Позиция у меня была не самая лучшая, опытный и хладнокровный стрелок мог бы спокойно расстрелять меня на фоне забора и пришпилить пулями к доскам. Но нет, никого не было.
Я осторожно пересек ручей по мостику и подошёл к распростертому в траве телу. Осторожно пихнул ногой.
— Эй, ты жив? Где второй бандит?
В ответ сначала слышались только хриплое отрывистое дыхание. Потом раненый мной человек с ненавистью прошептал в темноте:
— Не взяли вы Шнурка, волки позорные. Он ушел и будет дальше пить-гулять. А вы сдохните все скоро, это я вам обещаю. Город наш будет, а вы все умрете.
Я не стал спорить с раненым. Отобрал у него пистолет, и заметил:
— Ну пока что, это у тебя есть все шансы сдохнуть, урод. Куда побежал Шнурок?
Раненый не ответил и задышал быстрее, потом застонал. К тому времени, когда подбежали остальные милиционеры, он уже скончался.
Глава 6. Задержание
— Ну, что с ним? — спросил один из оперативников, подойдя к телу бандита. — Выжил или готов?
Ну, тут и так все было понятно. Вопрос больше риторический. Человек лежит в траве, в теле несколько ран, кровь вытекла на землю, он не двигается и смотрит в пасмурное темное небо неподвижным взглядом. Тут и так понятно, что он не лежит и не отдыхает возле ручья.
— Готов, — пробормотал я. — Этот готов.
Подбежали и другие милиционеры, белея в темноте светлыми гимнастерками. Посмотрели на распростертое тело, убедились, что погиб. Один из них подошел ко мне, посмотрел снизу вверх. Росточком он был совсем маленький.
— А ты крут, однако, Лом. Против лома нет приема? Всю работу за нас проделал. Скольких ты сегодня завалил за вечер? Двоих или троих? Помнишь или нет?
Я и сам уже не помнил. Кажется, троих. Ах нет, вместе с вот этим вот — уже четверо.
Я посмотрел милиционеру в маленькие, но внимательные глаза. Кажется, он пытался понять, не псих ли я какой-нибудь, похожий на бешеного пса, который может сорваться с поводка и начнет кусать всех подряд. Наверное, с такой опаской всегда просматриваются ко всем здоровякам.
— Четверых, — со вздохом ответил я и проверил пистолет. Сначала вальтер. Перезарядил, сунул за пояс, потом достал ПМ. Все это время милиционер стоял рядом, наблюдал за мной. — Трое возле закусочной. Один здесь.
— Ух ты, а что это у тебя за дуло такое? — заинтересовался милиционер. Глазки его зажглись огнем, как у кота, который увидел жирную мышь. — Никогда не видел. Заграничная штучка? Трофейный? Дашь посмотреть?
Вот проклятье. Я опять забылся. Надо же было так лохануться. Зачем светить этим стволом повсюду?
— На, погляди, — ничего не поделаешь, пришлось протянуть оружие любопытное коллеге. — Тебя как зовут-то? А то ты меня знаешь, а я тебя нет.
— Лёша, — ответил милиционер. — Лёша Кислицын. Я из смежного отдела, мы часто с вашими на волков ходим на охоту. Ты смотри-ка, вещь! Какой боезапас?
— Восемь патронов, — ответил я. — Осторожней, сейчас обойма выпадет. Он заряжен, смотри, не дергай крючок.
— Не боись, мы люди бывалые, — Кислицын с неохотой вернул пистолет. — А ты где служил? Воевал же?
Я сначала по запарке чуть было не ответил, что ездил в горячие командировки на Кавказ и на Ближний Восток, всякое бывало, а потом оппомнился.
— Эмм, я разведчиком был, — вспомнил я редкие и скупые дедовские рассказы из далёкого детства. Особо много он ничего не расаказывал, но на 9 мая, помнится, иногда его прорывало. Он, кстати, тоже был сильный, как и я, однажды на спор поднял коня на плечи. Это я помню со слов бабушки. Характером был добродушный, частенько ходил на борьбу, наблюдал за фигурным катанием. А где он служил, это я помнил из семейных архивов. — Разведка шестого гвардейского стрелкового полка девятнадцатой гвардейской стрелковой дивизии.
Кислицын посмотрел на меня уважительно.
— А, разведка! Тогда понятно, как ты к ним подкрался так незаметно. Что же ты раньше не сказал? Полная грудь орденов, наверное?
Я промолчал, потому что разговор давно уже зашел в опасную плоскость. Кислыцын вздохнул и едва дотянувшись, похлопал меня по плечу кончиками пальцев.
— Ладно, отдыхай, герой. Ты сегодня отлично себя показал. Я все в рапорте отмечу. Если бы не ты, они бы все разбежались.
— Кстати, а где Молчанов? — спросил я и огляделся. — Не хочет бегать дядя Коля? Около закусочной остался?
— А ты не знал разве? — спросил Кислицын. — Ранили его же, тяжело. Не знаю, выживет ли, бедолага…
Вот тебе и дела. Я оставил коллег разбираться с телом погибшего бандита, а сам торопливо отправился назад. Впрочем, когда я подошел, оказалось, что Молчанова давно уже увезли в больницу.
— Он получил тяжёлое ранение в грудь, — со вздохом сообщил один из смежников. — И еще в плечо. В самом начале перестрелки. Много крови потерял. Неизвестно, как он. Состояние тяжёлое.
Я узнал адрес больницы, но первым делом решил заехать в отделение. Может, Юшков тоже захочет навестить раненого коллегу. Меня подбросили до райотдела, и там я обнаружил Юшкова, болтающего с телефонисткой в дежурке.
— О, поглядите, кто к нам приехал! — провозгласил он, едва заметив меня. — Это же наш герой. В один день столько подвигов совершил, почище любого Геракла. Меня спас от смерти, женщине карточки вернул, тоже спас от голодной смерти. Всю банду Шнурка перебил. Да ты у нас былинный герой, настоящий Илья Муромец. Всех супостатов одним махом побивахом.
Телефонистка, тоже молоденькая и задорная, с любопытством глядела на меня. Волосы у нее были заплетены в тугие косички, синие глаза горели смешливым огнем.
— А что же наш богатырь, женат или нет? — спросила она. — Или подруга уже есть? Если нет, то я забираю такого молодца. С руками и ногами. Упакуйте пожалуйста.
— Экая ты быстрая, Натаха, — Юра осуждающе покачал головой. — Ты что же, не видишь, что ли, наш Саша степенный и совокупный молодой человек? Ему надо все постепенно и потихоньку. Не торопись, куда ты коней гонишь?
— Ну, а чего медлить-то? — Наташа продолжала с любопытством осматривать меня и я заметил, что она глянула мне вниз, в сторону паха и чуть порозовела. Наверное, подумала о неприличном. — Сейчас время такое, видишь приличного парня, надо сразу брать. А то другие уведут.
— Ох и шустрая ты, Натаха, — Юшков взял меня за локоть и потащил наверх в кабинет. — Ладно, ты с ним потом еще увидишься, заберешь с собой, а пока что нам работать надо.
На лестнице он спросил меня:
— Ну что там дядя Коля, есть сведения?
Я покачал головой.
— Сам только недавно узнал. Ты поедешь к нему? Возьми меня с собой.
Юшков кивнул. Мы вошли в кабинет. Юшков включил свет, потому что кроме тут никого не было.
— Конечно, возьму. Вот только сначала мы должны съездить и опросить цыган. Это как раз по дороге в больницу. Их надо поймать скорее, а то разбегутся.
Я посмотрел на него с удивлением. Честно говоря, все, что я хотел в данный момент, так это завалиться спать и не просыпаться трое суток подряд.
— Какие, к дьяволу, цыгане? — спросил я. — Это еще зачем?
— Священника помнишь, отца Алексея? — напомнил Юшков и похлопал себя по карманам. — Черт, сигареты закончились. Ты не куришь? Почему ты не куришь? Мало того, что ты странный и подозрительный тип, так еще и не куришь. За одно это уже тебя надо задержать.
— А что священник? — спросил я. — Ты хочешь сказать, его цыгане ограбили? Откуда узнал?
Юшков нашел сигарету в ящике стола и закурил.
— Оперативные данные. Мои агенты прошерстили город и узнали. Идеологический отдел ЦК города с Рожков живым не слезает, с ножом у горла стоит. Вынь да положь преступников. Поэтому надо поскорее их взять и тащить сюда. Колоть на месте, пока горяченькие. И ты мне нужен, чтобы…
Дверь раскрылась, в кабинет ввалилась куча народу. Впереди тот самый Рожков, начальник всего отделения, шеф Огородникова. За ним еще человек пять милиционеров, а еще Гущин и Кислицын. У Гущина лицо совершенно безразличное, а у Кислицына — озадаченное.
