просто сидеть и смотреть вдаль.
— Карякина взяли, — сказал нам Державин-старший, договорив с дядей Славой. — При задержании оказал сопротивление, поэтому почти лишился левой руки. Штопор твой, — он кивнул мне, — настоящий цербер. Сейчас наш абсолют даёт признательные показания, как он пытался устранить императорскую семью.
— Вот же гнида, — сухими губами произнёс Чернышёв. — Я чувствовал, что без кого-то его уровня тут не обошлось. Ну нельзя, просто невозможно было там всю защиту сломать, если ты сам не абсолют земли! — он сокрушённо развёл руками и выкинул окурок. — За одно это закопать его поближе к центру земли.
— Ещё Пашкова взяли, — продолжал дед, размахивая телефоном. — Но с тем не так всё однозначно. Его повязали, когда он со всей семьёй и упакованными чемоданами в свой лимузин грузился. Штопор даже их собачку спеленал. Теперь, — он усмехнулся, видимо представив картинку, — они все рядком у Романова в кабинете лежат, в паутину замотанные.
— Трибунал разберётся, — махнул рукой Громов, давая понять, что ему совершенно не жалко Пашковых и он их тоже считает предателями. — Надо будет, отпустят.
— Вадим Давыдович, — ткнул его локтем в бок Державин-старший. — Так трибунал — это тоже мы.
— Не сейчас, Игорь, — отмахнулся тот. — Не сейчас.
— А ты — молодец, — внезапно проговорил Чернышёв, повернувшись ко мне. — Я там в какой-то момент подумал, что не осилю. И потом ощутил, как силы потекли.
— Вот, — сказал на это услышавший его дед, — теперь понимаешь, зачем нам нужны эфирники? Я бы в одиночку тоже эту махину столько не удержал бы.
— Кстати, — спохватился Громов и обернулся на Неву. — Совсем забыл.
И именно в этот момент преграды на пути воды убрались, течение возобновилось в обычном направлении, и река потекла по своему привычному маршруту.
— Ну ты даёшь, — сказал Державин, оглаживая бороду. — Откуда силища-то?
Пользуясь случаем, я обернулся к Валерию и сказал то, что хотел уже давно. Но именно сейчас, на мой взгляд, был самый подходящий момент.
— Тогда сделайте, пожалуйста, кое-что и для меня.
Чернышёв тут же напрягся. Он понимал, что обязан, но даже близко не предполагал, что я могу у него попросить взамен.
— Если это в моих силах, — уклончиво ответил он, закуривая новую сигарету.
— Не просто в ваших силах, — жёстко ответил я. — А в ваших обязанностях, — но тут же смягчился, понимая, что напором тут давить нельзя, а только взаимопониманием. — Введите, пожалуйста, Олега в род.
— Но он же…
— Это неважно, — мотнул я головой, прерывая старшего, прерывая абсолюта, прерывая собеседника. Сейчас должен был сказать я. — Олег — ваш сын, можете хоть сто тестов сделать, но лучше поверьте мне. Он ваш, плоть от плоти и кровь от крови. А недосилок от лишь потому, что вы его отрезали от родовой магии. Дайте ему шанс, пожалуйста. Введите в род, и вы увидите, как он изменится. И ещё, знайте, что он бесконечно любит вас и боготворит.
— Никита, — Чернышёв тяжело вздохнул, и я увидел, что ему трудно говорить на эту тему, словно комок в горле мешает. — Ты пойми, это просто ритуал, его проводят в два года, а сейчас Олегу уже…
— Валерий, — снова оборвал я его и покачал головой. — Это моя просьба. Я очень вас прошу принять собственного сына в род и дать ему силу. Вы поймите, он бы мог сегодня стоять за вашей спиной точно так же, как я стоял за спиной деда. Понимаете?
Он не стал мне отвечать. Лишь коротко кивнул и отвернулся. Но мне показалось, что я углядел скупую мужскую слезу в его глазах.
На этот раз под выкачку способностей попал очень редкий маг-иллюзионист. Он был уникумом даже среди уникумов. Считалось, что подобными способностями обладал только его род на всей земле. Что ж, тем будет интереснее экспериментировать.
Стивен наблюдал за тем, как перекачивается базовая способность мага, превращая того, по сути, в овощ. После эксперимента каждый из «исследуемых», как их любил называть Кшиштоф, становился совершенно обычным человеком без малейших магических способностей и лишался памяти.
На самом деле очень удобно. Людей даже не обязательно было устранять после эксперимента. Стивен получал их магические способности, а затем мог отправить обратно, обыграв всё, как несчастный случай.
Впрочем, директора получившиеся в результате эксперимента болванки не слишком сильно беспокоили. Его заботило совершенно другое — сохранность исходных уникальных способностей и тот объём, который удалось добыть.
Надо было отдать должное Кшиштофу, в последнее время дела шли всё лучше и лучше. Всё благодаря правильно настроенному отъёму энергии через телепорт у обычных стихийников.
— Готов, — сказал Кшиштоф, поправляя очки. — Вот данные! Можете проверить, результаты весьма неплохие.
Стивен и сам это видел. Ему очень нравилось, как работал учёный, с какой вдумчивостью и кропотливостью каждый раз по крупинкам собирал магию. И это было взаимно. Единственный, кто не приводил плюгавого мужичонку в халате в состояние дрожащих конечностей, был директор.
— Ты — молодец, Кшиштоф, — сказал Стивен, бегло проглядывая отчёты. — Потери всего тринадцать процентов! Исключительность перекачана на сто процентов. Слушай, да ты — чёртов гений!
— Спасибо, господин директор, — учёному было очень приятно, настолько, что у него даже покраснели уши. — Рад, что вам нравится результат. Возможно, на следующей неделе получится увеличить количество исследуемых.
— Рационализируешь? Молодец, — проговорил Стивен и задумался.
При усиленном потоке могут начаться сбои. Людей надо больше, чтобы привозить уникумов со всей планеты. В связи с этим возможны накладки. «Эх, — подумал он, — всего этого можно было бы избежать, если бы при формировании своего эфирного сердца я смог бы привлечь туда больше различных магий. О чём я только думал?»
«О чём думал, то и привлёк», — мог бы сказать ему Антонио Сан-Донато, если был бы жив. Но его нет уже давным-давно.
— Но не стоит, — заключил директор, вернувшись из размышлений. — Лучше делать в одном темпе и на отлично, как сейчас.
— Как скажете, — ответил учёный, поклонился, и тут же его руки задрожали, потому что за спиной Стивена появился Певер.
— Разрешите по обстановке доложить? — обратился он к директору, сжимая в руках планшет, где была вся
