по телу. Сердце стучало так, что казалось, его слышно за километр. Ни разу в жизни на моих глазах вот так, походя, не убивали людей. И уж тем более не отрубали им головы.
«Меня здесь нет, меня здесь нет, здесь нет никого, это всего лишь сон, страшная сказка, такого не может быть…», — билось в мозгу.
Левое запястье горело огнем, будто его стянули раскаленным обручем. Рядом шуршала трава, трещали кусты, чертыхались продирающиеся сквозь них «нукеры». Секунда-другая, и меня обнаружат, а я даже пальцами не в силах пошевелить. Сжался комком, лежу в яме из-под вывороченного пня и беззвучно молюсь, в тщетной надежде, что «ищущие» пройдут мимо. Или что всё вдруг исчезнет и я просто проснусь…
— В кустах никого, господин Джавдет, — прозвучало поблизости.
Затем словно кто-то притопнул ногой, стряхивая с сапог пыль и прилипшие к ним травинки, а потом послышался шелест вкладываемого в ножны меча.
— Хорошо. Продолжаем движение. По машинам!
— Господин сотник, а этих куда?
— Этих с собой. В Буслаевке разберёмся…
Очухался я минут через пять, когда снаружи всё стихло.
Дрожащей рукой вытер со лба пот. Запястье уже не жгло. Машинально взглянул на часы. Обе стрелки застыли около цифры шесть. Вроде совсем недавно болтал с ушлыми продавщицами, подсчитывал деньги, изучал расписание электричек, прикидывал, как вернуться и где переночевать, и вот — на тебе. Всего только час пролетел, а кажется — целая вечность.
«Блин! Но как же они меня не заметили?! Я же почти не прятался».
А вообще — нефиг раздумывать. Надо убираться отсюда, и чем скорее, тем лучше. К черту такие приключения…
Выполз из ямы. Выбрался на проезжую часть. Огляделся.
На другой стороне дороги из земли торчал шест. На небрежно обструганную лесину была насажена человеческая голова. Потухшие глаза Филимона пялились на меня мёртвым взглядом.
Спустя секунду содержимое моего желудка вывалилось на щебенку. И давешние пирожки, и квас, и всё остальное, выпитое и съеденное раньше, в старом привычном мире, где не было ни когтей, ни чешуек, ни пролетающих в небе драконов, самобеглых телег, ханских нукеров, казнённых непонятно за что деревенских жителей…
Сложно сказать, сколько времени я выворачивал себя наизнанку.
В любом случае, райскими эти секунды не назовешь. Думалось, сейчас сдохну. Слышал, конечно, что это нормальная реакция организма на потрясение, но одно дело — слышать, и совершенно другое — испытать на собственной шкуре. Дали бы мне сейчас стакан спирта, выхлебал бы его как воду и ничего не почувствовал…
Закончив блевать, я поднялся с колен и, прихрамывая на ушибленную ногу, медленно побрёл к лесу. Возвратиться на станцию — лучшее, что можно сейчас предпринять. Какая-никакая, а цивилизация. И люди не психбольные — ни цепями тебя приголубить не пробуют, ни бОшки мечами не отрубают…
Часа через полтора я понял, что заблудился. А спустя ещё час — что окончательно. Вроде бы правильно шел, направление определил верно, по солнцу — оно пока освещало верхушки деревьев, хотя и не столь ярко, как в начале пути. Однако же заплутал. Как последний лох. Точнее, как горожанин в «надцатом» поколении, настоящий лес видевший только по телевизору и даже не подозревавший о том, что мох не асфальт, а «дикие» хвойные совсем не похожи на увешанные гирляндами новогодние ёлки. Мощёных дорожек тут нет, а вот крапивы, колючек, острых сучков и глинистых, заполненных жижей промоин более, чем дофига.
Нога уже почти не болела, но радости от этого я не чувствовал. В ботинках хлюпало, рубашка прилипала к спине, воротник натирал шею, а джинсы с ветровкой превратились непонятно во что — мокрое, рваное и жутко замызганное. Хорошо, у ветровки молнии на карманах, а то бы как пить дать все местные деньги посеял, без них меня на поезд хрен пустят, за красивые глаза обратный билет не получишь…
Словом, шел я, шел, а лес не кончался и не кончался. Мало того, он становился всё сумрачней и дремучей. Или это мне просто казалось. От общей усталости и совершеннейшей безнадеги. Неужели придётся здесь ночевать, как какому-то вконец опустившемуся бомжаре? Заснешь под кустом и не успеешь опомниться, как тебя какая-нибудь зверюга сожрёт. Или, например, комары закусают. Они — гады известные. Налетят толпой и примутся кровушку пить. До тех пор, пока от жертвы останется лишь высохшая тушка. Мумия неизвестного фараона, только без сокровищницы под боком и пирамиды над головой. Честно скажу, мне этого совсем не хочется. В смысле, и мёрзнуть в ночном лесу, и комаров кормить, и местным хищникам на обед попадать. А они тут, похоже, водятся. Видеть я их не видел, но слышал точно. Время от времени кто-то ухал, шуршал в ветвях, скребся когтями о древесину, тоскливо выл в отдалении. Не знаю, волк это был или нет, но ощущения не из приятных. Читал, что серых можно огнём напугать, да только где ж его взять, этот огонь. Нечем костер развести, при себе ни спичек, ни зажигалки. Разве что дерево потверже найти и лбом об него постучаться, типа, чтоб искры из глаз посыпались… Шучу, конечно, хотя на самом деле ничего тут весёлого нет. Отбиться от волчьей стаи можно только в кино…
Помимо мыслей о местной фауне меня терзали и другие, не менее важные. Безумно хотелось жрать. А пить ещё больше. Желудок-то совершенно пустой. Всё, что в нём было, «оставил» на дорожной щебенке. В брюхе — как в сейфе проворовавшегося бухгалтера. Заполнить его — проблема проблем.
Грибы я собирать опасался. Фиг знает, какие в этом мире съедобные, а какие поганки. Слопаешь какой-нибудь «мухоморчик» — в лучшем случае просто глюки поймаешь, в худшем — загнешься с концами. Шишки — тоже морока. Смотрел как-то по телеку фильм, где промысловики «окучивали» кедровник. Ходили с мешками, били по стволам здоровенными колотушками, а потом собирали упавший на землю «натюрпродукт». Попробовал так же. Нашел какую-то жердь и со всей дури лупанул по подходящей ёлке. Результат нулевой. Сверху ничего не упало, руки отбил, жердина сломалась. Тьфу, одним словом.
Оставался единственный вариант — ягоды. Однако и здесь всё было печальнее некуда. Несколько
