изысканная карета остановилась у той самой низинки, куда его занесла нелёгкая прямо с шашлыков. Из открывшейся дверцы сначала выскользнул Морель. Распахнув дверцу пошире, он откинул подножку и почтительно застыл рядом. Следом вышел архимаг, а за ним выбрался Федя. На месте переноса уже суетились ученики — разместив оборудование они начали сжигание маны. Дым с характерным запахом голубоватым шлейфом тянулся в низину.
— В том месте откуда вас перенесло в наш мир, — пояснил Стефан, — наблюдается нестабильность пространственной структуры. Такое бывает иногда в разных мирах и в разных местах. Явление это временное и после разрядки ткань структуры восстанавливает стабильность. Вас перенесло, как единичный элемент природы, но это был спорадический прорыв.
Увидев вопросительный взгляд Феди, архимаг пояснил:
— То есть, разовый, вне закономерности. А вот приближающийся локальный катаклизм перенесёт всё, что окажется в круге диаметром в четверть лиги от этого места.
Федя уже ориентировался в местных единицах измерений и знал, что лига примерно соответствует четырём километрам.
— А при полном?
— Что? А-а, при полном катаклизме всё полетит в тартарары. Это тоже спорадизм, только другого порядка. Ладно, что-то наша беседа становится слишком уж академичной. Не стоит забивать себе голову перед заданием. Повторите, пожалуйста, что вы должны сделать.
— Уладить вопросы с родными и близкими, закупить книги и материалы по прилагаемому списку, — послушно отчеканил Федя.
Архимаг кивнул.
— Ну, всё, время, — он протянул руку, — удачи ученик Теодор.
Федя повернулся и пошёл к открывшемуся полупрозрачному порталу. Под ногами вновь зачавкала сырая земля, воздух вокруг стал знакомо сгущаться, связывая движения. Когда радужные круги и полосы в глазах растаяли, он увидел вдалеке знакомый до боли участок Можайского шоссе. Оскальзываясь на мокрой траве, Федя спустился по косогору и встал возле километрового столбика. Солнце только вставало и машин на шоссе было ещё немного. Выбрав старенький "жигуль", он поднял руку.
— Куда, молодой человек? — спросил сухонький дедок в армейской панаме.
— В Москву подбросите? — Федя подошёл ближе.
— Извини, тыща, — коротко ответил тот.
— Ничего, если серебряной монетой заплачу? — он достал из кармана империал, — У меня при себе нет денег.
— Не, кто его знает, из чего твоё серебро, — хмыкнул дед.
— Погодите, — поднял руку Фёдор.
"Придётся вспомнить уроки Стефана", — мысленно вздохнул молодой человек и, глянув в глаза старику, медленно произнёс заклинание. Насторожённые глаза подобрели, морщины у рта разгладились.
— До какой станции, сынок? Садись, чего уж там, подброшу.
Сойдя у метро, Фёдор высыпал на сиденье пяток серебряных империалов.
— Спасибо, Илья Петрович. Всего хорошего вам.
— И тебе, Феденька. Ну, поеду, а то старуха на даче заждалась, поди.
И, проворно выехав на трассу, влился в поток машин.
Выйдя из метро, Чугунов огляделся — всё вокруг выглядело так, словно и не было никакого Оранжевого мира. Разве что на месте старого ларька гордо скалился новой витриной маленький магазинчик. Федя вздохнул, ему вдруг показалось, что отсюда он не сможет уйти никогда. Слово, данное архимагу, показалось легкомысленным мальчишеством. Зачем менять мир с легковушками, отапливаемым отхожим местом и диваном перед телевизором на телеги, отсутствие туалетной бумаги и не до конца понятные перспективы?
Светофор приветливо уставился зелёным глазом. Справившись с нахлынувшими чувствами, Фёдор перешёл улицу и нырнул в проход между домами, привычно сокращая дорогу. Вот и двор, заросший сиренью и акацией. Вокруг чёрной клумбы, мелко семеня, прогуливает свою престарелую таксу соседка с первого этажа. Зойка из третьего подъезда, бывшая одноклассница, вывела своего сына, и тот начал деловито копаться в песочнице. Бабки на лавочке привычно перемывают косточки дворнику — по случаю очередного запоя гордо плюнувшего на свои обязанности. А что, в принципе, должно было измениться за четыре недели отсутствия? Кроме самого попаданца в оба конца.
Зелени ещё не было и сквозь голые ветки виднелась беседка, с которой было столько всего связано. Вспомнив о Светке, он заколебался — может сначала зайти к ней?
— Федя, Чугун!
Он обернулся — Витька подбежал к нему и обрадовано поздоровался.
— Ну куда ты пропал? Я там всё вокруг обшарил, думал ты подшутил, потом подумал, что тебя молния убила.
— Ну да, — откликнулся Фёдор, — а обгоревший труп с собой унесла?
— Слушай, тут столько разговоров было, мол, накосячил и сбежал. А я будто бы тебя покрываю.
— Вить, давай вечерком встретимся, и я всё по порядку расскажу. А сейчас пойду, надо хоть предкам показаться.
— Лады, — кивнул друг, — как освободишься, заходи. Как раз Рома с Петькой вечерком подгребут. Вот за пивком и расскажешь, где тебя черти носили. Или это тайна?
Витька рассмеялся и пошёл к своему подъезду, а Фёдор задумчиво глядел вслед. Когда друг скрылся за тяжёлой дверью, он вздохнул и поглядел на свои окна. Форточка на кухне была распахнута, значит, кто-то был дома.
Мучила только одна мысль — как-то его встретят родители? Отец, всю жизнь прослуживший в армии, точно не поверит во всякие там пространственно-временные перемещения. С мамой легче, ей лишь бы сын вернулся и был здоров, а ждать, имея мужа-военного, она давно научилась. За стальной дверью заливисто защёлкал звонок и почти сразу он услышал знакомые шаги отца. Открыв двери, тот с недоумением уставился на сына. И, словно после долгого марш-броска, с силой втянул ноздрями воздух, а потом резко выдохнул.
— Явился, засранец? — отец неожиданно улыбнулся с облегчением и обернувшись крикнул, — Мать! Встречай пропажу, блудный сын из самоволки вернулся.
Из кухни выбежала мама и обняла Федю.
— Живой, слава Богу! Что случилось, где ты был? — по щекам покатились слёзы.
— Мама, я всё объясню, пойдёмте все на кухню.
— Тогда сначала накормим, а потом расскажешь, — резюмировал отец.
Ему нужно было время, чтобы спокойно выслушать сына. Пока Фёдор ел в кухне стояла тишина. Но когда на плите стал закипать кофе, отец пересел к окну, прикурил сигарету и кивнул головой.
— Ну, теперь излагай. Только сначала объясни — почему не звонил?
С грехом пополам, сбиваясь, Фёдор рассказал, что с ним произошло. Мать, подперев рукой подбородок, слушала внимательно, не перебивая вопросами. Лишь изредка вытирала, висящим на плече кухонным полотенцем, слёзы. Отец неожиданно оказался въедливым, уточняя некоторые моменты и детали, особенно, когда речь зашла об Оранжевом мире.
— В общем, Стефан предложил мне вернуться, а вас я хочу забрать с собой. Хотя, если честно, сам на распутье. Всё время кажется, что это мне приснилось и такого не может быть.
— Да нет, сынок. Скорее всего так всё и было, в армии такие случаи известны. Только идут они под "тремя нулями", естественно.
Отец, словно скинув
