Короче, — такое вот удивительное явление природы. И кстати, — Ясьяяак верно сказал, — вода переносит с места на место горы песка и ила. Так что наверняка рельеф дна в тех краях меняется очень часто.
И может быть, — люди не могли сотни лет перейти с одного материка на другой, просто потому что не пытались. А тут вот совпало, что их вроде как прижала засуха, да еще и вовремя подсуетились шторма и течения, заполнившие особенно глубокие места, — и путь на какое-то время открылся. А потом, — очередной шторм, «углубил» дно еще… да хоть на полметра, — и скот уже не смог пройти.
Но меня, собственно говоря, помимо чисто академического интереса, волнует вот такой еще, сугубо практический вопрос. — Надолго ли закрылся этот путь, в данный момент? И стоит ли нам ждать еще «гостей с юга»?
— Смена. — Крикнул Дор’чин. — И я, стараясь не кряхтеть и не жаловаться, пошел на весла. — Вот удивительное дело. — Никаких часов у нашего капитана нету, однако он как-то умудряется довольно ровно отсчитывать время этих смен. Хотя конечно и кажется, что когда за веслами сидишь ты, время тянется намного дольше… А тут еще как назло, полный штиль, и даже паруса не поставишь, себе в подмогу.
…А еще вот интересно, — не догадаются ли аиотееки, коли их совсем уж прижмет, — сделать что-то вроде дамбы-моста, с одного берега на другой. …Ну хотя бы, в наиболее глубоких местах. Уж коли древние египтяне, смогли создать свои пирамиды, — то думаю на их фоне, подобный мостик не такое уж циклопическое сооружение.
Тут весь вопрос только в организации труда, и обеспечении продовольствием трудящихся. Однако, судя по рассказам Эуотоосика, о реалиях своей прошлой родины, — аиотееки на такой труд пока не способны. — Слишком уж разобщены внутренне. — И это наше единственное спасение на данный момент.
Нет, для внешнего мира, они сплошная скала. — Этакая непоколебимая каста, готовая покарать любого, кто осмелится затронуть ее интересы. Но вот внутри этой касты, — сплошные разборки, конкуренция, а то и войны.
Эуотоосик мне объяснял, но я понял довольно смутно. — Кажется скрепляет аиотеекский мир, какая-то жреческая прослойка. Ну и непомерная гордость аиотееков.
В первом варианте, напрашивается аналогия со средневековой Европой и Католической Церковью, — «крышующую» разные там баронства-королевства. Служащая третейским судьей, и навязывающая некие общие правила, в условиях, когда каждый отдельный властитель, считает себя независимым государем… Если конечно его не подомнет сосед.
А вот насчет гордости… — Если бы аиотеекам не было настолько «западло» прибегать к союзам с «низшими» народами, — возможно они бы уже давно разбрелись по своим маленьким тесным квартиркам, окончательно передравшись и перессорившись между собой. Но пока, собственная кастовая «инаковость» заставляет их держаться вместе против всего остального мира. И в связи с этим, очень интересно…
— Вижу! — Рявкнул с носа Мнау’гхо, — за остроглазие и удачливость, назначенный бессменным впередсмотрящим. — Вона там, чуток полевее…
— Ага… — Подхватил Дор’чин. — Вон пятнышко мелькает… А ну-ка, давайте поднажмем… И пусть вторая смена готовится, — пока не догоним, часто меняться будем.
Мы поднажали, и наш корабль существенно прибавил скорости… Конечно работать в таком темпе мы сможем недолго, но отдохнувшая смена, подхватит эстафету…
Спустя полчаса, я встал с гребной скамьи, не чувствую рук, зато хорошо ощущая побаливающую спину, — угнаться за молодыми, мне уже не так просто.
— Ну как там? — Спросил я, подходя к Мнау’гхо, и вглядываясь в морские просторы.
— Эвон… — Ткнул пальцем куда-то в горизонт мой старый приятель. — Тоже ходко идут.
— Догоняем? — Уточнил я.
— Вроде да… — Не очень уверенно ответил он.
Тон каким это было сказано, мне совсем не понравился. — Если остроглазый Мнау’гхо сомневается, то скорее всего догоняем мы беглецов не слишком-то уверенно. А значит гонка будет долгой и выматывающей.
Так оно и получилось. — Мы гнались за беглецами целый день. Уверен, — рано или поздно догнали бы. — У нас команда больше, мы чаще можем сажать за весла отдохнувших гребцов. Но тут вдруг подул ветерок с берега, и чужая лодка резко прибавила ходу.
— Это видать Отуупаак, — задумчиво глядя на мелькающее вдали пятнышко, — заметил Ясьяяак. — У него самая быстрая лодка в этих краях. А он самый опытный мореход… на этом берегу. Он тут каждую мель, и каждое течение знает, нам его трудно догнать будет.
— Догоним. — Уверенно ответил я. А суеверный, как и все моряки, Дор’чин бросил на нашего лоцмана недовольный взгляд, — с его точки зрения, подобные высказывания квалифицировались как злокозненное колдовство, и должны были наказываться по всей строгости первобытных законов.
Однако, несмотря на мою уверенность, — ночь застала нас все еще вдали от объекта нашей погони. И Ясьяяак, настоятельно порекомендовал нам, либо пристать к берегу и отдохнуть. Либо уйти подальше в море… и опять же отдохнуть. Потому как дескать, — дно тут очень непростое, и всегда можно нарваться на мель, а то и на риф.
Не слушать рекомендаций лоцмана, у нас не было никаких резонов. Так что мы ушли в море.
А утром, в обозримом пространстве, ничего кроме бесконечных волн и унылого берега, не наблюдалось.
До полудня мы гнали вперед, в каждую секунду ожидая что вот-вот, из-за горизонта появится парус или лодка… Но ничего подобного не было.
— Думаю, — задумчиво сказал мне Ясьяяак. — Отуупаак где-то к берегу пристал, и прячется… Он такие штуки любит выделывать.
— А ты хорошо его знаешь? — Уточнил я, поскольку вчера, падая с ног от усталости, как-то не успел осветить этот вопрос.
— Дык… — Как-то неуверенно ответил мне наш лоцман. И даже вроде как потупился… — Я за ним уже раза четыре гонялся, и… — Явно смущение нашего лоцмана, было вызвано не признанием в попытке пиратства, а в собственной неудачливости и неспособности догнать добычу.
— Конкурент? — Весело усмехнулся я.
— Чего? — Переспросил Ясьяяак, и пояснил. — Не, просто он похожие товары возит, вот я и хотел его побить, а груз себе забрать. — Моя же лодка больше, и людей у меня много. А Отуупаак, много людей с собой не берет. — Говорит, — без них быстрее плыть. Зато лодка у него какая-то очень особенная…
— Особенная? — Мысленно уже найдя местечко этому пресловутому Отуупааку, у себя на верфи, переспросил я. — Так что думаешь, — он на берегу сейчас прячется?
— Думаю да… Он так часто делает.
— А место подходящее знаешь?
— Парочку знаю, но Отуупаак, небось знает больше.
Мы немного посовещались, чуток поругались и поспорили. — Дор’чин предлагал нестись вперед что есть сил, догоняя вражью посудину. Но наши степняки-следопыты, на основе собственного опыта запутывания следов, склонялись к мысли, что и впрямь стоит поискать беглеца где-нибудь на берегу…
В общем, — до конца дня, мы неторопливо крались вдоль берега, проверяя каждую бухточку, или даже просто пляж, к которому можно подойти, и вытащить суденышко метров пятнадцать длиной, далеко на берег.
А ночью… Нет, наверное нам все-таки и правда сильно везет в этом путешествии. …Аж даже как-то неуютно становится, при мысли что будет, когда маятник везения качнется в другую сторону.
Но так или иначе, а зоркие глаза… на сей раз Нит’као, смогли уловить как лунную дорожку, пересекла какая-то нехарактерная тень.
Опытный Нит’као, не стал оповещать об этом весь мир громкими воплями, а тихонечко разбудил Лга’нхи, меня, и Дор’чина…
Спустя несколько минут, наш кораблик тихонько отошел от берега, и осторожно прощупывая дно перед собой, двинулся на восток…
А вот дальше… не знаю, дальнейшим успехом, мы наверное обязаны чутью Дор’чина, который сумел вывести нас в полной темноте на вражий корабль, зайдя к нему со стороны моря, и прижимая к берегу.
На последних сотне-другой метров, нас засекли по скрипу и плеску весел. Но было уже поздно. Разозленные долгой погоней наши ребята так налегли на весла, что «Морской Гусь» едва ли не летел над водой.
А дальше, как обычно проблемы создал я, своими требованиями взять по возможности пленников живьем.
Пресловутый Отуупаак, еще попытался схитрить, выведя наш корабль на мель, но стоявший на носу Ясьяяак, вовремя выкрикнул предупреждение, а Дор’чин заложив крутой вираж, просто смял вражеской суденышко, бортом нашего корабля.
И все что нам осталось после этого, — это выловить бултыхающихся в воде матросиков, да прибрежник Ваб’ик, нырнул за пошедшим ко дну под тяжестью доспехов аиотееком, и выволок его на поверхность.
Далее, пришлось идти метров двадцать по мели до берега, волоча за собой оба судна. А потом нагло ограбив реквизированный кораблик, использовать его запасы дров, для разведения большого костра.
