— И что ты предлагаешь? — Леру все еще достаточно туго соображал.
— Отправь ему телеграмму. В статье упоминается его место работы, можно отправить прямо на кафедру, уверен там передадут, — Франсуа пожал плечами. — Никто ничего не гарантирует, но…
— Но и хуже точно не будет, — закончил вместо товарища Жан-Батист.
Телеграмму в Санкт-Петербург Леру отправил в тот же день, а сам принялся улаживать накопившиеся за время его нетрудоспособности дела. Благо предыдущий заказ он недавно закончил, новый еще не брал, а, значит, имел некоторое количество свободного времени и средств. С последним немного помогли родственники и друзья, случай при всей своей банальности был все же незаурядным, не каждый день бешенные собаки кусают маленьких детей.
Ответ из далекой России — Леру, если говорить совсем честно, ни на что особо не надеялся, кто он такой, чтобы ему помогать, тем более война закончилась не так давно и еще не стерлась из людской памяти, во Франции, например, русских до сих пор не слишком жаловали, почему по ту сторону границы отношение должно быть другим, было решительно непонятно — пришел буквально через четыре дня. Содержал он всего четыре слова: «Приезжайте как можно быстрее».
Еще через несколько дней был куплен билет на поезд Париж-Руан — это была вообще одна из первых железнодорожных веток построенных во Франции, оттуда по дороге Жан-Батист с сыном добрались до Гавра, являвшегося главными морскими воротами на севере страны.
Дальше покупка билетов — сколько это стоило, лучше даже не вспоминать — на грузопассажирский пакетбот, идущий через Северное море, Датские проливы и Балтику в далекий Санкт-Петербург. Вернее «Петроград», впрочем, тонкостями нейминга русских городов француз совершенно точно не заморачивался.
Была идея сначала ехать на поезде напрямую, однако от нее пришлось отказаться. Во Франции железку в восточном направлении пока дотянули только до Лилля, а русская колея начиналась в районе Магдебурга. Расстояние в шесть сотен километров — а по дорогам в полтора раза больше — на междугородних дилижансах — это как минимум две недели и то если повезет с расписаниями, а скорее — все три. Леру решил для себя, что морской транспорт в данном случае будет надежнее.
Маленький Альфред от всего происходящего был просто в восторге. Ему естественно обстоятельства и причины, вынудившие их отправиться в путешествие, не рассказывали, чувствовал себя мальчик отлично, никаких симптомов болезни заметно еще не было, поэтому с точки зрения ребенка все вокруг представлялось просто интереснейшим приключением. И даже то, что мальчик при путешествии через неспокойные северные воды все две недели страдал от морской болезни никак на его настроение не повлияло. Как же, никто из его друзей дальше окраин Парижа не бывал, а поездка на другой конец города уже считалась за вполне приличное путешествие. А тут и поезд, и дилижанс, и парусник, да на целый, считай, месяц — феерия.
И только отец маленького Альфреда с каждым днем по мере приближения к русской столице все сильнее мрачнел. Все, что зависело от него, он, можно сказать, выполнил, а дальше… Все в руке Бога — Леру непроизвольно перекрестился, хоть и не был никогда особо верующим человеком — и русских врачей. А ну как не сработает их лекарство, как дальше то жить?
Петроград встречал гостей из Франции привычной портовой суетой. Порты всех стран на всех континентах, они между собой изрядно схожи — те же запахи, звуки, постоянно шныряющие туда сюда странного вида личности, горы разнокалиберных тюков и ящиков в полнейшем, на первый взгляд, беспорядке громоздящиеся тут и там.
Встречу им оказали воистину королевскую. Ну по меркам никогда с особой роскошью не сталкивавшегося Леру, конечно. Встретили прямо в порту, погрузили в экипаж, отвезли на специально снятую для отца и сына квартиру в самом центре Петербурга.
— Поживите пока несколько дней, отдохните, — на чистейшем французском обратился к Жану-Батисту встречающий. — Вакцинация от бешенства как и любая другая — это большая нагрузка на организм, лучше не рисковать. Усталость от двухнедельного плавания по морю может помешать… Смазать картину, результат будет не релевантным.
Леру конечно немного покоробило такое к ним отношение — люди все же, а не подопытные мыши, — однако подумав немного он был вынужден признать, у русских в этом деле свой интерес. В конце концов они лекарство придумывали не для того чтобы конкретного мальчика — пусть даже именно для одного каменщика из Париже это было важнее всего в жизни — вылечить, а чтобы помочь в будущем вообще всем нуждающимся. Да и денег за лечение никто с французов брать не собирался, чего еще он вообще мог ожидать от этой поездки.
Сам Петроград вызвал у француза — старшего, младший все так же был в восторге от всего происходящего — смешанные чувства. С одной стороны — это был один из крупнейших городов Европы и мира. Почти миллион человек населения — примерно как тот же Париж — величественные дворцы, соборы, мосты… Поразило асфальтовое покрытие центральных улиц и электрическое освещение, такого в столице Франции не было и близко.
С другой — чувствовалась некоторая висящая над городом тревожность. Как рассказали французу чуть позже местные — сам он естественно не сильно интересовался новостями из России, своих забот имелось предостаточно — там на юге во всю подходила к концу стройка новой столицы. В Николаев, город на берегу черного моря, потихоньку начали переезжать некоторые вельможи, переносились кое-какие второстепенные государственные службы и в целом чувствовалось вокруг какое-то странное «чемоданное» настроение. Никто точно не знал, что станет с городом Петра, после того как он перестанет быть имперской столицей.
Такая миграция и ожидание перемен резко обвалили стоимость недвижимости в городе, что с другой стороны привлекло сюда менее обеспеченные слои населения и позволило гораздо более вольготно чувствовать себя местной буржуазии. Тем более, что после переноса столицы Санкт-Петербургу император обещал даровать права местного самоуправления — подобно тем, что уже почти два десятилетия имела Москва и еще два десятка других самых крупных городов страны — и в городе во всю шла предвыборная агитация за будущих членов Городской Думы. Под предводительством назначенного сверху городничего, конечно, но все же.
Тем не менее, несмотря на заметные перемены в жизни города, порядок — которого так порой не хватало Парижу, если говорить честно — тут чувствовался отчетливо. Чистые мостовые, с которых конские «яблоки» убирали едва ли не быстрее, чем те появлялись, драились буквально щетками. Фасады домов выглядели опрятными, не были заметно грязи или каких-то нечистот, повсеместно зеленели клумбы а парки встречались чуть ли не на каждом шагу. В общем, за городом следили, во всяком случае в центре, вероятно на окраинах пока еще столицы все было совсем не так благостно, но там француз совсем не торопился побывать.
— Ну что, как вам наш город? — Кабинет, куда пригласили Леру с сыном для проведения вакцинации выглядел непривычно. Француз во время войны успел побывать у собственных эскулапов и привык, что в больнице достаточно грязно и плохо пахнет. Нет, конечно, сравнивать дивизионный госпиталь, где хирурги в основном занимаются ампутациями и другой кровавой работой, с целым медицинским институтом было не совсем справедливо, но вот эти белые врачебные халаты, колпаки на головах, маски — выглядели удивительно. Да и запах… Пахло не кровью, гноем и человеческими экскрементами, а чистотой и спиртом.
— Очень интересно, — кивнул Жан-Бастист. Его немного смущало наличие в кабинете аж десяти врачей, да еще и светописатлеь с камерой зачем-то в коридоре свое оборудование расставил. В отличии от России светопись во Франции была еще достаточно редкой и дорогой игрушкой, и сам Леру снимался только один раз после того как ему орден за ранение от императорских щедрот выдали. — А для проведения процедуры действительно нужно столько человек? Я думал там делов-то на пять минут.
