Страшнее пойманного шпиона только шпион, которому подыгрывают, зная, кто он на самом деле. Так можно оружие врага обратить против него же. Сколько дезинформации было скормлено таким «недошпионам».
Пытаюсь вспомнить детство Константина Кибы, но получается это плохо. Его память передалась мне частично. Лучше всего запомнились инстинкты, эмоциональные и подсознательные моменты. Моя память наслоилась на чужую память и со временем вытесняет ее. Уверен, что через пару месяцев я вообще не буду помнить «чужое» прошлое.
Ладно, пора уже выходить из тени. Я достаточно играл в эти игры. И переехал я не просто так. Надоело, что за мной следят на каждом углу. В школе, дома. Пора брать козла за рога. Так вроде тут говорят.
Телефон звонит. Гниль подземная, забыл выключить.
— Да, мам. Уже поздно, чего не спишь? Не переживай. Брат? Не отвечает? Да он пришел недавно, спит просто, — нагло вру, — вот и не отвечает.
И… пауза. Небольшая пауза. Мать будто думает, что ответить, нежели спокойно выдыхает, что с сыночком все в порядке. Если бы я не знал, что она не та, за кого себя выдает, то не обратил бы внимания на это. Но теперь…
Мать начинает успокаиваться с запозданием. Мол, как же хорошо, а то я переживала. Прощаюсь с ней, кладу трубку.
Вздыхаю, откидываюсь, прикрываю глаза.
* * *
Время 01:22
Входная дверь, расположенная прямо в прихожей, открывается. Братик, шляющийся где-то столько времени, явился. Я приоткрываю глаза.
Слышу, как он пытается включить свет. Не работает. Все так же темно.
— Твою мать, даже лампочку не вкрутил, — бубнит вполголоса.
Чувствую отдаленный запах перегара. Вот оно что. Решил оттянуться напоследок. Хотя нет, не так…
— С возвращением, братишка, — говорю вполголоса.
Вижу, как мальчишка вздрагивает от неожиданности.
— Конст, какого хера пугаешь? Где моя комната?
— Подойти, поговорим…
Неуверенные шаги:
— Ну чего еще? Епить, почему тут так темно?
— Мне так комфортнее… Присаживайся.
Слушается.
— Ну? Быстрее? Я бухал, башка раскалывается…
Поднимаю голову, смотрю прямо на братца:
— Ты опустилась до того, что спаиваешь этого ребенка? Лишь бы я ничего не заподозрил?
Вижу блеск в глазах брата. Его сердце бьется в два раза быстрее:
— Чего? Ты дуба епнулся? Чего ты несешь?
Вздыхаю. Мизинец дёргается.
ВШИИИИИХ!!!
Визг брата, наверное, слышит весь дом. Блестящие нити растянули бедолагу прямо над потолком.
— Мне на него плевать, — снова закидываю голову на спинку, закрывая глаза. — Но тебе же нет? Твой любимый… сынок. Я не убью его быстро. Сначала отрежу пальцы рук, потом ног. Крови будет очень много, но он не умрет от этого, я тебя уверяю…
— Ты псих! Вытраханный иди… А-а-а-а-а!
Я сжимаю нить вокруг запястья. Убивать или пытать этого пацана я не хочу. Но напугать его мать нужно.
Пожимаю плечами, говорю:
— А может, я ошибся. Ничего страшного. Зачем мне такой идиот-брат? Неужели ты правда думал, что сможешь мне пригодиться? Никчемный задрот, не способный даже помыть за собой тарелку. Пожалуй, отпустим эти игры. Просто сдохни…
Нить медленно сжимается вокруг шеи…
— Стой! — верещит брат.
Сжимается еще сильнее. Еще немного и проступит кровь.
— Неееет! Константин, остановись! Я признаюсь! Признаюсь, это я! Стой, сынок!
Давление нити ослабевает.
— Амарэ, значит? — лениво кошусь я на растянутое тело мальчишки над потолком.
— Да! Да, Константин! Умоляю, отпусти моего сына!
Пренебрежительно хмыкаю:
— Я бы не стал его так называть. Он обычная марионетка без собственной воли. Скажи, с какого возраста он под твоим контролем? А та девочка, которая называет меня братиком. Кто она?
— Константин, давай поговорим нормально…
— Знаешь, почему ты еще жива, мама? Почему вы живы все втроём? Потому что я вам позволил.
Это правда лишь наполовину. Я предполагал, что тут что-то нечисто, но не был в этом уверен. В таких ситуациях я всегда учитываю лишь худший вариант. Сказал себе: они шпионы. Но веди себя так, будто ты об этом не знаешь. Я разрешал следить за собой, обманывать себя. Но любому терпению приходит конец.
— Я знаю, знаю. Ты умный. Очень. После пробуждения такое бывает. Тебе же Георгий Александрович рассказал все. Мы не могли позволить тебе попасть в чужие руки. Я неродная тебе, да. Но люблю, как сына. Мы с тобой уже очень много лет вместе.
Из уст брата эти слова звучат довольно забавно.
— Вы заодно с заместителем директора?
— Конечно, Константин. Я сама хотела тебе признаться, но… но… это тяжело. Я очень давно с вами. Я чувствую, как вы дороги мне. И сказать, что все это шутка просто… не могла.
Не обращаю внимание на потуги вызвать сентиментальную жалость.
— Почему Исталы и Амарэ заодно?
Вспоминаю, что мне рассказывал заместитель директора о клане «нянек и детей». Новая Эра обустроила им очень комфортные условия. Детский сад, спецобучение. Не каждая школа пойдет на такое. Мне тогда было интересно с чего бы это.
— Амарэ это… Константин, я не могу сказать.
— Правда? Тогда полагаю, что твоему сыну пару пальцев не нужно!
— Стой! Он твой брат!
— Ничего подобного.
— Вы жили под одной крышей много лет! Играли в одни игрушки! Константин, остановись, пока не поздно.
— Знаешь Ли?
Тишина. И хриплое, неуверенное:
— Знаю. Пожалуйста… я лишь хотела… хотела…
И почему мне так тяжело поверить во все эти сопливые и сентиментальные материнский эмоции. Они кажутся слишком… настоящими.
Звонит телефон. Кевин? В такое время.
— Прошу прощения, матушка. Мне нужно ответить. Слушаю.
— Константин! У нас проблемы! Я только что узнал!
— Говори.
— По всему списку с членами клуба, который я тебе отправил прошелся Патрик. Каждому назначены дополнительные занятия и подработки. Всем! Просто всем! Без объяснения причины.
— Как это возможно? — морщусь. — Откуда у Патрика такие возможности? И откуда он узнал про список?
Брат-мама что-то хочется сказать, но я смотрю на него таким взглядом, что он закрывает рот.
— Без понятия! Я сам в полном ах… то есть, замешательстве. Не верю, что такие связи бывают у обычного ученика… Чертовы аристократы. Мне уже отписались семь человек, что они передумали вступать в наш клуб.
— Ясно. Перезвоню завтра, — сбрасываю вызов, перевожу взгляд на трепыхающегося братца. — Продолжим. Еще раз. Я понимаю, что вы охраняли меня, как биологический материал для вашего пазла. Но не понимаю как с этим связаны Амарэ?
— Константин, Амарэ — это скрытая ветвь Исталов. Как Новая Сила у Фрагоров. Это все как в большой политике. Опосредованная война. Не могут большие страны воевать друг с другом в открытую, но могут воевать чужими руками. Вспомни доновосмутную историю. Афганистан, Ирак, Украина… Так же и с кланами. У каждого клана есть ветви, которые они не признают своими… Исталы — обычные зельевары, тогда как главенствующий клан — одаренные разумом. Невозможно им противостоять дорогостоящей алхимией.
Киваю.
— Мило. В народе Исталы — клан поддержки. Он невинен и прекрасен. А в тенях эксплуатирует детей, превращая их в марионеток.
— Такова жизнь, Константин!
Пожимаю плечами.
— Так, а я разве осуждаю? В войне все средства хороши, да? Кстати, я думал все дети Амарэ одаренные? Но в этом, — киваю на братца. — ничего нет. Разве это возможно?
— Марк пробужденный. Просто очень… слабый.
— А моя хм… сестрёнка? Что с ней?
— Она тоже пробужденный потомок. Такой же, как и ты. И довольно сильная. Ее бы ты так просто не поймал.
— Значит мне повезло. Так, а почему я не под твоим контролем?
Мать выдавливает из себя каждое слово. Похоже, она и правда переживает за своего сынка. А то, что он ей родной, я понял по результатам теста.
— Ты пробудился позднее всех. Амарэ не могут контролировать взрослых.
Думаю. Похоже, у меня небольшой выбор. И лучший из них сейчас… вступить в Исталы. Они слишком много знают обо мне. С самых пеленок выращивали, защищали. Хоть и далеко не с самыми благородными помыслами. Мне это не нравится, но сейчас я либо стану одним из них, либо нежелательным элементом, который выгоднее устранить, чем отдать другим.
