заговорил ни с одним представителем богатой семьи за целый день, проведенный в свете.
— Как все сложно, — вздохнул я, уже лежа в кровати.
Но сон не шел. Разбуженный мыслями мозг переставлял факты с места на место, обдумывая каждый заново и под разными углами. Умом-то я понимал, что все равно не смогу ничего предсказать, так как пресловутый человеческий фактор еще никто не отменял. Однако тенденция налицо.
Род Фламмаган, скорее всего, станет моим недоброжелателем. А ведь это влиятельная и богатая семья. По сравнению с ними Блэкланд просто нищий на паперти.
Представив Алана в виде попрошайки на площади, я усмехнулся и, завернувшись в одеяло, перевернулся на бок. Из окна проникал неяркий свет звезд, и на полу можно было заметить мою тень.
Это привело мысли в новое русло. Двойник может оказаться внезапно почившим родственником, и я этому совершенно не удивлюсь. Можно было бы напрямую спросить у Марханы, богиня за мной следит постоянно, значит, в курсе происходящего. Но не вмешивается, и сама на разговор не спешит. Звать же ее для ответов — дурная затея, ушастая сразу же захочет навесить на меня кучу обязательств в качестве оплаты.
И хотя я сам крайне не люблю ситуаций, когда двое разумных не могут друг друга понять лишь по той причине, что не говорят друг с другом откровенно, однако здесь у нас разная весовая категория. И как бы за однозначный ответ Марханы мне не пришлось пилить через весь континент, чтобы совершить еще какое-нибудь массовое убийство.
Тень на полу уплотнилась, стала гуще, и на ней вспыхнула пара ярко горящих глаз.
— Индарг, — кивнул я, безбоязненно глядя на демона.
— «Рыси» получили благодарность за помощь Фолкбургу, — сообщил он. — В лавке кончаются товары. Меня просили передать, что ждут вашего возвращения.
Я вздохнул, прикрыв глаза.
— Хорошо, скажи им, что мы будем через пару дней. Заодно пусть приготовятся давать отчет обо всем, что с ними произошло.
— Я могу рассказать и сам.
На полу возник ощеренный рот, но тут же захлопнулся. С первого его призыва я подкармливал Тень за дополнительные сведения, но сейчас, раз ничего срочного нет, то и платить дважды за то, что мне и так станет известно, не намерен.
С этими демонами всегда нужно смотреть в оба, иначе оглянуться не успеешь, как уже окажешься в их власти. Понимаю, почему их считают такими опасными — с ними всегда нужно все контролировать, и не позволять лишнего. Неудивительно, что демонологи прошлого были либо очень крутыми специалистами, либо умирали в процессе учебы. Воля нужна, а откуда она у подростков, только-только пробудивших свой темный дар?
— Ни к чему, — ответил я наконец, и Индарг ушел, оставив меня в одиночестве.
Мысли вернулись к Меридии, а оттуда перескочили на культ. Хиба затаился, но я прекрасно понимаю, что они обязательно вернутся. И вряд ли им понравится, что я так подставил их организацию. В прошлый раз, когда Аркейн закосил под культистов, Хиба прислал армию, раскатавшую королевскую академию по камушку. Какой откат ждать мне?
Перевернувшись на спину, я уставился в окно и постарался унять разбушевавшееся воображение. Что бы ни сделали двойник, культ или кто-либо еще, мне нужно превратить Чернотопье в неприступную крепость. А добиться этого можно только одним путем — через сделки с местными аристократами.
А для того, чтобы не напортачить в общении с благородной публикой, следует выспаться. С этой мыслью я и отключился.
* * *
Культурная программа третьего дня приема целиком проходила под открытым небом. Блэкланд устроил для гостей грандиозный пикник, который обслуживали лесные охотники, тащившие дичь прямиком из баронского леса.
Более молодая часть аристократов, ведомая парочкой опытных егерей, присоединилась к охоте. Магией при этом было пользоваться не запрещено, но порицалось.
Для дам был возведен небольшой амфитеатр, где актеры давали представления, а после заиграла музыка.
Неожиданно для самого себя я понял, что мне совершенно нечего делать в компании по возрасту. Потому решил присоединиться к старшим.
Для мужчин бегать по лесу уже было не солидно, хотя парочка все равно присоединилась к молодежи. Остальные разместились за игральными столами или в беседках, которых хватало в округе.
Как-то незаметно для себя я оказался вовлечен в компанию, которую возглавлял Гольц Салаз. Старик собрал вокруг себя аристократов, занимающихся делом. Лоботрясов, прожигающих жизнь, здесь не было.
Конечно, нельзя было в полной мере назвать это собрание промышленниками, но это слово само просилось на язык. Владельцы газет, пароходов и далее по списку решали свои вопросы и вершили дела в узком кругу.
— Правильно ли я понимаю, что клан Шварц, в кои-то веки высунул голову из своего болота, барон? — спросил меня главный металлург юга.
Рихард Заммен крутил в руках бокал коньяка, внимательно глядя на меня и не обращая внимания на окружающих.
— Не могу отвечать за весь клан, господин Заммен, — ответил я с вежливой улыбкой. — Мы не поддерживаем связь.
— Полагаю, клан Шварц уже в ужасе от осознания того факта, что место их дорогого Кристофа занял его внебрачный сын, — вставил Гольц. — И это бросается в глаза, барон, — обернулся он ко мне. — Ваши предки были, откровенно говоря, абсолютным балластом. С вами у юга появится шанс вновь стать главной силой в Крэланде.
Подписавший со мной договор двоюродный внук Мизинга пренебрежительно фыркнул.
— Мятеж дал нам всем шанс, но я пока не готов вкладываться в новую ассоциацию.
Я вскинул бровь, осознавая, что речь идет о чем-то очень важном, но что я упустил из виду в свой прошлый визит.
— Могу я узнать, о чем речь? — спросил, переводя взгляд на Салаза.
Гольц легко кивнул и, залпом осушив свой бокал, жестом показал стоящему в стороне слуге наполнить посуду повторно.
— Во времена молодости твоего отца, Киррэл, юг и север Крэланда соперничали между собой за право получать королевские заказы первыми. Мы создали ассоциацию юга и боролись за полное подавление северных родов.
— Славное было времечко, — заметил Рихард Заммен. — Жаль, что нам не хватило сил.
— Да, Кристоф отказался от участия, ваш клан остался в стороне, и в итоге север расцвел, а мы оказались там же, где и были, — произнес Гольц.
На этот раз в его голосе звучала неподдельная горечь. Старик, может быть, и не особенно об этом переживал, но поражение явно его тяготило. Впрочем, как и остальных присутствующих.
Что ж,
