Правда, справедливости ради надо было признать, что часть веток, особенно за городом, все-таки шла по поверхности, но, на мой взгляд, это было абсолютно правильное решение. Оно позволяло сэкономить огромные средства и при этом связать удаленные районы с центром. Может быть, поэтому город рос гораздо быстрее и уже стремительным домкратом приближался к цифре в пять миллионов жителей. Хотя тут явно будет спор а-ля яйцо или курица, который, как по мне, особого смысла не имеет. Развитие города без транспортной сети невозможно, равно как и эта самая сеть развивается по мере роста населения агломерации. Вопрос лишь в том, насколько власти заинтересованы в обоих процессах. Вот тут я видел, что люди у них стояли на первом месте, что не могло не радовать.
– Сем, ты чего завис? – толкнула меня в плечо мама и сунула пятак. – Поехали, а то весь день потеряем.
Я кивнул и отлип от карты. Ехать нам предстояло за Васхнил. Еще одно направление, раньше никак не развивавшееся. А сейчас по этой ветке можно было добраться до Шлюзов, что дало огромный буст к развитию территории, потому как места там были замечательные. Река, море, дамба, красота. По берегам сплошные дачные поселки и садоводческие товарищества. В моем мире эта зона была сплошняком застроена коттеджами. А чего, кто откажется жить в своем доме, но в черте города. Да еще фактически в лесу, потому что там оставили приличный массив, отрезающий поселки от сплошной городской застройки. Лепота! И становилось понятно, почему сука Каленый уговаривал мать продать дачу. Стоить она даже здесь должна весьма прилично.
Новые станции метро оказались по-советски красивыми. Это не преувеличение, бывал я и в Нью-Йорке, и в Париже, специально заходил посмотреть. Потом ночами вздрагивал. Грязь, вонь, бомжи и крысы. А здесь прохлада, красота и благолепие. И легендарная мышь с вязанием, я чуть не прослезился, увидев мозаику на станции Васхнила. Вот могут же, а! Недаром здесь работала знаменитая Алиса Селезнева, точнее, актриса, сыгравшая ее в фильме. Она, кстати, тут тоже была, точнее, ее портрет. Как положено, юная, красивая и в пионерском галстуке.
Автобусы в сторону дачных поселков ходили регулярно, и вот тут меня отпустило. А как иначе, если передо мной стоял легендарный ЛИАЗ «Луноход», причем весьма потрепанный жизнью. Справедливости ради надо сказать, что тут имелись и новые модели, незнакомые мне от того же ЛИАЗа, ПАЗа и даже КвАза, но все же лупоглазых старичков было больше. В него мы и втиснулись, стараясь никого не задеть граблями. Получалось так себе, но с учетом того, что и другие пассажиры были при оружии, так сказать, никто не обижался. Сейчас тебя рукоятью ткнули, потом ты отомстил, поставил канистру на ногу обидчику, и в расчете.
Мама хотела сама кинуть монеты за билет, но я не позволил. Дома я подобное не застал, но всегда мечтал прокомпостировать билет, так что сам закинул деньги в прозрачную коробку, отмотал два билетика и прилежно клацнул компостером. И вроде лет уже столько, а на душе прямо посветлело. Особенно когда оказалось, что один из билетов счастливый. Не то чтобы я в это верил, но, как говаривал Нильс Бор, это помогает и неверующим.
Ехать пришлось довольно долго, я даже не ожидал, зато вдоволь насмотрелся на дачные домики. И сделал вывод, что коттеджей новых русских здесь можно не ждать, но и хибар, сколоченных из чего бог пошлет, тоже. Короче, полный контраст с моим родным миром, где зачастую соседствовало и то и другое. Или, точнее, наверно, правильно будет говорить, старым или прошлым миром. Ведь чем дальше, тем больше я ощущал себя дома, на месте. Будто тут и жил предыдущие шестнадцать лет, а все остальное мне действительно приснилось. И это мне нравилось.
– Сколько соток у нас? – Я в который раз за день стоял в полном обалдении перед заброшенным участком, заросшим травой, и не мог сообразить, где именно наша земля. – Только не говори, что…
– Да это наше место, – кивнула мама. – Тут раньше деревня была, дом наш стоял, но сгнил уже давно, как бабушка умерла. Мне тогда пятнадцать было. Дом лет двадцать назад соседи на дрова распилили, чтобы пожара не было. А земля так и стоит пустая. Я документы на нее оформила, как на дачный участок, тогда как раз на месте деревни товарищество сделали. Двадцать пять соток вышло.
– Сколько?! – я вытаращил глаза, ибо для меня, привыкшего к жалким клочкам соток в шесть, это казалось просто невозможным. – Откуда столько?!
– Так всем давали, – мама пожала плечами. – Это я еще половину нормы взяла. Нам с тобой больше и не надо, картошку там посадить, морковку, лучок. А люди и по пятьдесят брали, и по гектару. Правда, его давали только тем, кто сады заводить думал, да проверяли потом. Но люди брали, даже у нас вон сколько.
– Ага, – я повертел головой, разглядывая густые кроны яблонь у соседей. – Понятно.
Мне действительно становилось ясно, что именно произошло и откуда такое изобилие продуктов в магазинах, причем не только банальных овощей, но и фруктов по бросовым ценам. Раньше-то я грешил на энергетов, мол, раз мамонтов вырастили, значит, и яблоки на Северном полюсе не проблема. А разгадка оказалась куда проще.
Нет, свою руку одаренные селекционеры тоже приложили, иначе разные нежные фруктовые деревья в нашем климате просто не прижились бы. Да и картоха, устойчивая к болезням и вредителям, тоже лишней не была. Но главной причиной было не это. Просто здесь в истории не случился Никита Хрущёв, так и оставшийся лишь региональным функционером и которого быстро задвинули и сняли с должности за троцкизм. Вот у людей и остались приусадебные участки, которые в моем старом мире этот мудак просто взял и отнял.
И никто не заставлял сажать кукурузу, категорически не подходящую нам по климату, вместо картошки, за короткое сибирское лето дающей достаточный урожай, чтобы и прокормить семью, и скотине оставалось вдоволь. И не только селяне могли прокормить себя сами, но и городские жители, массово получавшие участки в собственность. Голод отступил, появились излишки. Цены стали падать, но при поддержке государства это было не критично для колхозов и сельских артелей. Зато сказалось на рабочих, которые уже не хотели горбатиться на дачах ради банальной картошки в свободное от работы время и начали массово сажать плодовые деревья и кустарники. Даже двадцати пяти соток хватало на небольшой сад. А это свои яблоки и груши, и малина с клубникой, да еще много чего.
Один факт потянул за собой другие, и итог оказался разительно отличающимся. Может, именно поэтому здесь Союз крепко стоял на ногах, даже не думая шататься. Люди сыты, одеты, обуты. Есть работа, уверенность в завтрашнем дне. Чего еще желать? Может, зря я все это затеял с соцсетями и прочим? Может, и не надо все это советским людям? Я тяжело вздохнул и взялся за тяпку. Лучше всего дурные мысли изгонять тяжелым физическим трудом. Вот и займусь этим.
– Здравствуйте, соседи! – Мы едва осилили десятую часть, когда из-за забора показалась женская голова. – А я смотрю, ты, Валюш, это или не ты. Думала, неужели продала кому дачу-то. Парень-то незнакомый. Еле-еле Семена узнала. Я ж его совсем еще маленьким последний раз видела, вот таким. Под стол пешком ходил.
– Людмила Никаноровна? – удивилась мама, но улыбнулась в ответ. – Здравствуйте. С праздником. Мы это, кто ж еще. Земля-то от матери память, тут дом наш стоял, куда я ее дену. Вот приехали порядок навести, пока выходные.
– И то правда, – женщина лет пятидесяти вышла из неприметной калитки и подошла к нам. – Нет, но как Сема-то вымахал. Жених прям. Сколько ему?
– Здрасьте, – не люблю, когда обо мне говорят в третьем лице, хотя я рядом стою. – Шестнадцать.
– Здравствуй, здравствуй, – улыбнулась женщина. – Ой, да ты меня, поди, и не помнишь. Мы с твоей бабушкой соседями были, а когда ты маленький был, гостил у нас, как в деревню приезжали. Мы и картошку вместе сажали, и копали тоже всем скопом. Помню, все соседи собирались, и кто раньше тут жил, и новые кто. Помогали друг другу, потом костры жгли, песни пели. Весело было.
