А потом мы вместе провалились в развернувшийся под ногами котлован.
Он был настолько гигантский, что опустился не только чёрный пол арены, но рухнула и часть трибун…
* * *
В то же время, разрушенный стадион Чёрной арены
Эсфирь содрала все колени, пока пробивалась к брату.
Она молилась.
Она кричала.
Но ни одной слезинки не пролилось из её глаз. Она увидела всё, что произошло на арене. Увидела, как сбылось её предсказание. Лужа крови и перечеркнутое тело Алекса.
Все вокруг паниковали, но теперь она была спокойна. Брат обязательно выберется из очередной передряги — он ведь сидарх, как и их великий предок Коэд-Дин, кольцо которого он носит.
Эсфирь наконец перебралась через кучу обломков от трибун, помогла выбраться одному парню из-под завалов, потом — девушке.
Она помогала всем, кому могла, но постоянно шла дальше, в сторону раскуроченной боковой двери. Именно оттуда на арену выходил Клавдий. И именно там стоял тот человек, в которого Алекс метнул один из своих мечей.
Эсфирь отчаянно искала его глазами.
И нашла.
Он лежал, поражённый мечом точно в грудь. Мёртвый.
Но в его теле не было крови, она будто иссохла или вытекла. Теперь это была мумия из кожи и костей.
Эсфирь подошла к мертвецу, обхватила маленькой ладонью рукоять меча и выдернула его из бескровного тела.
Это было оружие брата, а значит, надо его сохранить.
Потому что Алекс ещё вернётся…
* * *
Крик отовсюду стоял такой, что заглушал даже грохот и треск.
Начался хаос.
Чёрная арена не просто ушла под землю, она ухнула туда за секунды!..
Я успел ухватить руку Виринеи и прижал девушку к себе. Ах ты чёрт, я планировал проверить червоточину под полом уже после поединка, но не ожидал, что она откроется вот так.
Будто что-то её спровоцировало.
Или кто-то.
Зеркальная перегородка срослась над головой так быстро, что никто бы не успел выбраться. Хотя двух человек, застрявших на пути зарастающей крышки, расщепило.
Опять раздались крики и вопли ужаса.
В червоточину провалилось не меньше десятка человек. Некоторые из них были ранены, кто-то погиб под обвалом, кто-то кашлял, кто-то плакал, кто-то замер в ужасе, а кто-то свалился в приступе.
Во мраке ямы, в густых клубах пыли и криках, меня обняла Виринея. Крепко и обречённо.
А потом прошептала:
— Алекс… прости… но, кажется, я забыла топор…
