пригласит из чувства комсомольской солидарности? Тьфу, блин! Размечтался, Дон Хуан шестнадцатилетний.
— Ладно! — спокойно, не вставая со стула, начал объяснять я, — извините, погорячился! Может дадите возможность исправиться?
— Валяй! — тут же отозвался Собкин, занимая ближайший стул, — товарищи, рассаживаемся на свободные места. Сейчас нам лекцию читать будут, на тему — как не выполнить приказ ЦК ВЛКСМ.
Народ проникся и, под надзором начальства, стал рассаживаться за столы. Вот, что мне нравится в людях этого времени, так это вера в приказ. Сказали тебе молчать, значит будут молчать. Сказали сесть за стол, сядут и будут ждать продолжения.
— Товарищи! — начал я, вспоминая всё о правилах риторики, — сразу хочу сказать, что произошло непонимание ситуации в общем. Сейчас всё объясню. А то меня тут, чуть ли не во враги записали.
Небольшой шум в комнате, резко пресек лейтенант Собкин. Немного приподнявшись над стулом, он погрозил кому-то кулаком. Когда тишина восстановилась, я продолжил:
— Так вот! Я сидел и читал газеты, когда меня попросили рассказать, что я думаю о джазе. Правильно Екатерина!
Девушка прямо с места громко затараторила:
— Да! Так и было. У них там забавный случай произошёл в детском доме. Они все поклялись слушать джаз на зло фашистам. Представляете! А перед этим…
— Достаточно Катерина! — я постарался сказать, как можно более мягко, но получилось так, как получилось, — это отдельная тема. Сейчас же о этом распоряжении.
Пришлось поискать на столе эту выписку. Когда нашёл, то сразу спросил у присутствующих:
— Вы сами читали эту справку или только на словах знаете?
Мнение в коллективе разделились. Кто-то кричал с места, что конечно же внимательно читал, а кто-то, что использовал конспект. Меня это полностью устроило и я продолжил:
— Всё вы здесь люди военные. Знаете, что такое приказ и чем он отличается от просьбы. Правильно?
Всё со мной согласились. А некоторые, даже, захлопали в ладоши. За каким надом, они это сделали — я не знаю. Впрочем, успокоились они так же быстро, как и начали.
— Тогда я задам ещё один вопрос. Где-нибудь, в тексте, вы видите слова: приказ, приказываю, приступить к исполнению или что-то подобное?
Народ, резко подхватился, начал шуршать бумажками. Некоторые, особо исполнительные, бросились к столу с газетами и стали, что-то там искать. Самые неподготовленные куда-то выбежали.
Я уселся на стул поудобнее. Закинул ногу за ногу и стал наблюдать за происходящим. А что? Вполне нормальная рабочая обстановка. Кто был на планёрке в крупной строительной компании, особенно в конце месяца, тот посмотрит на происходящее как на детский праздник. Всё мирно и культурно. Все стараются поучаствовать с полной отдачей и никто не прячется за спинами других. И хотя, с самого начала, собрание было комсомольским, то что здесь присутствуют коммунисты или кандидаты в партию никого не удивляет. Да-с. Чувствую себя Воландом в Московском варьете, когда он рассматривал людей в зрительном зале.
В комнате всё чаще звучали возгласы, о том, что я прав. В справке не было ни одного слова похожего на приказ.
Пришлось привлечь к себе внимание, простым способом — похлопать в ладоши. Когда все более менее успокоились, я задал вопрос:
— Мне продолжать? Или все уже сами догадались?
— Продолжай! Что посоветуешь? Молодец! Так держать! — раздались выкрики со всех сторон.
Екатерина подбежала и пожала мне руку. Потом начала быстро говорить:
— Ты молодец! Как всё хорошо объяснил. У вас в детдоме все комсомольцы такие? Надо организовать встречу с вашими воспитанниками. У вас наверное очень хорошие воспитатели?..
— Спасибо Катя, — мне пришлось прервать этот поток слов и чуть-чуть отодвинуть девушку в сторону, — я продолжу, а то люди ждут.
— Да, да конечно, — быстро проговорила девушка и побежала на своё место.
— Как видим, у этой справки рекомендательный характер, а не исполнительный, — не громко, но с уверенностью в голосе, произнёс я, — отсюда вывод: ЦК ВЛКСМ оставило право решать — что делать, за самими комсомольцами. Мы, например, в нашем детдоме оставили всё по старому. Только, убрали из списка джазовых исполнителей, самых криворуких и не музыкальных. Да и действительно, их джаз совсем не похож на музыку. Набор звуков и ничего более. Вот как-то так!
Тишина, в Ленинской комнате, показала мне, что я на правильном пути. После недолгой паузы я продолжил:
— Поэтому, когда меня спросили, что я думаю о этом распоряжении, мне нечего было сказать. Для себя я всё уже давно решил. А так как у меня сейчас все мысли, о том как попасть в Мурманск, то и ответ был однозначный. Извините.
— Тебе не надо извиняться, — сказал, подойдя ко мне Собкин, — это наши, слишком упёртые и недалёкие комсомольцы, наоборот должны перед тобой извиниться.
Лейтенант, жестом отправил меня в первые ряды, а сам, уперев одну руку в бок, другую положив на шашку, начал раздавать «пряники»:
— Ну что? Уделал вас пацан? Это ж надо, не обратить внимание на название документа? А ведь двое из вас подали заявление на вступление в партию! Да и ладно комсомольцы, а вы куда смотрели товарищи коммунисты? Первый раз, что ли видите такой документ?
Блин… Я стал невольным свидетелем полного разноса, неплохих в общем-то людей. Вся толпа сидела опустив головы и внимательно изучала пол в комнате. Только Катерина, с мольбой смотрела на Собкина и тянула руку, прося слово. Но, лейтенант ещё не закончил. Скорее всего, сейчас начнётся заключительная часть воспитательной работы с коллективом. Угадал. Товарищ Собкин, не дождавшись ответов от присутствующих, начал выносить приговор:
— С этого дня, я буду раздавать задания по политграмотности. Каждую пятницу экзамен, на знание документооборота и семинары, на тему полит устройства Советского государства.
Общий вздох уныния и тихий скрежет зубов, с тайным обещанием всё вспомнить в своё время. Но, ни одного возмущённого слова произнесённого вслух. Все всё поняли и приняли как данное к исполнению.
А чтобы не заканчивать собрание, на печальной ноте, Собкин предложил сотрудникам выход, как он это понимает. Правда, сделал это как-то слишком по начальственному. Но, всё равно, получилось очень запоминающе.
— Теперь надо поблагодарить нашего гостя, — с самым серьёзным выражением лица, сказал Собкин затем несколько секунд помолчав, громким голосом скомандовал, — товарищи милиционеры — встать, смирно! Спасибо нашему гостю!
— Ура! Ура! Ура!
Вот ведь! Пришлось благодарить. Хоть и незаслуженно, но вполне в духе времени. Минут пятнадцать я пожимал руки сотрудников милиции. А когда, вроде, всё закончилось, мне начали поступать предложения. Кто-то мог подарить вязанные носки. У кого-то есть свитер, как раз на меня. А один пообещал принести рюкзак, почти новый. Только переночевать никто не
