– Причем тут кошка?! – не на шутку закипая, зло прошипел Арсенин. – Причем тут Болек Труба?!
– Таки Дудка, – втянув голову в плечи, осторожно уточнил Корено. – Труба – тот порядочный биндюжник и живет себе до Одессы, а Дудка таки здесь! Этот поц имел себе гешефтов с торговли и не имел забот за хлеб и немножечко мяса, зато имел желаний жить шо Сема Рокфеллер и никак иначе! И таки своего добился. Ён собрал кредитов чуть не со всей Одессы и был таков! Даже старик Тартаковский… шо Тартаковский – сам Беня Крик не имел такого гоп-стопа! Умные люди искали того Дудку в Париже, Лондоне и даже Мадриде, а ён сбежал до Африки не знает головной боли за долги!
Устав возмущаться, Коля выхватил из рук Барта кружку с пивом, сделал большой глоток и продолжил:
– Я вижу себе глазами, как этот поц, будто порядочный, идет до церквы, вспоминаю, шо Господь заповедовал изгонять торгующих из храма, и шагаю себе тудой. Болек тот ещё поц, но не идиёт. Он таки видит меня и понимает, шо жить ему осталось немножко или ещё меньше, и устраивает геволт! И пока мы, взяв разбег, шустрили по церкве, шо те зайцы, набежали местные драконы и заимели глупых желаний упечь меня за решетку. Но я ж, на минутку, не Христос, а они таки не Болеслав Карлович* (одесский полицмейстер), и я сказал им слов, шоб они взяли на полтона ниже. Но шобы да, таки нет! Драконы сначала сделали себе квадратные глаза, а потом стали делать мне нехорошо!
Войдя в раж, Коля принялся размахиваться руками, наглядно демонстрируя, как он раскидывал полицейских, но, наткнувшись во время очередного пасса на холодный взгляд командира, сник и тихо промямлил:
– А я им…
– А дубинку как умудрился сломать? – пристально глядя на Николая, проворчал Арсенин.
– Она сама сломалась, – виновато пробурчал Корено, осторожно потирая затылок, – о мою голову…
– За что я люблю рассейских деловых, – глядя куда-то вдаль, недовольно дернул щекою Арсенин, – так это за обостренное чувство справедливости. Чтоб кто-то что-то украл, не поделился и остался безнаказанным? Да ни за что! – капитан размял папиросу и вновь взглянул на Корено. – Ну а про бастион ты мне что-нибудь интересное расскажешь, или ты только про долги?
– Я туда не успел, – тоном прогулявшего занятия гимназиста, виновато шмыгнул носом Коля. – Но я сейчас выпью немножечко… – видя, что в глазах командира вновь разгорается холодная ярость, Корено успокаивающе выставил перед собой ладони и быстро докончил: – Чаю! Глоток-другой, Всеслав Романыч, я сбегаю и всё узнаю и за второй бастион, и за первый!
– Не надо никуда бежать, – с трудом разлепив один глаз, простонал Троцкий, – нам и так всё известно…
– О! Радость-то какая! – ненатурально обрадовавшись, всплеснул руками Арсенин. – И пьянчужка наш ожил! Ну а вы где умудрились до положения риз нажраться? А, юноша?!
– С чиновниками из местной управы контракт обмывал, – морщась на каждом слове, выдавил из себя Троцкий. – И, кажется, чуть-чуть перебрал…
– О, Господи! – уже без всякого притворства схватился за голову Арсенин. – Какой ещё, к чертям собачьим, контракт?!
– На поставки в армию мяса, – икнул Лёва, с трудом сфокусировав взгляд мутных глаз на капитане. – Мы ж сюда насчёт мяса договариваться п-п-приехали, вот я и д-д-договорился. Мы чиновникам откат в тридцать процентов, они нам контракт.
Обведя Троцкого и Корено совершенно безумным взглядом, Всеслав тихо зарычал:
– Я вас, мать вашу так и эдак, куда и зачем посылал, якорь вам в печенку? Контракты липовые заключать или обстановку на бастионах разведать?! Мне что теперь, самому там таскаться или Барта с Дато посылать?
– Я… ek verstaan nie… не есть понимать, что случил… что есть сделал Лёва и почему он есть dronk…пьяный? – недоумённо спросил Барт, устав вслушиваться в речь товарищей.
– Полюбуйся, Барт! – перейдя с русского на немецкий, гневно выкрикнул Арсенин. – Этот… предприимчивый юноша… умудрился заключить контракт с армией на поставку мяса! За тридцать процентов отката!
– Wat* (что такое – африкаанс) «отката»? – Ван Бателаан непонимающе уставился на раздраженного капитана. – Ek verstaan nie…
Не очень понимая, как объяснить буру национальные особенности русской торговли, да и не желая тратить время на лекцию, Арсенин развернулся к Троцкому и грохнул кулаком по столу.
– Ой, Всеслав Романович, а можно потише? – сжав ладонями виски, дребезжащим голосом протянул Троцкий. – Не надо никуда идти, я всё сюда принес… – собравшись с силами, Троцкий с трудом распрямился и вытащил из внутреннего кармана кипу листов. – Вот полный реестр личного состава гарнизона, – Лев, облизав пересохшие губы, начал сортировать бумаги, – вот ведомости по флотскому экипажу, – судорожно икнув, молодой человек усилием сдержал рвотный позыв и продолжил. – А еще тут картинки какие-то… – и, не успев пояснить, о чем он вел речь, Лев зажал обеими руками рот и выскочил на улицу.
– Однако вынужден просить у вас прощения, Лев, – уважительно протянул Арсенин, когда Троцкий вновь вернулся в зал. – Вы один сделали больше, чем мы все вместе взятые. – Капитан украдкой оглянулся по сторонам, и, заметив, что на него и его товарищей никто внимания не обращает, продолжил. – Вы умудрились не только обо всём гарнизоне сведения разузнать, но и схему обороны города и района раздобыть! Что вы чиновникам-то наплели, Лев, что они вам такие документы презентовали?
– Наплёл? – прислушиваясь к ощущениям внутри себя, переспросил Троцкий. – А я не помню… Но что-то, видимо, наплёл…
– Николай! – Арсенин повернулся к сидящему чуть поодаль от стола одесситу. – Проводите Льва наверх, пусть отдохнет. А заодно проследите, чтоб ему никто отдыхать не мешал. – Ну а вам, – капитан чуть виновато взглянул на Барта и Дато, – всё же придётся прогуляться по порту. Схемы схемами, но вдруг на деле всё чуть-чуть да не так. Только, Христом Богом прошу, хоть вы в неприятности не влипайте…
Оба бородача переглянулись, синхронно кивнули и неторопливо вышли из гостиницы. Оставшись в одиночестве, Всеслав вынул блокнот и погрузился в вычисления. Шагов подошедшей к нему хозяйки он даже не услышал.
– Может быть, отдохнете, герр Штольц? – мягко улыбнулась трактирщица, аккуратно тронув его за плечо. – Я уже больше часа нет-нет, да посматриваю в вашу сторону, а вы все считаете да пишете…
– Ох, простите миссис Хартвуд, – чуть растерянно моргнул Арсенин, – не заметил, как вы подошли. А что до счетов, так дела, знаете ли, дела. Мой помощник неожиданно для меня договорился с местным управлением о заключении выгодного контракта, приходится считать…
– Я краем уха слышала, что речь шла о поставках мяса в армию? – как бы невзначай обронила трактирщица, протирая и без того чистый стол. – Вы торгуете скотом? Или уже готовыми консервами?
– Скотом, дорогая Глэдис, скотом, – кивнул Арсенин, пряча блокнот с записями и не замечая, как вспыхнули щеки женщины при слове «дорогая». – Я приехал чтобы договориться с местными фермерами о покупке быков… – капитан звонко прищелкнул пальцами, вспоминая название породы.
– Наверное, лонгхорнов? – с невинным видом подсказала трактирщица, наматывая локон на палец.
– Верно, – улыбнулся в ответ Всеслав, – их самых. Цифры всегда помню в точности, а вот с названием – беда.
– А вы любите музыку? – внезапно переменила тему хозяйка. – Если да, то хочу вас обрадовать – после ужина в гостинице заезжая труппа дает представление. Может быть, для изысканного вкуса несколько простовато, но местным нравится.
И, не дожидаясь ответа, миссис Хартвуд направилась к стойке, не забыв на прощание одарить капитана шальным взглядом. Задумчиво посмотрев вслед красивой трактирщице, Арсенин про себя улыбнулся завлекательной мыслишке и взглянул на часы. До ужина оставалось меньше часа, и ложиться спать, не имело никакого смысла. Позвав мальчишку из гостиничной прислуги, Всеслав попросил купить ему газету но, хотя местная пресса была доставлена в считанные минуты, почитать ему так и не довелось.
Едва Всеслав развернул газетные листы и пробежался глазами по заголовкам, как напротив стола раздалось чье-то вежливое покашливание. Тяжело вздохнув, капитан отложил таблоид в сторону и поднял голову.
Возле него стоял худощавый мужчина лет сорока на вид, несомненно – европеец, но загоревший почти дочерна. Незнакомец отряхнул невидимую пылинку с лацкана не нового, но чистого и ухоженного пиджака, приставил к стулу палисандровую трость с массивным набалдашником и почти по-хозяйски положив на стол шляпу, улыбнулся. Черты его лица были какими-то смазанными, незапоминающимися, но вот улыбка… особенно в сочетании с взглядом серых, с ледяным отливом, глаз, оставалась в памяти надолго.
– Чем могу быть полезен? – сдержанно поинтересовался Арсенин, рассматривая визитера.
– Здравствуйте, герр Штольц, – незнакомец четко, по-военному отвесил короткий поклон. – С вашего позволения я присяду. Моя фамилия Нойманн, Гюнтер Нойманн. Торговец скотом, – окинув Арсенина взглядом, Нойманн ехидно улыбнулся. – Точно такой же, как вы. Можно сказать – аутентичный. Наши общие друзья должны были рассказать обо мне, и, возможно, показать дагерротип… простите – фотокарточку.
