не только силен и храбр, но еще и честен. В наше время, хм, я имел ввиду и двадцать первый век, и нынешнюю эпоху, такие люди на вес золота. Я еще раз похвалил себя за то, что не пожалел денег на его подкуп.
— Нет-нет, возьми, это твое, — запротестовал я, отодвигая от себя его ладонь. — Лучше приведи ко мне моего слугу, вот тебе за это моя благодарность, так сказать, заранее.
Сказав это, я поглядел на него, прищурившись. А ну как, что он теперь скажет? Ведь его начальник строжайше запретил ему приводить кого-либо ко мне. Насколько глубоко мое отравленное золото проникло в его душу? Даст ли трещину его преданность к Северу? Сейчас, можно сказать, настал момент истины. Да или нет? Да или нет?
Поглядев на золото, сверкающее на ладони, Родерик со вздохом протянул его обратно, но я, великодушно улыбаясь, отодвинул его ладонь.
— Честный и храбрый воин Родерик, краса и гордость готского народа. Ты думаешь, что я даю тебе это золото с тайным умыслом? Может, ты считаешь, что мне от тебя что-нибудь нужно? Нет, нисколько. Я просто хочу, чтобы такой мужественный воин, как ты, получил заслуженную награду, вот и все. Просто возьми эти деньги и считай, что ты мне ничего не должен, хорошо?
Еще несколько мгновений солдат боролся с сомнениями, одолевающими его душу, а потом решительно спрятал золото в складках плаща, заявив:
— Раз так, тогда я согласен. Благодарю, доминус.
Надо же, я добился кое-каких успехов за это время. Один из телохранителей хозяина дома назвал меня императором. Это уже большой шаг вперед.
В коридоре снова послышались шаги и Родерик вышел из комнаты.
— Что ты забыл у мелкого пакостника? — тут же спросил знакомый голос.
Он принадлежал тому самому мужчине, что удерживал Севера во время его последнего визита ко мне. Это был микропанит Процил Капиус Адриан, заместитель главы партии «зеленых», ответственный за управление военными отрядами. Вот незадача, попались на глаза такому зубастому волчище.
— Я проверил, все ли с ним в порядке, — ответил Родерик.
— А что с ним может случиться? — подозрительно спросил Адриан. — Хотя да, надо признаться, что уродец в последнее время стал сам не свой. Я не узнаю в нем бывшего императора, он какой-то другой, будто заново переродился.
Я стремглав бросился на ложе, спрятал кошелек и кинжал, затем лег набок и сделал вид, что уснул. Приоткрытая дверь распахнулась полностью, Процил Адриан вошел в комнату и остановился передо мной. Я лежал с закрытыми глазами и физически чувствовал на себе его внимательный взгляд.
Постаравшись полностью расслабить все тело, я дышал размеренно и ровно. Каждый миг я ждал, что он потрясет меня за плечо и разбудит, но ничего не произошло.
— У, поганая шваль! Смотри, как дрыхнет, будто у себя на вилле, — процедил Адриан. — Только подумать, и такой сучонок стоит во главе империи. Конечно, кто нас будет уважать после этого, даже вонючие варвары ни во что не ставят римлян! Решено, выполнит его отец-проходимец наши требования или нет, сучонок отсюда не выйдет. Я сам с большим удовольствием прирежу его.
Я продолжал лежать, не шевелясь и не открывая глаз, благодаря себя за то, что сумел заполучить кинжал. Видимо, я мешаю в этой стране многим влиятельным людям, раз от меня хотят избавиться. А мне вовсе не улыбалось терять новоприобретенную жизнь, особенно после того, как я понял, насколько она бесценна. Если они попытаются меня уничтожить, я буду сопротивляться изо всех сил и постараюсь, чтобы меня не застали врасплох, как в ночном баре в конце моей прошлой жизни.
Я услышал, как мои визитеры направились к двери и вскоре вышли из комнаты. Они еще недолго поговорили снаружи за дверью, а затем все утихло. Я не стал вставать с клинии, наоборот, перевернулся на другой бок и продолжать лежать с закрытыми глазами. Наконец-то я остался один и впервые мог подумать о том, что произошло со мною.
Со мной произошла банальная реинкарнация, переселение душ. В прежней жизни я никогда не верил особо в потусторонние материи, редко посещал церковь, никогда не молился. Был у меня, правда, период, когда я был тесно связан с религией, вернее, с отдельными ее проявлениями, когда я организовал в Сибири небольшое вероучение, объявив себя наместником бога на земле. При этом я приписал себе волшебные свойства, пустив слух, что после ночи со мной забеременеют все, даже самые безнадежные женщины. Вы бы видели, какой популярностью пользовалась новая религия! Очередь за год вперед стояла. Там были такие представительницы прекрасного пола, жаждущие получить ребеночка, что… Ладно, кхм, что-то меня опять не в ту степь занесло.
На чем мы остановились? Ах да, вот теперь, оказывается, я на собственном опыте убедился, что странные и необычные явления существуют на самом деле. Просто я всегда полагал, что перед тем, как отправить душу грешника с новой миссией на землю, ему должны показать его ошибки в прежней жизни, научить, чего он сделал не так, немного припугнуть, в конце концов.
А меня вот отправили сразу, причем в какие-то незапамятные времена, когда Римская империя уже не является грозной хищницей, перед которой трепещут все остальные страны. Нет, меня поставили во главе какой-то чахлой страны, явно клонящейся к упадку. Да еще и сунули в тело какого-то юнца, которого все вокруг стараются пнуть побольнее.
С другой стороны, ладно, даже и в таком состоянии человек вроде меня сможет добиться многого, дайте мне только развернуться. Я уже справился со своим первоначальным шоковым состоянием и принял условия игры. В конце концов, с того времени, когда моя прошлая жизнь, жизнь мальчика Романа Панова, раскололась на осколки в далеком 2003 году, я постоянно находился в экстремальных условиях существования и с девяти лет выживал, как мог, борясь, подобно крысе, с другими грызунами за каждую крошку хлеба. Поэтому мне не привыкать к жестким правилам бытия. Ничего, я еще прорвусь, дайте мне только время, чтобы я мог разобраться в этом странном и непривычном мире, где мне довелось очутиться.
А потом мне приснился один и тот же страшный кошмар, преследующий меня с ранних лет. Это из-за него я не могу спокойно спать и вечно вскакиваю с постели посреди ночи с криками, весь в холодном поту.
Я не мог пошевелиться, только теперь вместо скотча мои руки и ноги были обмотаны толстыми веревками. Я сидел в темной комнате на стуле, а моя мать и братишка лежали неподвижно и кровь вытекала из их ран
