— Ладно, Лидия Павловна, — сказал он сипловато. — Обед на носу. Я пойду чуть пораньше.
— Ага, я тоже, — спохватился бородатый, взяв под мышку несколько серых картонных папок с тесемками. — Мне еще документы надо в милицию отвезти.
Когда я прошел и сел на стул, перед столом женщины, двое мужчин торопливо покинули кабинет. Женщина же, полезла в ящик своего стола.
— Фамилия, — сказала она строго.
— Летов, — беззаботно ответил я.
Когда она достала стопку зелененьких тоненьких книжек, я уже точно знал, что приготовил мне Сидоренко.
Начальник разрешительной системы, через свои связи, каким-то образом умудрился оформить для меня охотничий билет. Вот что он имел в виду под словами, «сложные времена требуют особого подхода». Он просто решил помочь мне приобрести гладкоствол для своей защиты. Это было как раз кстати, при сложившихся обстоятельствах.
Несмотря на все удобство и возможность скрытого ношения пистолетов, я всегда считал, что нет ничего более подходящего для защиты своего жилища, чем дробовик. Для закрытых помещений, особенно квартир, такой ствол подойдет как нельзя лучше. Не зря же Гоша Сизый пришел убивать меня именно с обрезом. Решил, что таким образом быстро со мной разберется. Правда, Сизому не помогло даже его ружье.
Учитывая то, что под моей ответственностью была еще и Марина, мощный ствол мне не помешает. Если кто-то узнает, где она прячется и придет за девушкой, у меня будет отличный аргумент, чтобы остановить врага.
Ружье, например, помповое, я мог купить по охотничьему билету, а если с рук — так и вовсе без лишних бумажек. Оставалось только зарегистрировать его в милиции, и вот, у меня на руках будет вполне легальный ствол. Такими темпами, может, скоро я избавлюсь от всех этих бандитских пистолетов, применяя которые я каждый раз серьезно рисковал.
В общем, Сидоренко я был благодарен даже несмотря на не очень уместную, по моему мнению, скрытность. Однако был у меня вопрос: где он взял фото для моего охотничьего билета? Потому мне хотелось скорее заглянуть в книжечку, чтобы это узнать.
Женщина стала перебирать билеты, быстро просматривая их будущих владельцев на развороте. Билетов, к слову, было довольно много. Каждый, видать, стремился обзавестись хоть каким-то оружием в эти неспокойные времена.
Наконец, проверив всю стопку, она подняла на меня тяжелый взгляд.
— У меня нету билета на ваше имя. Раз вы от Сидоренко, значит, вряд ли писали заявление.
— Не писал, — признался я, уперев в нее не менее тяжелый взгляд.
— Ну тогда не знаю, — пожала она плечами, глянула на блестящие настенные часы в виде наручных, что висели у меня за спиной — надо искать. А у меня обед подходит. Потом я уезжаю по работе. Так что приходите завтра. А нет, — женщина изобразила задумчивый взгляд. — Завтра мне в край передавать отчеты. Так что послезавтра.
Ничего не сказав, я только пожал плечами и встал со стула. На щедро сдобренным косметикой лице женщины отразилось странное удивление. Она, будто бы, совсем не ожидала от меня такой реакции и добавила.
— Ну… Я, конечно, могу задержаться и поискать…
— Ну так поищите.
— Это не так просто. И не так быстро, — снова свела она брови, видать, почувствовав себя хозяином положения. — Но, я думаю, вы бы могли меня, скажем так, дополнительно замотивировать отыскать ваши документы побыстрее.
Чиновница многозначительно потерла большой палец об указательный и средний, явно намекая на взятку. Я хмыкнул.
— Хотите денег?
— А вы хотите билет?
— Сколько? — Спросил я, скрестив руки на груди.
Глава 6
— Сто пятьдесят, — сказала она неприятным тоном старой школьной учительницы.
— Долларов?
Женщина цокнула языком, закатила глаза. Потом скрестила большие полные руки на не менее большой груди.
— Нет, рублей. Ну конечно, долларов. У Сидоренко друзья не бедные. Раз уж ты, парень, дело с ним имеешь, то уж сто пятьдесят найдешь. Да и видок у тебя такой, что найдешь и двести. Ты ж из этих?
— Вы, — сказал я.
— Что? — Женщина удивлённо посмотрела на меня поверх съехавших на нос очков.
— Обращайтесь ко мне на вы. Не помню я, чтобы мы с вами в кумовьях ходили.
Она снова также неприятно цокнула языком. Язвительно сказала:
— Ты посмотри, какие вы у нас строптивые, может вас еще по фамилии, имени и отчеству называть?
— Конечно.
Женщина громко засопела.
— Все. У меня обед. Приходите послезавтра, а лучше на следующей неделе. Тогда и поищем ваш билет.
— Председатель у себя? — Спросил я.
Женщина нахмурила темные, совершенно неподходящие под прическу брови, которые слишком яркими пятнами выделялись на лице.
— А зачем вам председатель?
— Думаю, он в курсе всего, что тут происходит. Может, будет посговорчивее вас, — пожал я плечами беззаботно.
— Нет. Он уже ушел на обед, — сказала она таким холодным тоном, будто собралась меня убить.
— Ну я все равно проверю, на всякий случай. Вдруг ещё у себя. До обеда, так-то, пять минут.
Тут я сделал вид, что собираюсь выходить из кабинета.
— Сто, — буркнула женщина понуро.
— Много. Билет — это, скажем так, подарок. Председатель уж меня поймет.
— Стойте. Восемьдесят. Давайте сочтемся на восьмидесяти. Выкладывайте деньги, а вот ваш билет.
Чиновница залезла во второй ящик стола и достала мой билет. Показала лицевую сторону. С такого расстояния точно рассмотреть я не мог, однако мне показалось, что в него вклеена моя фотография из паспорта.
— Вот, видите, как быстро он нашелся, — улыбнулся я. — Вы, оказывается, преувеличивали, что все обстоит так сложно.
— Давайте деньги и идите.
— Зачем? — Я удивился. — Говорю же, это подарок. Пойду в кабинет к вашему председателю, поговорю с ним. Объясню ситуацию, что в вашем обществе подарки от влиятельных людей выдают только за деньги, глядишь, он и войдет в мое положение.
— Шестьдесят. Мое последнее слово, — чиновница положила билет на стол, перед собой и накрыла тяжелой рукой.
Кажется, она побаивается того, что может сказать ей начальство. Понимаю, в девяностые, при таком развале нашего государства, коррупция на самых низких уровнях — это дело в порядке вещей. Я бы даже сказал, в духе времени. Хочешь жить, умей вертеться. Но и наглеть не стоит.
А женщина, видать, поняла, что перегнула палку. Точно поймет это и председатель. Я видел по глазам, которые чиновница безуспешно пыталась сохранить бесстрастными, что она боится своего председателя, и ее за такой наглеж не погладят по головке. Поэтому решил надавить сильнее.
— Да не, спасибо, — я открыл дверь. — Пойду я.
— Стой, — еще более гневно, чем в первый раз засопела она. — Вот.
Она придвинула билет на край стола, в мою сторону.
— Забирай свою бумажку и иди.
— Вот, это уже другой разговор, — я опять улыбнулся.
Женщина сделала вид, что просматривает недопечатанный документ, оставшийся в ее машинке, я же забрал свой билет.
— Думаю, все же стоит сходить к председателю. Поговорить с ним в целях вашей профилактики.
Теперь любая бесстрастность тут же покинула женщину, и она посмотрела на меня поверх очков, но уже испуганно.
— Зачем? Я же вам все выдала! — Проговорила она удивительно милым и даже заискивающим тоном.
— Ладно. Шучу, — хмыкнул я. — Но вы тут не безобразничайте без меня.
После, сопровождаемый все еще удивленным взглядом конторщицы, я вышел из кабинета. Как я и ожидал, в охотничьем билете была моя фотография из паспорта. На ней молодой, двадцатиоднолетний я, смотрел в объектив тяжелым взглядом. С годами он, этот взгляд, становился все тяжелее и тяжелее.
Я засмотрелся в билет и не заметил, как столкнулся с кем-то в небольшом зале охотничьего общества. Когда поднял взгляд, высокий рыжий мужчина, одетый в свитер с горлом и камуфляжные штаны, обернулся ко мне.
Довольно грузный, он мог похвастаться приличным животом и полным, в короткой щетине лицом. Тем не менее широкие и крепкие плечи, толстые руки, говорили о неплохой физической форме мужика.
