почему он, а не я?!
— Его худшую сторону я уже увидела, а твою только предстоит.
— Ох уж эти мудрости от деревенской шалашовки… — дамочка отбросила сумку, позволяя увидеть в ее руке нож. — Только посмей, увидишь, что последует!
Несмотря на браваду, у бледной не было и шанса. Низкого роста, с тонкими девичьими руками и обычным кухонным ножиком, против накачанной дылды с кинжалом. Она и сама это понимала, но сдаться без боя не позволяло то ли отчаяние, то ли гордость.
Но это и не важно, главное, теперь я точно знаю, что она не ведьма. Иначе бы уже чего-нибудь наколдовала.
Ладно, разведку боем провели, пора закругляться.
— Эй, эй, отставить поножовщину! Слышь, загорелая, ты ведь спрашивала, не перережет ли она нам глотки в ночи? Так вот, не перережет.
— О-о-о, ошибаешься, уж твою-то лживую…
— Почему? Откуда знаешь?
Будто в ответ, из ночной чащи донесся далекий вой. Нет, ну точно сериал! Театральней не придумать.
От перспектив быть сожранными волками девушки мигом забыли, что только что едва не устроили поножовщину.
— Как воем заводятся… — брюнетка подхватила горящую палку в довесок к кинжалу. — Крупная стая, драть их в хвост!
— Д-далеко ведь, д-да? Д-далеко воют?
— Когда близко уже не воют.
— А что, р-рычат?
— Грызут. Молча. А ты пошто расселся?! Коли покалеченный, хоть хвороста в костер накидай! Авось остерегутся…
Не каждый день женщины так настойчиво требуют кинуть палку, но я все же решил остаться на месте, маленькими кусочками жуя горелую бельчатину к которой так не хватало соли.
Этот вой и есть причина, по которой нам с Коллет пришлось искать обоз, а не валить с портового городка самостоятельно. Здесь, в мире красивых замков и нищих лачуг, человечество еще не успело утвердиться на пьедестале «царя природы», ограничиваясь более скромным титулом «высшего хищника». Это там, на родине, люди столетиями отучали зверье видеть в них еду. Отстреливая непонятливых и взращивая в остальных врожденный инстинкт избегать двуногих обезьян.
А тут до этого еще нескоро. Нужно лет веков так-этак пять и несколько промышленных революций, что пропитают человека синтетической вонью, которое зверье не понимает, а от того боится вдвойне. Впрочем, в этом мирке все чуть сложнее. Тут можно хреновину куда страшнее каких-то песиков. Но, слава богу, в этих лесах никаких чудовищ не водится, ибо их еще лет двадцать назад сожрали твари пострашнее.
Вой раздался вновь, кажется, чуть ближе, чем раньше.
— Эй, оглох?! — из размышлений меня вырвала дылда. — Кому велю, подымай зад! Дрова сами себя не кинут!
— Параша не хлебница, а моя жопа не поленница, чтобы в нее дрова кидать... И вообще, не ори, башка раскалывается. Да вообще, сядьте уже! Волки не нападут, пока нас трое.
Вранье. С голодухи волчары могут и на дюжину караванщиков рыпнуться, был у меня и такой опыт. Но признаваться не буду, ибо нужна не паника, а общая угроза, перед лицом которой люди объединяются куда охотнее. Боевое слаживание, блин. Чего бы этот идиотский термин не обозначал...
Нельзя допустить, чтобы они друг другу глотки перерезали. Без аптекаря я сдохну от заражения крови, а без спортсменки я аптекарю не нужен. Не знаю, зачем ей эта высокая деваха, может из-за мышц, чтобы защитила, а может гадость задумала, но одно сказать могу точно — покалеченный лейтенант ей в хрен не тарахтел. Бросит и уйдет. Или вообще прирежет.
— Откуда знаешь, что не нападут?
— Ты спросила, почему аптекарь нас не прирежет и вот ответ: без нас ей конец. Одну ее сожрут. Но пока нас сразу трое, волчары не подойдут. Повоют да перестанут. Лето ведь, дичи в лесу и без нашего полно.
Эта версия предназначалась сразу для всех. Как лишний плюсик в варианте «быть паинькой и держаться вместе», поближе к раненному и беспомощному мне. Главное только не переусердствовать. Если они чересчур замирятся, то я им уж стану уже не нужен.
Блин, о чем я думаю?! Уже на автомате какие-то манипуляции мучу… Хватит, лейтенант, Коллет не хватило?
Девчонки долго медлили, но все же чуть успокоились. Благо вой начал отдаляться, а количество подкинутых в костер веток превысило разумные пределы. Отсаживаясь от пламени дальше и дальше, я поймал себя на мысли, что нам не волков бояться надо, а инспекторов по пожарной безопасности.
— Все же в толк не возьму… — разделив копченую рыбу между всеми, аптекарь устроилась между нами. — Отчего ты так внимаешь его словам? Между вами что-то есть или…
— Нет. Но умный прислушивается к тем, кто еще умнее. Пусть он подлец, но крепко зашиб умом.
— Он? Пф, я тебя умол… Стой, ты серьезно?! Нет! Нет-нет-нет! Уж не сочтите за хвастовство, но светоч разума здесь я! Обученная не только мастером, но и магистром! Проклятье, да я сама в магистры метила, покуда эти импотенты не заявили, что «у науки могут быть мужи, но не жены».
А-а-а, вот чего она на меня батон крошит. Сексистка.
Глаза слипались несмотря на жар от костра. Даже болтовня двух девчонок, слишком напуганных волками, дабы уснуть, не помогала бороться. Я медленно проваливался в забытье. Где опять приснится арбалетный болт, обвиняющий взгляд зеленых глаз и омерзительное хлюпанье плоти под несмолкающий гогот.
А и черт с ним. Терпи, лейтенант. Терпи.
Вторые сутки в лесу давались чуть легче первых. Время перевалило за обед, а меня даже ни разу не стошнило! Черт, как мало надо для счастья, у тебя сотрясение… Признаю, аптекарь и ее «зелья» свое дело знали, пусть ее отвар наполовину состоял из подозрительных грибов.
Жаль только, до выздоровления еще очень далеко. Рожу все так жжет, а ноги подкашиваются, что значительно усложняет путь через чащу, которая становится все гуще и гуще с каждым часом.
— Пегги? Пф! — зашлась смехом аптекарь, услышав имя брюнетки. — Так и знала, что деревенская простушка. Полагаю, от козопаса уродилась? Или его козы?
— Кузнеца.
— Ты верно хотела сказать, нищего гвоздодела, которому ничего сложнее подковы не доверяли?
Терпение брюнетки лопнуло. Следуя во главе колонны, она резко развернулась, явно собираясь познакомить нахальный нос со своей накачанной задницей.
Черт, ну что за люди?! На минуту оставить нельзя. Нет, я понимаю, что мы тут все ведьмы, замполиты и уголовницы, но все-таки, могли бы разборки устраивать
