— Я успел? Когда штурм? — парень радостно потёр ладони о друг дружку, словно готовясь к хорошей драке. Этот простой жест вызвал всеобщие улыбки у рыцарей, поскольку такое поведение было для них понятно. Если человек только ступил на землю после длительного морского перехода и уже хочет подраться, значит он точно свой.
— Тут такое дело Витале, — Энрико покачал головой, — у нас пока ещё мир.
— А они, что? Уже расплатились со всеми долгами? — изумился тот.
Этот вопрос вызвал скептические переглядывания войска.
— Едем в лагерь, мы посвятим вашего сына в происходящие события. Только умоляю вас, сеньор Витале, не пытайтесь захватить город в одиночку, ещё не время, — в шутку бросил Бонифаций, чтобы разрядить обстановку.
— Скоро прибудет моё войско, тогда я и хотел приступить, — удивился тот, не моргнув и глазом.
— Войско? — лица у многих при этих словах вытянулись.
— Ну да, тысяча всадников и тысяч двадцать-тридцать наёмников, — кивнул тот, как будто говорил об обыденных вещах, — сеньор Бароцци должен будет вскоре подойти вслед за мной, так что точная численность собранного им войска мне пока неизвестна.
Маркграф перевёл взгляд на старого герцога. Самих крестоносцев было двадцать тысяч, не считая разумеется слуг и оруженосцев, но прибытие ещё такого же количества людей, но подчинённых только одному человеку, вносило новые корректировки в текущие расклады и были они не в пользу рыцарей.
— Думаю, нам нужно перекусить и поговорить, — успокаивающе поднял руку Энрико Дандоло.
Глава 7
С прибытием Венецианца, лагерь буквально закипел. Его пять сотен стали разбивать и обустраивать собственное место, превращая его в небольшую хорошо укреплённую крепость, вызывая у всех рыцарей удивление происходящим. Вскоре из округи, к нему потянулись обозы с припасами, вызывая этим ещё большее изумление. Поскольку местные лорды отказались помогать крестоносцам, а от императоров припасы приходилось вытягивать едва ли не силой, Венецианцу же почему-то моментально были предоставлены продукты и снаряжение. Позже выяснилось, что он оказывается платил свои деньги за них! Неслыханное дело для войска, находящегося на условно враждебной территории.
Но ещё более удивительные вещи произошли, когда через неделю после его прибытия, разведчики принесли вести, что к лагерю крестоносцев двигается огромное войско. Разлетевшаяся тревога, встревожившая всех, вскоре улеглась, когда оказалось, что это подошло то самое войско Венецианца, о котором он говорил ранее. Почти сразу после его прибытия и обустройства, наёмники отправились копать ямы вдоль и поперёк к городу, вызывая общее непонимание происходящим. Больше всего этому не обрадовались стражи на стенах, которые с хмурыми выражениями на лицах смотрели, как к стенам подбираются зигзагообразные подкопы. Не зная, что это и для чего, они понимали, что ничем хорошим это для города не является и вскоре их домыслы получили подтверждение. Слухи о захвате Польши в Константинополе имелись, вместе с обустроившейся здесь частью выжившей шляхты, которая осела в городе и сейчас рассказывала любому желающему, что произойдёт дальше, когда землекопы Венецианца подойдут вплотную к внешней стороне стен.
Весть об этом отправилась обоим императорам, которые засели с аристократами, думая, что делать дальше. Правда за городом вскоре появился ещё один лагерь, ускоривший череду несчастливых происшествий, сломивших дух защитников обречённого города.
***
Ужинали мы в узком круге. Со стороны маркграфа были графы Тибо Шампанский, его зять Балдуин Фландрский, Луи Блуаский, Гуго де Сен-Поль и Симон де Монфор, со стороны венецианцев: отец, я, сеньор Бароцци, мой старший брат Ренье, а также ещё два главы рода, состоящих в союзе с Дандоло.
Сначала насыщались молча, затем, выгнав оруженосцев, речь пошла о серьёзных вещах.
— Витале, останови свою активность, — обратился ко мне отец, выпивая вино, — ты пугаешь греков.
— Мы же вроде как собираемся захватить город? — не понял я, — я просто подготавливаю всё, чтобы потом не тратить на это время.
— Да, только польские беглецы про тебя таких небылиц рассказали императорам, что наши люди в городе говорят, что те раздумывают вступить с нами в переговоры, — покачал куриной ногой в воздухе, маркграф Монферратский.
— Так это же хорошо? — не понял я, — потребуете с них для начала обещанных денег. Вы сами сказали, что только по этой причине не хотите отдавать приказ на штурм.
— Они предлагают мирные переговоры сеньор Витале, — обратился ко мне граф, сидящий рядом с Бонифацием, — нам не нужны мирные переговоры.
— Хм, — я задумался, — а как же защита города до последней капли крови? Как же патриотический дух и недопустим врага в святая святых? Зачем им самим нужны мирные переговоры?
Все рыцари, скептически на меня посмотрели.
— Византия в жутчайшем кризисе власти Витале, — за всех ответил Энрико, — ни один местный лорд не прибыл помочь нынешним императорам. Старый же, прихватив казну, сбежал.
— То есть вы не хотите, чтобы я так активно готовился к штурму, чтобы они не обдристали свои штанишки раньше времени и не сдали нам сами город? — понял я смысл их просьбы.
— Если говорить грубо, то да, — кивнул Бонифаций, — нам нужен штурм и разграбление города.
— Хорошо, — согласился я, — я вас понял.
***
9 января 1204 года от Р.Х., окрестности Константинополя
— Эльбек-ага, — я удивлённо приветствовал старого знакомого, который с хитрой ухмылкой подъехал к нам, в сопровождении ещё шести таких же старых кочевников. Троих я знал, а вот трое других были мне незнакомы.
— Какими судьбами?
Войско поднялось по тревоге, когда мои патрули лёгкой конницы столкнулись с передовым отрядом неизвестного огромного войска. Все порядком струхнули, но, когда те озвучили имя человека, с которым они бы хотели поговорить, все взгляды присутствующих в шатре рыцарей-крестоносцев перевелись на меня. Тогда мне пришлось пробормотать извинения и отправиться выяснять, кто там прибыл по мою душу.
— Провидением Великого Тенгри, Витале-бей, — улыбнулся тот, показывая часть гнилых зубов во рту, — по Степи прокатилась удивительная новость, услышав которую, мы решили проверить её.
— И для этого пригласили с собой ещё и своих друзей? — я показал нагайкой на огромное войско кыпчаков, которое обустраивалось на холме, за спинами старейшин.
Старик рассмеялся от моей шутки.
— Прошлый поход очень сильно усилил наш род Витале-бей, — с улыбкой продолжил он разговор, — мы решили, вдруг наша помощь тебе понадобится снова.
— На прежних условиях? — с усмешкой поинтересовался я.
— Витале-бей! Тогда нас было не больше пятнадцати тысяч! — моментально возмутился он, — сейчас нас больше тридцати! Наша доля должна быть больше! Много раз больше!
— Хм, это надо обсудить с другими предводителями похода Эльбек-ага, — я почесал подбородок концом нагайки, — обустраивайте пока лагерь, я скоро приеду в гости.
— Будем ждать, — старик склонил голову, затем залихватски свистнул и повернувшись, поехал обратно к своему роду, а остальные спутники, не проронившие во время нашего разговора и слова, отправились за ним следом.
— Отец будет недоволен, — я повернулся к сопровождавшему меня Пьетро.
— Более чем, — хмыкнул тот в ответ, показывая рукой на горизонт, сплошь покрытый лошадьми и разворачивающимися юртами половцев, — мои двадцать тысяч внесли весьма солидный перевес в вашу пользу, а тридцать тысяч конных лучников, делают из вас очень серьёзную силу, не говоря уже о том, о чём вас просили лидеры похода, пару недель назад.
— Отец точно будет недоволен, — повторил я, качая головой.
