происходило на станции, после моего выстрела. Мыслей много, но — ни одной подходящей, к этому моменту, я не придумал.
Раз уж так случилось, что я задержался в Москве то Крапивин, собственным решением, оформил мне командировку и включил в рабочую группу. То есть, на время, я стал помощником исполнительного секретаря горкома Москвы. Офигеть какая должность в шестнадцать лет?! Сам, когда понял, немного возгордился, но — тут же опустился с небес на землю. Очень уж непредсказуемая должность. Да и работы предстоит выполнить много. Мы с Ерасылом мотались по столице. Наша работа заключалась в том, что мы подводили итоги прошедшего воскресника. Сколько человек участвовало, какие работы были проведены, какие замечания есть и ещё кучу всякой информации. Все эти бумаги нужно было заверить у начальника стройки или другого объекта, и привезти в горком. Как всегда, не обходилось без всякого рода тормозов. Начальники всегда начальники и если есть возможность, то все эти недотоварищи пытались часть работ записать на свой счёт. Тут уж мой опыт работы прорабом сыграл роль. Я буквально двумя-тремя словами, подкреплёнными убойными аргументами и визуальной демонстрацией, ставил на место зарвавшихся граждан. В следствии чего, совершенно неожиданно, выработка наших бригад выросла в несколько раз. Крапивин радовался как ребёнок и посылал нас с Ерасылом снова и снова. Мне не трудно, а вот казаху доставалось. Бумаги в основном заполнял и таскал он. Моё дело подведение итогов, сбор информации, а также проверка количества всех видов выполненных работ. А он заполнял, все эти бумаги, собирал их в папки и относил в машину. Зато, мы всегда возвращались с большим плюсом. О чём говорилось в собранных и заверенных документах. В горкоме проще, там в дело вступали девушки. Они обрабатывали результаты и сводили всё в один акт. А дальше… А фиг его знает? Там уже действовал Крапивин. Нам он ничего не докладывал. Только говорил: хорошо или не очень хорошо — как-то так.
Никогда не думал, что у секретаря горкома такая бешеная работа. Это чем-то смахивает на работу прораба, когда у него несколько объектов. Тот же калейдоскоп событий и нужно принять решение в кратчайшие сроки. И это я только видел часть, которая была посвящена воскресникам, а ведь были и другие обязанности. Но — что видел, о том и рассуждаю. Да-с…
Во вторник, прямо с утра, Крапивина будто подменили. Прибежал в горком и начал обзванивать всех и всяких. Мы с Ерасылом находились в кабинете и всё слышали. Тема была одна: подготовить траурные мероприятия. Ну, то есть, сверяясь со списком, оформить необходимым образом: портреты, траурные ленточки, цветы, приспущенное знамя и всё такое, что положено в таких случаях.
У нас в горкоме тоже начали готовиться. Я, в самих приготовлениях, почти не участвовал, а вот Ерасыл метался как реактивный самолёт. То портрет надо правильный найти, то за чёрной лентой и цветами съездить в ближайший магазин. Мне же досталось помогать, всем остальным, в оформлении стенгазеты и актового зала. Ничего сложного, как оказалось, но и сидеть сложа ручки не пришлось. К одиннадцати часам у нас всё было готово.
Ровно в одиннадцать, по радио зачитали правительственное сообщение. Минут двадцать голос Левитана вещал, на всю страну, о великой потери, что понёс советский народ в следствии аварии на железной дороге. Подробностей, о самой аварии, никто не услышал, да это и понятно. Зато про прерванный героический путь погибших коммунистов, было сказано много. Далее был перечислен список погибших и их должности вместе со званиями. Первым конечно шёл Маленков Георгий Максимилианович — член Политбюро ЦК ВКП(б), член Оргбюро ЦК ВКП(б), секретарь ЦК ВКП(б). Второй в списке был Хрущёв Никита Сергеевич — Член Политбюро ЦК ВКП(б), Первый секретарь ЦК КП(б) Украины. Дальше шли имена и фамилии ещё двенадцати человек из которых мне более-менее известны только Гречуха Михаил Сергеевич, Коротченко Демьян Сергеевич и генерал-полковник Яков Григорьевич Крейзер. Остальные фамилии я слышал впервые или, если и слышал ранее, то просто-напросто не помнил за ними что-то важное, чтобы запомнить. Уже потом сидя за поминальным столом, в кабинете Крапивина, и сопоставив должности погибших, которые услышал по радио, я примерно понял кто погиб. Да и застольные беседы, когда помянули погибших, внесли ясность и понимание в этом вопросе. Если совсем уж коротко, то погибла вся верхушка ЦК Коммунистической партии Украины. Ну или почти вся. Я не помню, да и не знал никогда — какой у них там состав был?
Пока все молча поминали, у меня в голове был только один вопрос — что же там такое произошло? Это что надо было сотворить, чтобы погибло столько народу? Там ведь охраны было двадцать человек, да и сами погибшие были почти все боевые офицеры, кроме Хрущёва, может быть. Без боя, наверное, не обошлось. Как и кто это устроил? Я точно знаю, что не было никакой катастрофы. Значит было что-то другое! А вот что — это, наверное, я никогда не узнаю.
Помянули и начали расходиться. Крапивин всех отпустил по домам, кроме нас с Ерасылом, а сам засел за телефон. Через десять минут разговоров, мне пришлось спешно собираться. Появилась возможность уехать в Калугу. Мне собраться — только пиджак погладить и награды почистить. Да и то, обошлось без утюга.
Перед расставанием, был недолгий разговор с Крапивиным. Он настаивал, на моей работе в своей команде. То есть, прямым текстом приглашал меня на работу в горком комсомола Москвы, на должность одного из заместителей. Когда я напомнил о моей инвалидности, то получил ясный и категоричный ответ:
— Будешь в кабинете работать. Тут твоя инвалидность роли не играет.
— Я подумаю, Сергей Вадимович, — только и смог ответить я.
— Думай, — серьёзно посмотрев мне в глаза, ответил Крапивин, — только не долго. Как говорится — у нас незаменимых людей нет!
— Товарищ Крапивин! — я решился на последний довод, — мне всего-то шестнадцать лет. Какой из меня комсомольский работник? К тому же у меня жена. Беременная. Вот.
— Так, это же прекрасно! — улыбаясь как крокодил Гена, воскликнул Сергей Вадимович, — Смотри, как мы поступим. Ты приезжаешь в Москву. Я направляю тебя от горкома на курсы в Школу комсомольской молодёжи. Шесть месяцев учёбы и ты с нами. Ты же в Брянске, как мне известно, был секретарь комитета комсомольской организации детдома?
— Был! — не стал отрицать очевидное я, — только там было двадцать человек, а здесь целый город! Вся столица!
— Ничего, — успокаивающе буркнул Крапивин, — в школе всему научат. Это не так уж и трудно. Ты
