Воодушевленные первыми легкими победами, одержанными благодаря негаторам и внезапности, вооруженные люди и нелюди бросались в опрометчивые атаки, вступали в перестрелки и рукопашные схватки — и гибли от темного колдовства. Мы с ордынскими не могли прикрыть всех, точно так же как и ограниченный радиус действия полицейских артефактов не мог обеспечить защитой каждого из отрядов Щербатого и Евгеньича. Я даже подумал, что несколько групп из наиболее опытных и экипированных бойцов действовали бы более эффективно, но после того, как один из двух негаторов Щербатого был продавлен совместными усилиями дюжины темных, и лопнул, взорвавшись тысячей осколков и искалечив пару десятков снага — бросил судить о войнах Тверди земными мерками.
После часа боев темных осталось около двадцати, они отступили на фабрику альтернативного протеина, недалеко от клиники Финардила и той самой «бабы с цыцками». Евгеньич, весь в пыли, грязи и, почему-то — в паутине, отплевываясь, и выковыривая мусор из бороды, подошел ко мне и сказал:
— Умыли нас кровью, гады… Но мы тринадцать сукиных детей выкурили и прикончили. Я стрелков расставил по крышам, лупят по окнам фабрики, если хоть занавеска шевельнется. А у вас что?
— В первом бою десять прижучили, потом народ раздухарился, начали лезть на рожон… Погибших и раненых много, сейчас в клинике ими занимаются. Горазды они драться, эти темные, а? Но молодые все, неопытные! Кидались на нас чуть ли не по одиночке, вот и дохли… А если б сразу, одним кулаком…
— Я думаю, Бабай, ты сам не представляешь, насколько прав. Тут одна молодежь. Слабосилки, пустоцветы. Ни одного настоящего мага! Вот, смотри, — Евгеньич открыл ладонь и продемонстрировал два колечка из какого-то странного черного материала, с невзрачными камешками. — Вот тебе и плети. У меня есть один парень — Шмель, тоже пустоцвет, но магию чует. Говорит — без этих цацек ни черта бы у них не вышло. Черный туман — это их максимум. А черный туман что? Пшик! Страху нагнать, с толку сбить… Еще и за ссыльных их выдали, смекаешь? Если бы Ермоловы хотели взяться за Маяк всерьез — они прислали бы парочку своих боевых магов, и тогда мы бы все тут жидко обосрались. Ладно, ладно, у тебя и девчонок твоих может что бы и вышло, но…
— И я бы тоже жидко обосрался, — кивнул я. — Что уж тут скрывать.
Роксана, например, в свое время скрутила меня в бараний рог и ляпнула о рубероид, ничего не спрашивая. Ну да, тогда еще я не делал антимагические татуировки, но, лопнувший артефактный негатор показал, к чему может привести самонадеянность в противостоянии с чародеями. Да и Роксана не была боевым магом, она на медэвакуации специализировалась. И на разбивании мужских сердец — тоже. Интересно — как-то там поживает Петенька Розен? Взяла она его в оборот или еще нет?
Подошел Щербатый, вместе с какой-то тетенькой в грязном брючном розовом костюме, претендовавшем когда-то на стиль и качество. Тетенька тоже когда-то претендовала на стиль и качество: на голове ее виднелись следы пышной прически, на лице — макияжа и пирсинга, на руках — ногтевых имплантов, модных в этом сезоне. Важная женщина, должно быть. Была. Каких-то два-три часа назад.
— Это-нах Вера Павловна-ять, владелица фабрики-врот, — сказал Щербатый. — Она хочет что-то попросить.
Мы выжидательно уставились на Веру Павловну. Тетенька помолчала какое-то время, а потом сказала:
— Можно я убью хотя бы одного из них?
Однако, заявочки! Не совсем то, что ожидаешь услышать от респектабельной бизнес-вумен.
— Идея в общем-то понятная, — сказал Евгеньич. — Но хотелось бы подробностей. Не в смысле способа умерщвления врагов, а в смысле причин такой просьбы.
— У меня девочки работали, — Вера Павловна покачалась с носков на отлетевшие каблуки и обратно. — Хорошие девочки, молоденькие. Я их в земском интернате под Псковом забрала, год назад, сразу после выпуска. Как дочки мне были. Общежитие я им сделала тут же, около фабрики. Ремонт, электричество, водопровод. Зарплата нормальная. Я ведь сама интернатская, хотела, чтоб… А темные с ними… Там главный у них, старый такой — очень страшный, вытворял ужасы…
Вдруг она зарыдала. Твою-то мать, ну что за дрянь-то такая?Определенно — Тьма это не моя тема. И не урукская, скорее всего, хоть мы и зовемся черными. «Вытворять» — это не наш метод. Дать дубиной по голове и утащить — это может быть, но прям чтоб «вытворять»… Евгеньич в это время приобнял Веру Павловну за плечи, женщина плакала взахлеб, не могла остановиться.
— Негатор у кого-то остался? — мрачно поинтересовался я.
Щербатый извлек из недр своих штанов нечто округлое и блестящее, похожее на снитч из Гарри Поттера. Евгеньич отстранился от плачущей фабрикантки и вынул из разгрузки еще один золотой шарик.
— Надо? — ушлый тип, еще две штуки-то где-то заныкал!
— Давай, — я поймал их, один за другим, и сунул в карманы кофты. — Эй, друг Хурджин! Нужна твоя помощь!
— Ты чего задумал? — поднял бровь бородатый сталкерюга.
— Урукский метод воспитания, — мрачно усмехнулся я. — Действует безотказно.
* * *
Прижатые огнем из стрелкового оружия и ручной мортиры Щербатого, темные и носу не казали из фабрики. Мы с троллем перебежали небольшую забетонированную площадку перед воротами в погрузочный цех. Из-под пластинчатых рулонных ворот клубился черный дым. Синяя шкура Хурджина покрылась пупырышками, он ежился. Еще бы ему не ежиться — с какого-то хрена я затупил и забыл про то, что атомарная татау у тролля выцвела — точно так же, как и все остальные! Магия его могла плющить в полном объеме. Как это вообще работало, почему у того же Хуеморгена татау держалась, а у тролля или Лаврика — нет? От чего это зависело?
Версия у меня имелась, но какая-то довольно идиотская, так что я не торопился брать ее за аксиому. Тем более — времени думать не было.
—…Месть беспощадная всем супостатам!
Всем паразитам трудящихся масс!.. - рычал я сквозь зубы, настропаляя себя, пока Хурджин подобно домкрату поднимал ворота одной лишь силой своих мускулов.
Мышцы великана-тролля бугрились, вены вздулись, тяжелая металлическая конструкция сантиметр за сантиметром поднималась вверх. Вокруг разверзся ад: наши, проспектовские в пару сотен стволов принялись гасить по окнам и всем остальным отверстиям фабрики, отвлекая внимание. Едва расстояние между кромкой ворот и бетонным полом оказалось достаточным, я принял упор лежа и покатился колбаской внутрь, нежно прижимая к себе кард.
Темные не были идиотами, они засекли попытку проникновения и всемером ждали меня тут же, на металлическом настиле-возвышении в противоположном конце цеха. Их главный — седовласый, похожий на птицу мужчина с горящим взором — тоже был тут.
— Убейте его! — закричал седой и ткнул в меня пальцем, как будто в этом была какая-то необходимость.
— У него негатор! — истерично выкрикнула какая-то деваха в черном плаще, вся истыканная пирсингом как новогодняя елка — игрушками.
— Грузим! — команда последовала незамедлительно, и я почувствовал, как один из драгоценных артефактов стал жечь мне карман, нагреваясь.
Эти суки и подумать не могли, что у меня их два! И уж точно не ожидали, что я в перекате умудрюсь выхватить почти добитый негатор из кармана и швырнуть — прямо в лоб седому падле! Швыряться ультраредкими артефактами ценой, наверное, со всю эту фабрику? А почему бы и нет, это ведь не мой негатор! Полиция спонсирует!
Глаза седого и всех его клевретов с максимальным недоумением следили за полетом диковинного снитча, но напряженные выражения их лиц говорили о том, что моментально прекратить «грузить» темные не могли. Седой успел отдернуть свою голову, и в рожу ему шарик не попал… Но легче от этого выродку не стало: артефакт лопнул за спиной главы налетчиков, и башка его тоже лопнула, получив самую большую порцию золотых осколков.
Остальным тоже пришлось несладко, особенно после того, как я добрался до них с кардом, и стало очевидно, что одного выведенного из строя негатора недостаточно, чтобы предотвратить их скорую и зверскую гибель. Я разрубил на четвертинки двоих, прежде чем остальные поняли, что темные плети не причиняют мне вреда, и, подпустив туману, попытались скрыться внутри здания.
