— Хорошо, тогда кто такие вообще казадоры?
— Это... — медленно начал Птичник, подняв глаза к небу. — Городская легенда...
— Что, еще одна? — хохотнул я. — Какая там уже по счету?
— Нет, в один ряд их ставить не стоит. — Птичник покачал головой. — Потому что в данном случае слово «легенда» используется в другом значении — в значении «личность, о которой слагают легенды». Впрочем, основному значению это не мешает существовать тоже.
— Ого. — я подался вперед. — А поподробнее?
— Как ты думаешь, откуда в Городе берется еда? — откуда-то очень издалека начал Птичник. — Самые простые, первоначальные продукты вроде пшеницы, мяса?
— С... — я задумался. — С ферм? Не знаю, не задумывался.
— Вот и никто не задумывается. — кивнул Птичник. — Для людей совершенно естественно, что продукты той или иной сложности всегда есть в магазине, что их можно купить... И никто не думает о том, откуда они на самом деле там берутся.
— Судя по всему, казадоры имеют к этому какое-то отношение?
— Не перебивай. — поморщился Птичник. — А то сам будешь искать ответы на свои вопросы.
— Ладно, босс. — я поднял ладони. — Продолжай.
— Раньше у Города был агросектор, целый отдельный район, который специализировался на производстве пищи. Теплицы, фермы, заводы первичной обработки и всякое такое. Людей там жило немного, и почти все они были заняты в сфере производства пищи. Со временем, как это происходит с любым другим районом, ноктус подобрался к нему вплотную, и начали готовить эвакуацию района.
— Кстати, об этом. — вспомнил я. — Давно хотел спросить — а как вообще происходит... Ну, вот то, о чем ты сказал — что Тьма захватывает люктусы. Это как? Ведь ноктусы отделены барьерами.
— Через рангонов же. — усмехнулся Птичник. — Через клятых ТТ, которые в прошлом были людьми. Они способны переходить в люктусы точно так же, как мы, светлячки, способы переходить в ноктусы. Долго задерживаться в люктусах они не способны, но заразить здание-другое — легко. И после этого у дома уже нет пути обратно. Как только хотя бы один кирпич, хотя бы одна арматурина, хотя бы водосточная труба домам будет заражена, дом обречен. Спасти его невозможно, разрушить тоже... Во всяком случае полностью — всегда останется та самая малая часть, которую рангон успел заразить. Все, что можно сделать — это оградить такой дом собственными световыми барьерами, чтобы сдержать распространение заразы.
— То есть, рангоны это такие светлячки наоборот... — задумчиво резюмировал я. — Которые ходят в люктусы точно так же, как мы ходим в ноктусы... Только с другой целью.
— С другой, не с другой. — туманно ответил Птичник. — Это не имеет значения. Главное — что именно рангоны, проникая через барьеры и заражая здания, постепенно, понемногу, порою ценой собственной жизни, отгрызают у люктусов кусок за куском. Через время, понятное дело, люктус превращается в раздробленные островки Тьмы, в которых протяженность световых барьеров становится больше, чем площадь, которую они закрывают. Говоря проще — содержать их становится просто нерентабельно. И тогда район эвакуируют и отдают Тьме.
— И это произошло с агросектором?
— Это происходило с агросектором. — поправил Птичник. — Как и с любым другим районом, с агросектором это происходило тоже. Но, в отличие от остальных районов, агросектор не эвакуировали. Не успели. Потому что в какой-то момент его просто захлестнуло волной Тьмы.
— Это как? — не понял я.
— Никто не знает. — Птичник развел руками. — Просто в один момент, примерно восемьдесят лет назад, что-то произошло, и агросектор оказался потерян для Города. Отделен толстой прослойкой ноктуса, захватившего разом сразу три или даже четыре района. Это была самая большая потеря территории для человечества с момента самого появления Тьмы.
— Значит, агросектор стал ноктусом?
— И да... И нет. — медленно сказал Птичник. — Все дело в том, что еда-то никуда не исчезла. Изобилия, конечно, не было, говоря прямо — были довольно-таки бедные годы, но смертельный голод так и не наступил. Правительство отбрехалось тем, что используются аварийные запасы, на то время, что они ищут способ быстро развернуть новый агросектор... Но светлячки быстро выяснили, что это неправда.
— И как же? Они сходили в агросектор?
— До агросектора не дойти. — усмехнулся Птичник. — По крайней мере, на ногах. По крайней мере, так, чтобы успеть обернуться до рассвета. И раньше-то это было очень непростой задачей, а теперь, когда ноктусы разрослись еще больше — вообще забудь об этой идее. Между нами и оставленным агросектором шесть с половиной районов, которые не пройти, даже если лезть в ноктус с самым закатом солнца. Вернее, пройти-то, может, и получится, а вот вернуться обратно...
— Так они дошли или нет? — не понял я. — Или что они поняли?
— До самого агросектор никто не дошел. — Птичник покачал головой. — Но поползли слухи о том, что светлячки видели странных людей, которые перемещались по ноктусу в обычной одежде, без фильтрующих масок, и даже без необходимости окружать себя световой защитой. Ходили по ноктусу, как по улицам Города, и их даже твари не трогали. А самое интересное — несколько раз этих людей видели с тележками, на которых они везли продукты. Те самые — пшеницу, мясо, кукурузу, бобы, и прочее и прочее.
Я не поверил своим ушам:
— Из агросектора?
— Ну а откуда же еще? — усмехнулся Птичник.
— То есть, ты хочешь ска... Ладно, не ты. — поправился я, уловив взгляд Птичника. — То есть, легенды говорят о том, что где-то в давно захваченном Тьмой районе агросектора есть общество людей, которые пережили заражение? Которые живут там, как у себя дома, как та же Дочь Ночи, без всяких барьеров и прочего? Без астриума? И мало того, что живут, так еще и умудряются в оскверненных землях выращивать еду для обеспечения Города?
— Не всего. — Птичник покачал головой. — Новый агросектор уже существует, но он впятеро меньше старого, и, как мне кажется, существует больше для отвода глаз. Так что да — все, что ты говоришь... Не скажу, что правда... Но скажем так — соответствует легендам.
— И это и есть казадоры? — уточнил я.
Птичник молча кивнул.
— И как это возможно?
Птичник развел руками:
— На свете так много того, в чем не могут разобраться даже умнейшие люди планеты... А ты спрашиваешь того, кто определенно к ним не относится о том, что определенно нельзя объяснить простыми словами.
— Но ты рассказал...
— Легенду? — Птичник поднял бровь. — Легенд я знаю много. Я знаю легенды о людям. Я знаю людей-легенд. Я знаю легенды о Городе в целом и об отдельных его районах в частности. Но если бы все легенды, которые я знаю, были правдой, я бы и сам стал легендой просто за счет того, что рассказывал бы про них. Причем легендой уровнем не ниже той же Дочери Ночи.
— Ладно, я понял. — я кивнул. — Но, получается, добраться до казадоров невозможно? По крайней мере, добраться так, чтобы не застать рассвет в ноктусе?
— На своих двоих — точно никак. — Птичник покачал головой.
Я достаточно хорошо успел изучить этого проходимца, чтобы сразу же уцепиться за эту оговорку. «На своих двоих». Он же не просто так это сказал. Не просто «Нет возможности», а «нет возможности на ногах, пешком».
— Машина? Мотоцикл? — я перечислил первое, что пришло в голову, пожал плечами и добавил. — Велосипед?
— Сам ты велосипед. — хмыкнул Птичник. — Нет, об этом можешь забыть. Все, что коснется зараженного бетона и с чем при этом контактируешь ты — будет заражено тоже.
— А если защитить его Светом, как тело?
— Ты даже самокат не сможешь защитить Светом. — Птичник покачал головой. — Если, конечно, не разберешь его до винтика и не будешь четко понимать, где и в какой момент времени находится каждый винтик, каждый подшипник. Забудешь о хотя бы одной детальке — и заражение поползет.
Значит, все, что относится к сухопутному транспорту, отменяется. Если его так сложно защитить Светом, значит, у меня совершенно точно не получится это сделать — я банально не услежу за всем. Да и не до того мне будет, когда вокруг меня будет чертова толпа лоа... А она ведь определенно будет, еще ни разу не было такого, чтобы они за мной не увязались. При таком условии мне точно будет не до того, чтобы следить за собственным транспортом.
